языках.
Они часами бродили по Третьяковке. Могли подолгу сидеть возле любимых картин. Сидеть и молчать, взявшись за руки.
Они понимали друг друга без слов, по глазам.
Они были близки, как неразделенные сиамские близнецы. Вот вам и разность культур! Майк подружился с Ольгой Евгеньевной.
Однажды, во время прогулки по центру, он остановился возле салона свадебных платьев.
– Зайдем? – лукаво улыбнулся он.
Катя кивнула. Значит, он принял решение? И совсем скоро, возможно, сегодня, он сделает ей предложение?
Он молча бродил по салону.
Продавщица с удивлением смотрела на молчащую, скромно стоявшую в стороне Катю.
Наконец он выбрал.
– Это? – Он повернулся к Кате.
Катя кивнула.
И здесь – надо же! – и здесь они совпали! Если бы Катю спросили, она бы без сомнений указала именно на это платье! Узкое, изящное, безо всяких лишних деталей и украшений, в меру скромное и при этом нарядное. Словом, именно то, что и нужно!
– Окей! – улыбнулся Майк, и они вышли на улицу.
Платье не купили, но Катя ничего не спросила.
Решила так – наверное, он привезет что-то похожее из Америки, возможно, так будет дешевле, потому что цены в салоне были заоблачными.
Итак, он жив, и у него были небольшие проблемы. Катя пришла в себя, а вот мама и Верка были настроены весьма скептически – неужели он не мог написать? Пусть пару слов, но написать: «Жив, не волнуйся, решаю проблемы».
– А если он попал в тюрьму? – сказала Катя.
Мама охнула, а Верка рассмеялась мефистофельским смехом:
– Ну ты даешь, Катька! Сейчас здесь, в России, можно звонить из тюрьмы! А уж там, в демократической Америчке! Как всегда, хочешь выгородить и оправдать! Но я тебе не поддержка.
– Да, Катюш… – осторожно вставила мама. – Как-то странно, Вера права.
Катя махнула рукой: с вами не о чем говорить.
А спустя какое-то время Майк прислал фотографии. Со свадьбы.
Все как положено: жених в черном фраке с бабочкой, невеста в белом платье и фате, алтарь в католическом храме, гости со счастливыми улыбками. И очень обстоятельные подписи: «Это мои мама и папа, это – родители моей невесты Джессики. Это моя сестра Николлета, а это кузен Джордж».
Ну чтобы Катя была в курсе.
И коротенькая приписка: «Катрина, дорогая! Так получилось, что я встретил Джесс. Джесс – моя первая любовь и первая женщина. Наши родители большие друзья. Катрина, ты сможешь меня простить и порадоваться за меня? Я очень счастлив».
– Идиот! – орала Верка. – Он конченый идиот! Катька, какое счастье, что у вас ничего не получилось! А представь, если бы ты вышла за этого идиота и уехала с ним в его сраный Нью-Йорк? Кать, у него точно диагноз! Он шизофреник, я тебе отвечаю! А что ты, подруга, ревешь? Тебя же просили порадоваться! Вот и радуйся, – хмуро добавила Верка. – Радуйся, что пронесло.
Как можно было не согласиться с подругой? Верка права, там точно диагноз. Или она, Катя, что-то не понимает и это и есть разная ментальность?
И все-таки Катя страдала. Второй раз и так похоже… Выходит, дело в ней, а не в них? Что в ней не так? Какой в ней изъян?
– Просто тебе фатально не везет, – успокаивала мама. – И вообще, нормальных среди них – пара процентов! Вспомни моего несостоявшегося женишка из Ульяновска! Ну и добавь всех остальных: муж тети Юли, Веркин папаша, Костик, Веркин жених.
Мама увлеченно перечисляла мужей своих коллег и знакомых, но Катя по-прежнему думала, что дело именно в ней.
Какими же она обросла комплексами после этого придурошного Майка! Даже пришлось обратиться к психологу.
– Катюша, – говорила мама, – ну в конце-то концов! Хватит страдать. Никто из этих, – мама презрительно фыркала, – не стоит твоей слезинки! И кстати, доченька! Сейчас совсем не обязательно связывать себя узами брака! Это в мое время так было принято. Но времена изменились. Ты взрослая, состоявшаяся, серьезная и симпатичная женщина. Ты состоялась как личность и как человек. С кавалерами у тебя все в порядке. И ты вполне можешь родить ребенка без мужа – сейчас такое сплошь и рядом! Я еще в силах, и ты можешь рассчитывать на мою полную помощь. Вырастим, Катя. Не сомневайся, что вырастим! Ты только решись.
– Нет, мам. Так я не хочу. Сама росла без отца и знаю, какие комплексы испытывают и мать, и ребенок. Должна быть семья. И прошу тебя! Пожалуйста, больше не возвращайся к этой теме!
Чемоданов встретился на ее пути через четыре года. До этого были легкие, необременительные и короткие отношения. Но ни разу Катю не зацепило.
Итак, Чемоданов. Ну и фамилия! Да из-за одной фамилии ни о чем серьезном и думать смешно – мадам Чемоданова, как вам? Госпожа Чемоданова. Верка называла его Саквояж: «Ну что? Как там твой Саквояж?»
Чемоданов был среднего роста и с очень спортивной фигурой – широкие плечи, красивая, в кубиках, грудь, красивые руки и чуть кривоватые «кавалеристские» ноги. Все понятно, бывший военный. В общем, производил впечатление человека серьезного и устойчивого. Кстати, свое увольнение из армии он прокомментировал скупо: «Так получилось». И про свою службу Чемоданов никогда не рассказывал.
Он вообще был не из болтунов. Говорил скупо и по делу – мачо и настоящий полковник.
– Срачо, – мрачно бурчала Верка, – вечно тебя тянет на таких! Темные лошадки загадочности нагоняют. Был у нас один загадочный. Может, хватит? И вообще, Кать! Может, хватит проколов? Хватит быть лохушкой? Надо нанять частного детектива и все разузнать! Все-все подробности: где бывает, с кем, что за семья, что в прошлой жизни: бабы, жены, дети, включая внебрачных. Ты меня поняла? Умоляю, денег на это не жалей! А то снова будем ставить свечки за упокой! – Хотя… Уж лучше такой зануда, как Чемоданов, чем веселый бездельник мотоциклист или американский интеллектуал, большой специалист по Достоевскому…
Конечно же, Веркино назидание Катя проигнорировала, еще чего не хватало!
Но Чемоданов правда казался странноватым. Например, был он жестким вегетарианцем, а к любым фанатическим проявлениям Катя, а особенно Верка, относились с большим подозрением: здоровый мужик и без мяса? Ну точно придурок!
Как истинный вегетарианец, Чемоданов не носил ни кожаных, ни меховых вещей, только синтетику.
Ладно, все это можно было бы пережить.
А вот его маниакальную чистоплотность пережить было трудно.
Катя отнюдь не была неряхой, но тут! Какой-то ужас: белые носки к белым, темные к темным. Белые кроссовки Чемоданов стирал раз в неделю. Рубашки крахмалил. Кастрюли надраивал так, что в них можно было смотреться как в зеркало
