Это был явно не снег, ведь когда эти крохотные комочки пролетали мимо, я чувствовал, как от них исходило тепло. Вдруг один комочек остановился над моей головой. Он на мгновение замер, словно в какой-то нерешительности, а потом стал кружить надо мной медленно приближаясь. Я вытянул руку ладонью вверх, – почувствовав непреодолимое желание до него дотронуться. И уже хотел начать его ловить, как он, опередив мое движение подлетел к моей руке, и осторожно коснувшись ладони сел на нее. Меня будто обожгло его теплом, я почувствовал одновременно и радость соприкосновения с чем-то до боли знакомым и родным. И в то же время ощутил печаль и даже ностальгию о чем-то далеком и забытом, а может желаемом, но так и неосуществленном?.. Словно когда-то я обидел самого родного и близкого для меня человека и вот он ушел навсегда, а я не в силах его вернуть. И теперь даже не могу попросить у него прощения, что-то сказать в свое оправдание. Быть может сказать, что я больше всего на свете раскаиваюсь и скорблю, что причинил ему когда-то эту боль и обиду. Мое сердце наполнилось, такой жалостью и тоской, каких я не испытывал за всю свою никудышную жизнь! Внезапно я почувствовал, будто огромная гора дотоле висевшая надо мной, вдруг обрушилась на меня всей своей неподъемной тяжестью. Вжав голову в плечи, упав на колени и держа перед собой этот драгоценный для моего сердца лучик, боясь его уронить или причинить ему какой-либо урон, я спросил у старика одним взглядом:
–Что это?
–Это он! – ответил его голос.
–Кто?! – взмолился я, пригибаясь от дикой тяжести.
–Он! – повторил мне старик. – Тот которого вы убили! Он тот которого ты убил! Это та радость, от которой ты отказался! – прогрохотал мне в конце, уже не старик, а пророк.
И еще раз посмотрев на лучик на своей ладони, всмотревшись в него, мне показалось, что я как будто увидел улыбку младенца. В это время комочек стал мерцать и из его лазоревых, голубых глаз потекли крохотные блестящие капельки слез. Мерцая шарик стал постепенно меркнуть, а вслед за ним стал потухать и небесный столп. Я взглянул вверх. Облака вдруг начали медленно и неумолимо сдвигаться. Лучик солнца на моей ладони почти исчез напоследок озарив меня сострадающим всепрощающим взглядом. Я вновь взглянул вверх и в это время облака захлопнулись, небесный столп исчез за непреодолимой черной завесой облаков и наступил полумрак. Я поглядел на ладонь, она была пуста, осталось лишь слабое чувство тепла на том самом месте, где до этого лежал маленький комочек света. Но вскоре исчезло и оно. Мне стало холодно и страшно, я оглянулся по сторонам. Тьма начала шевелиться, затем все быстрее и быстрее, и вдруг словно вздрогнув, – стала стремительно приближаться. Она или оно наступало рывками, со всех сторон, поглощая все, что попадалось на ее пути. Холодный ужас объял мою душу, пронзил все мое тело до самых костей, он скользким отвратительным страхом засосал и заворочался где-то под ложечкой. А мрак продолжал неумолимо приближаться, поглощая все на своем пути, он сжирал по кусочку все, что меня окружало: небо, землю, храм… В каком-то зверином ужасе я подумал, что нет никакого спасения, что вот еще мгновение, и он сожрет и меня! И упав на землю, свернувшись клубком, я ощутил себя маленьким беззащитным младенцем в утробе безразличной матери, которая привела меня на убой… Тьма приблизилась на расстоянии вытянутой руки и замерла, как хищный зверь перед последним прыжком к своей жертве: "Нет спасения! Нет надежды!» – пронеслось в моей голове, и я закрыв глаза руками, крепко зажмурился.
И вдруг в невыразимом ужасе почувствовал, как мрак впился в меня тысячами, миллионами холодных, обжигающих иголок и начал пожирать меня разрывая плоть, сердце, душу. Одновременно какой-то мерзкий скользкий червяк начал съедать меня изнутри, а обжигающий холодом огонь пожирал извне своими острыми как бритва зубами. "И нет спасения! Негде спрятаться! Некуда бежать?!"– буквально вопил я, моя душа, вся моя терзаемая плоть. Из последних сил я выгнулся, изогнувшись дугой всем своим телом, и от ужаса, и отчаяния, стал звать на помощь, обращаясь в последнюю инстанцию доступную человеку:
– Господи! Господи…! Помоги!
И сквозь всю эту боль, и весь этот страх, и ужас, прозвучал знакомый старческий голос:
–Проснись! Проснись! – вновь и вновь повторял он.
– Проснись! Проснись же!– услышал я следом, уже другой, знакомый женский голос.
Совершенно не понимая, что происходит и, желая вырваться из этих клещей ледяного ужаса, я из последних сил, что есть силы закричал…
Открыв глаза, я увидел, что полусижу на диване, до боли в ногтях вцепившись в его обшивку. Сквозь занавески окна бил яркий утренний луч солнца. Рядом со мною сидела Оксана и смотрела на меня испуганно-встревоженным взглядом. Просыпаясь и приходя в себя, я начал постепенно соображать, что мне все это только приснилось. Не спеша опустившись на подушку, я взглянул на Оксану. Она участливо улыбнулась в ответ на мой вопросительный взгляд, осторожно взяв мою ладонь в свои руки и нежно ее пожимая, проговорила:
–Успокойся! Это был только сон.
–Да, сон… – устало повторил я за ней, и от чего-то смутившись, тоже попытался изобразить на лице что-то напоминающее улыбку.
–Кошмар? – спросила она.
–Да, наверное…, кошмар, – глупо повторил я за ней, не в силах очнуться. Потом немного подумав, добавил:
–Может кошмар, а может, и нет?.. Может все это…, правда? может все это…, было?!
–Какая, правда?
–Моя правда. А может…? – я чуть было не сказал наша, но опомнился.
–Может, расскажешь, что тебе приснилось?
Немного подумав, я ответил:
–Так…, что-то непонятное…, может потом, как-нибудь…
Мы немного помолчали, а потом Оксана сказала:
–Я думала, ты уже встал и собрался. Телефон отключен, я захожу, а ты стонешь и кричишь на всю квартиру! Я уж думала тебе плохо или еще что случилось! Зашла в зал, а ты здесь метаешься по дивану, будто в бреду.
–Так…, приснилось что-то непонятное, – повторил я, сморщившись, – не обращай внимание.
–Мы что в деревню едем?
–В деревню? Зачем?
–Как зачем? на рыбалку?
–На рыбалку?– не понимая удивился я.
–Да на рыбалку! – в свою очередь удивилась она мне. – Ты что же все заспал? Сам же неделю собираешься.
-Ах, да…, рыбалка!.. – вспомнил я, что действительно уже неделю, как готовил снасти к этой поездки. – А который сейчас час?
–Восемь.
–Ну, раз восемь, то сейчас и поедем, – сказал я автоматически. – Сейчас еще минут пять полежу и встану.
–Ну, полежи,–
