бессонной ночи, ответила что-то вроде «разберемся» и свирепо зыркнула на покачивающегося, почти пришедшего в себя от травмы бровей охранника. По нему было видно, что он сам не спал до утра. Наверное, его отчитывала Боун.
–Мы очень просим вас найти его и вернуть. Кто знает, что он может наделать! – умоляюще просила Марго. На этих словах в мозгу Карен что-то щелкнуло. Она резко отвела взгляд и хотела уйти подальше от этого проклятого места, но писклявый голосишка Марго окликнул ее.
–Она его тоже видела! Расспросите ее!
Карен потупила взгляд. И зачем она только сюда забежала? Теперь придется выпутываться из этой ситуации.
–Мэм, подойдите, пожалуйста, – сказал полноватый полицейский добродушным голосом. – Когда вы в последний раз видели сбежавшего отсюда пациента Кима Сталлена?
Карен уставилась в землю. Она вспомнила Кима, когда он сбежал. Эта жесткость, решимость и непоколебимость в его речи, которая не давала уснуть Карен. Но тут же она вспомнила тот взгляд. Те грустные, умоляющие глаза пациента больницы, где содержат безумцев. Глаза, полные слез и жалости. Что же за люди эти сумасшедшие?
–Так он, все-таки, сбежал? – внезапно для самой себя сказала Карен. Она не понимала, почему она не хочет говорить о последней встрече с Кимом и строит из себя дурочку. Может, она не хотела брать на себя ответственность за его побег? – Да, я видела, как он пытался сбежать, и доложила об этом вот этой медсестре, – Карен махнула рукой на Марго, – Больше я его не видела.
–Спасибо, мэм, – сказал другой полицейский, записывавший все это в небольшой блокнот. Марго нервно поджала губы, расстроившись отсутствием информации о побеге. Потом полицейский повернулся к медсестре и стал о чем-то еще ее еще расспрашивать, а Карен уже бежала прочь от этой чертовой больницы.
«Господи, что я только что сделала?» – только эта мысль крутилась у нее в голове, не обращая внимания на орущую в наушниках песню.
***
Ким Сталлен, не дрогнув и бровью, вошел в двери банка, как только тот открылся. Как же были поражены работающие там люди, когда увидели мужчину в белой сорочке с взъерошенными волосами и едким запахом сигарет, распространяющимся от него на радиус минимум пяти метров. Картина не из ряда ординарных.
А Ким спокойно направился к первой же попавшейся кассе, шлепая больничными тапками по полу, и произнес:
–Я бы хотел снять деньги со счета Кима Сталлена. Вот мой паспорт, – и он протянул непонятно откуда взявшуюся маленькую книжонку с надписью «Passport» на ней. Удивительно, но Ким всегда держал его при себе, даже в лечебнице. Он знал, что когда-нибудь ему подвернется случай сбежать из клиники, а когда такой случай произойдет, у него есть деньги в банке.
–Да, конечно, – немного заикаясь, произнесла удивленная девушка. Она пробила по базе данных серию и номер паспорта, и на экране появилось окошко со счетом.
–Сто тридцать тысяч пятьсот сорок три евро и восемьдесят шесть центов, – сипло сказала кассирша и сразу же закашлялась от неожиданности. Ким расплылся в улыбке. Кто бы мог подумать, что его друг сделал то, что он попросил. Оказывается, Ким сразу после того, как его положили в клинику, позвонил своего старому приятелю и сказал, чтобы он все деньги, которые нашел в доме Кима, да и деньги с продажи самого дома (которую должен был устроить опять же друг Кима), положил именно в этот банк на его имя. Как печально, что он уехал заграницу до возвращения Кима, ведь этот человек был единственным, кто знал, понимал и уважал его.
–Я, пожалуй, сниму три тысячи, – все с такой же широкой улыбкой сказал Ким. Машинка, повинуясь кассирше и просьбе Кима, выдала деньги сумасшедшему, и он довольный вышел из здания банка.
Прямо напротив банка Ким нашел только что открывшийся магазин одежды, где он и купил себе ботинки, джинсы, рубашку, кофту и куртку – все, что нужно приличному человеку, но не так, чтобы выделяться из толпы. Пригладив себе волосы перед зеркалом, которое держал перед ним недоумевавший продавец, косившийся на брошенную неподалеку сорочку и тапочки, он вышел из магазина, кинув на стол продавца несколько купюр.
И вот только теперь Ким стал всерьез думать о том, что же ему делать.
Он продумал от и до все: как он сбежит, как пойдет в банк, как купит одежду… Но то, что должно было произойти дальше просто не приходило ему в голову.
Купив в ближайшем ларьке пачку сигарет, он спокойно курил, ходил по улицам города, рассматривая, что изменилось за последние несколько лет. А изменилось, в принципе, мало чего: машин стало больше, прохожих стало меньше, несколько новых построек… И все. Остальное осталось точно таким же, как помнил Ким.
Посчитав неразумным ходить с карманами, полными такой кучей денег, Ким, скорее от безделья, чем от нужды, купил себе кожаный кошелек. Сталлен весь в раздумьях о будущем на секунду присел на скамейку.
Полиция за ним пока не гналась, не искала его по всем улицам города. Ну, во всяком случае, на это следовало надеяться. Мимо него по переулку даже проплыла полицейская мигалка, а Ким даже не шелохнулся. Так же, как и не шелохнулись полицейские, без всяких эмоций проскользнув взглядом по нему из-за стекол машины.
Ким слонялся по улицам города, не зная, чем себя занять. Ни одного знакомого лица не попалось ему на пути. Как вдруг…
Что бы вы подумали, если бы встретились с незнакомым человеком четыре раза за два дня, даже не собираясь видеться? Да, как вы уже догадались, Ким увидел Карен. Она бежала с нахмуренным лицом вдоль дороги, не смотря на лица прохожих. Но тут вдруг, наверно, случайно она подняла глаза и посмотрела на Кима, будто точно знала, где и когда он будет в данный момент.
Вначале, ее лицо не выражало ничего, как если бы она его не узнала. Оно и неудивительно, ведь выглядел он сейчас как обычный гражданин: ухоженный и прилично одетый. Потом глаза девочки наполнились одновременно испугом и удивлением, а в следующий миг она остановилась, как вкопанная, прямо перед Кимом, который спокойно и широко улыбался. Ему было приятно удивлять людей, а неприятно удивлять – тем более.
С секунду помолчав, Карен выпалила:
–Какого черта?! – только это слетело с ее губ. Ким расплылся в еще большей улыбке.
–Что ж, вас тоже приятно видеть, – с усмешкой сказал он. Чуть наклонив голову набок, он разглядывал вздымающееся и опускающееся от тяжелого дыхания (может, от бега, может, от злости, а может, и от
