Москву?
— Не знаю даже, что тебе сказать на это. Ты же в Москве все равно тем же и занимался, чем здесь.
— По сути да. Но за эти месяцы никак не избавлюсь от мысли, что я в гостях.
— Ясное дело. Где бы ты не находился, где бы хорошо не было, а дом все равно один. — Выждав минутную паузу, Костя продолжил с улыбкой. — Только не обвиняй меня в голубизне, но я буду по тебе скучать, брат.
— Я тоже. У меня в Москве нет ни одно такого близкого человека как ты.
— А у меня больше нет ни одно знакомого москвича, к кому я бы так хорошо относился, как к тебе, кого мог бы назвать братом. — Он крепко пожал мою року у обнял ее второй рукой.
Открылась дверь балкона, и под крики гостей и под громкость музыки — боюсь даже предположить во сколько децибел — заливаясь слезами от смеха, вошли две девушки с треугольными бокалами с мартини.
— А с Аней все у тебя будет в порядке, не сомневайся. — Костя решил не продолжать тему о моем московском происхождении.
Девушки расположились на диване напротив. Понять, о чем они разговаривают, было невозможно — они говорили и смеялись одновременно.
Дверь открылась еще раз, и вошла Наташа.
— Вот ты где. Я тебя потеряла уже. — Она чокнулась с нами стаканами, и я осушил свой стакан. — Ты Лелю не видел? Ее тоже не могу найти.
— Нет. Она…
«Нет» ей было достаточно, и Наташа вышла. Мы тоже встали. Собираясь за ней.
— А ты и с Лейлой знаком? — спросил Костя.
— К сожалению, да. Мне сегодня посчастливилось быть ее пассажиром. — Засмеялся я.
— Ты поаккуратнее так. Мой тебе совет — не делай так больше. Она в день минимум дорожку кокса «убивает». Не факт, что она не принимала ничего до того, как за руль сесть.
Костя затесался в толпе, а я направился к столу за выпивкой.
Не успел я взять бокал, как подошел Денис с какой-то девушкой и крикнул, чтобы и я и его спутница слышали:
— А сейчас наш супер-бармен сделает что-нибудь улетное! Давай, Ники, сваргань нам по «бешечке»!
— Не из чего делать, — указал я на напитки.
Но это его не останавливало, даже на лице показалась какая-то обида:
— Ну, тогда что-нибудь. Эй. Или ты только соки разливать умеешь? — и оба закатились смехом.
— Позови еще семь человек, — ответил я на обиду.
Я почти вплотную друг к другу поставил в ряд десять широких бокалов и наполнил их вишневым соком. На пересечения каждых поставил пустую рюмку, и еще одну поставил рядом.
Дождавшись, когда рядом будет девять человек, наполнил каждую рюмку темным ромом и с криком «Понеслась!» поставил одинокую рюмку на край первого стакана и опрокинул. Сработал «эффект домино» — опрокинутая рюмка перед тем как упасть на дно стакана с соком ронял следующую. Представление вызвало бурные эмоции у окружающих и шквал аплодисментов. Считаю, что этим я оплатил свое пребывание на вечеринке.
— Да не стойте же, — с улыбкой крикнул я, — пейте.
Все девять человек и я с ними взяли по стакану и — некоторые с опаской, особенно девушки, — залпом выпили.
— Я думала, этот стакан внутри мне по зубам двинет. — Радостно сказала одна из девушек.
— Нет. Он прилипает ко дну. И из-под него струей вытекает то, что там было налито. — Ответил я. — Это физика.
К столу с любопытством подошли еще люди, и мне какое-то время пришлось поработать барменом. Делал всевозможные коктейли, для которых были ингредиенты. Вот она причина, по которой я сам не афиширую свои умения. Но, в тоже время, я был в центре внимания, был всеми любим и уважаем, и мне это нравилось. Каждый находящийся здесь горел желанием выпить со мной, и я им не отказывал. Если сначала девчонки даже не смотрели на меня, то сейчас они улыбались мне, разговаривали со мной, делали мне комплименты, а некоторые — сразу видно, кто еще не нашел себе пары — будто поедали меня глазами.
Заиграла «Black Black Heart» — первый «медляк» с начала вечеринки. Все тут же разбились по парам. Одна пара до смешного неумело с серьезным видом профессионалов танцевала… хм… у их танцев и стиля нет — никчемная помесь медленного вальса и танго. Ужас, смотреть даже невозможно.
На мое плечо легла женская руга. Обернувшись, увидел Лелю.
— Пригласишь меня? — с игривым лицом (а точнее, тем, что не было спрятано за огромными очками) спросила она.
Только я положил руки ей на талию, как она сразу же прижалась ко мне. Прошептала мне на ухо слова «Я обожаю эту песню» так, что у меня приятно прошла дрожь по всему телу. Мой пульс участился. Сердцебиение ускорилась и, готов поспорить, она чувствовала своими грудями каждый его стук. Я танцую с ней в обнимку и ловлю себя на мысли, что не отказался бы, чтобы сейчас мы были обнаженные, что хочу чувствовать ее тело своим телом. Одним словом — она возбудила во мне желание, я хочу ее.
— Спасибо. — Произнес я, с нежеланием освобождаясь от ее объятий, как только закончилась песня.
Она приблизилась ко мне и вновь прислонилась губами к моему уху. Я понял, что начинаю возбуждаться, и это может быть заметным.
— А не хочешь чего-нибудь поинтересней вместо бухла? У меня есть чего понюхать.
— Посмею отказаться.
Постарался, чтобы произнесенное прозвучало как извинение и, в то же время, внесло ясность, что я не приверженец такого рода удовольствий.
Заиграл ремикс на «London bridge» Ферджи, и по всей квартире пронесся радостный истеричный крик. Я лишь повернул голову к танцующей молодежи, которая за секунду весь заполнила весь зал, а обернувшись с удивлением и ужасом не обнаружил рядом Лели.
Не в силах выкинуть ее из головы, направился к столику, за которым с шумом толпы футбольных фанатов Костя пил текилу в компании еще двух ребят. Костю не нужно было ни о чем просить — только я подошел, как у меня в одной руке оказалась наполненная рюмка, а в другой — долька лайма. «За вас!», — крикнул я и, чокнувшись с ними, выпил и резко, с грохотом, поставил рюмку на стол. Заедать лаймом не стал — бросил его на дно рюмки.
— Все окей? — спросил Костя.
— Да. Хотя точно не знаю даже.
— Расслабься, парень! И получай удовольствие! — Он хлопнул меня по плечу и сунул мне еще текилы.
Взяв в руки рюмку, я молча ее тут же осушил, вернул Косте и пошел
