Антон Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 11-13

{12206}

За сценой шум и аплодисменты. Голос Шипучина: "Благодарю! благодарю! Тронут!" Входит Шипучин. Он во фраке и белом галстуке; в руках только что поднесенный ему альбом. Шипучин (стоя в дверях и обращаясь в контору). Этот ваш подарок, дорогие сослуживцы, я буду хранить до самой смерти как воспоминание о счастливейших днях моей жизни! Да, милостивые государи! Еще раз благодарю! (Посылает воздушный поцелуй и идет к Хирину.) Мой дорогой, мой почтеннейший Кузьма Николаич! Все время, пока он на сцене, служащие изредка входят с бумагами для подписи и уходят. Хирин (вставая). Честь имею поздравить вас, Андрей Андреич, с пятнадцатилетней годовщиной нашего банка и желаю, чтоб... Шипучин (крепко пожимает руку). Благодарю, мой дорогой! Благодарю! Для сегодняшнего знаменательного дня, ради юбилея, полагаю, можно и поцеловаться!.. Целуются. Очень, очень рад! Спасибо вам за службу... за все, за все спасибо! Если мною, пока я имею честь быть председателем правления этого банка, сделано что-нибудь полезное, то этим я обязан прежде всего своим сослуживцам. (Вздыхает.) Да, батенька, пятнадцать лет! Пятнадцать лет, не будь я Шипучин! (Живо.) Ну, что мой доклад? Подвигается? Хирин. Да. Осталось всего страниц пять. Шипучин. Прекрасно. Значит, к трем часам будет готов? Хирин. Если никто не помешает, то кончу. Пустяки осталось. Шипучин. Великолепно. Великолепно, не будь я Шипучин! Общее собрание будет в четыре. Пожалуйста, голубчик. Дайте-ка мне первую половину, я проштудирую... Дайте скорее... (Берет доклад.) На этот доклад я возлагаю громадные надежды... Это мое profession de foi, или, лучше сказать, мой фейерверк...

{12208}

Фейерверк, не будь я Шипучин! (Садится и про себя читает доклад.) Устал я, однако, адски... Ночью у меня был припадочек подагры, все утро провел в хлопотах и побегушках, потом эти волнения, овации, эта ажитация... устал! Хирин (пишет). Два... ноль... ноль... три... девять... два... ноль... От цифр в глазах зелено... Три... один... шесть... четыре... один... пять... (Щелкает на счетах.) Шипучин. Тоже неприятность... Сегодня утром была у меня ваша супруга и опять жаловалась на вас. Говорила, что вчера вечером вы за нею и за свояченицей с ножом гонялись. Кузьма Николаич, на что это похоже? Ай-ай! Хирин (сурово). Осмелюсь ради юбилея, Андрей Андреич, обратиться к вам с просьбой. Прошу вас, хотя бы из уважения к моим каторжным трудам, не вмешивайтесь в мою семейную жизнь. Прошу! Шипучин (вздыхает). Невозможный у вас характер, Кузьма Николаич! Человек вы прекрасный, почтенный, а с женщинами держите себя, как какой-нибудь Джэк. Право. Не понимаю, за что вы их так ненавидите? Хирин. А я вот не понимаю: за что вы их так любите? Пауза. Шипучин. Служащие поднесли сейчас альбом, а члены банка, как я слышал, хотят поднести мне адрес и серебряный жбан... (Играя моноклем.) Хорошо, не будь я Шипучин! Это не лишнее... Для репутации банка необходима некоторая помпа, черт возьми! Вы свой человек, вам все, конечно, известно... Адрес сочинял я сам, серебряный жбан купил тоже я сам... Ну, и переплет для адреса сорок пять рублей, но без этого нельзя. Сами бы они не догадались. (Оглядывается.) Обстановочка-то какова! Что за обстановка! Вот говорят, что я мелочен, что мне нужно, чтобы только замки у дверей были почищены, чтоб служащие носили модные галстуки да у подъезда стоял толстый швейцар. Ну, нет, Судари мои. Замки у дверей и толстый швейцар - не мелочь. Дома у себя я могу быть мещанином, есть и спать по-свински, пить запоем...

{12209}

Хирин. Прошу, пожалуйста, без намеков! Шипучин. Ах, никто не намекает! Какой у вас невозможный характер... Так вот я и говорю: дома у себя я могу быть мещанином, парвеню и слушаться своих привычек, но здесь все должно быть en grand. Здесь банк! Здесь каждая деталь должна импонировать, так сказать, и иметь торжественный вид. (Поднимает с пола бумажку и бросает ее в камин.) Заслуга моя именно в том, что я высоко поднял репутацию банка!.. Великое дело - тон! Великое, не будь я Шипучин. (Оглядев Хирина.) Дорогой мой, каждую минуту сюда может явиться депутация от членов банка, а вы в валенках, в этом шарфе... в каком-то пиджаке дикого цвета... Могли бы надеть фрак, ну, наконец, черный сюртук... Хирин. Для меня здоровье дороже ваших членов банка. У меня воспаление всего тела. Шипучин (волнуясь). Но согласитесь, что это беспорядок! Вы нарушаете ансамбль! Хирин. Если придет депутация, то я спрятаться могу. Не велика беда... (Пишет.) Семь... один... семь... два... один... пять... ноль. Я и сам беспорядков не люблю... Семь... два... девять... (Щелкает на счетах.) Терпеть не могу беспорядков! Вот хорошо бы вы сделали, если бы не приглашали сегодня на юбилейный обед дам... Шипучин. Пустяки какие... Хирин. Я знаю, вы для шику напустите их сегодня полную залу, но, глядите, они вам все дело испортят. От них всякий вред и беспорядок. Шипучин. Напротив, женское общество возвышает! Хирин. Да... Ваша супруга, кажется, образованная, а в понедельник на прошлой неделе такое выпалила, что я потом дня два только руками разводил. Вдруг при посторонних спрашивает: "Правда ли, что у нас в банке муж накупил акций Дряжско-Пряжского банка, которые упали на бирже? Ах, мой муж так беспокоится!" Это при посторонних-то! И зачем вы откровенничаете с ними, не понимаю! Хотите, чтобы они вас под уголовщину подвели?

{12210}

Шипучин. Ну, довольно, довольно! Для юбилея это все слишком мрачно. Кстати, вы мне напомнили. (Смотрит на часы.) Сейчас должна приехать моя супружница. В сущности, следовало бы съездить на вокзал, встретить ее, бедняжку, но нет времени и... и устал. Признаться, я не рад ей! То есть я рад, но для меня было бы приятнее, если бы она еще денька два пожила у своей матери. Она потребует, чтобы я сегодня провел весь вечер с нею, а, между тем, у нас сегодня предполагается после обеда маленькая экскурсия... (Вздрагивает.) Однако, у меня уже начинается нервная дрожь. Нервы так напряжены, что достаточно, кажется, малейшего пустяка, чтобы я расплакался! Нет, надо быть крепким, не будь я Шипучин! Входит Татьяна Алексеевна, в ватерпруфе и с дорожной сумочкой через плечо. Шипучин. Ба! Легка на помине! Татьяна Алексеевна. Милый! (Бежит к мужу, продолжительный поцелуй.) Шипучин. А мы только что о тебе говорили!.. (Смотрит на часы.) Татьяна Алексеевна (запыхавшись). Соскучился? Здоров? А я еще дома не была, с вокзала прямо сюда. Нужно тебе рассказать многое, многое... не могу утерпеть... Раздеваться я не буду, я на минутку. (Хирину.) Здравствуйте, Кузьма Николаич! (Мужу.) Дома у нас все благополучно? Шипучин. Все. А ты за эту неделю пополнела, похорошела... Ну, как съездила? Татьяна Алексеевна. Превосходно. Кланяются тебе мама и Катя. Василий Андреич велел тебя поцеловать. (Целует.) Тетя прислала тебе банку варенья, и все сердятся, что ты не пишешь. Зина велела тебя поцеловать. (Целует.) Ах, если б ты знал, что было! Что было! Мне даже страшно рассказывать! Ах, что было! Но я вижу по глазам, что ты мне не рад! Шипучин. Напротив... Милая... (Целует.) Хирин сердито кашляет. Татьяна Алексеевна (вздыхает). Ах, бедная Катя, бедная Катя! Мне ее так жаль, так жаль! Шипучин. У нас, милая, сегодня юбилей, всякую

{12211}

минуту может явиться сюда депутация от членов банка, а ты не одета. Татьяна Алексеевна. Правда, юбилей! Поздравляю, господа... Желаю вам... Значит, сегодня собрание, обед... Это я люблю. А помнишь, тот прекрасный адрес, который ты так долго сочинял для членов банка? Его сегодня будут тебе читать? Хирин сердито кашляет. Шипучин (смущенно). Милая, об этом не говорят... Право, ехала бы домой. Татьяна Алексеевна. Сейчас, сейчас. В одну минуту расскажу и уеду. Я тебе все с самого начала. Ну-с... Когда ты меня проводил, я, помнишь, села рядом с той полной дамой и стала читать. В вагоне я не люблю разговаривать. Три станции все читала и ни с кем ни одного слова... Ну, наступил вечер, и такие, знаешь, пошли всё мрачные мысли! Напротив сидел молодой человек, ничего себе так, недурненький, брюнет... Ну, разговорились... Подошел моряк, потом студент какой- то... (Смеется.) Я сказала им, что я не замужем... Как они за мной ухаживали! Болтали мы до самой полночи, брюнет рассказывал ужасно смешные анекдоты, а моряк все пел. У меня грудь заболела от смеха. А когда моряк - ах, эти моряки! - когда моряк узнал нечаянно, что меня зовут Татьяной, то знаешь, что он пел? (Поет басом.) Онегин, я скрывать не стану, безумно я люблю Татьяну!.. (Хохочет.) Хирин сердито кашляет. Шипучин. Однако, Танюша, мы мешаем Кузьме Николаичу. Поезжай домой, милая... После... Татьяна Алексеевна. Ничего, ничего, пусть и он послушает, это очень интересно. Я сейчас кончу. На станцию выехал за мной Сережа. Подвернулся тут какой-то молодой человек, податной инспектор, кажется... ничего себе, славненький, особенно глаза... Сережа представил его, и мы поехали втроем... Погода была чудная... За сценой голоса: "Нельзя! Нельзя! Что вам угодно?" Входит Мерчуткина .

{12212}

Мерчуткина (в дверях, отмахиваясь). Чего хватаете-то? Вот еще! Мне самого нужно!.. (Входит, Шипучину.) Честь имею, ваше превосходительство... Жена губернского секретаря, Настасья Федоровна Мерчуткина-с. Шипучин. Что вам угодно? Мерчуткина. Изволите ли видеть, ваше превосходительство, муж мой, губернский секретарь Мерчуткин, был болен пять месяцев, и пока он лежал дома и лечился, ему без всякой причины отставку дали, ваше превосходительство, а когда я пошла за его жалованьем, то они, изволите ли видеть, взяли и вычли из его жалованья двадцать четыре рубля тридцать шесть копеек. За что? спрашиваю. "А он, говорят, из товарищеской кассы брал и за него другие ручались". Как же так? Нешто он мог без моего согласия брать? Так нельзя, ваше превосходительство! Я женщина бедная, только и кормлюсь жильцами... Я слабая, беззащитная... От всех обиду терплю и ни от кого доброго слова не слышу, Шипучин. Позвольте... (Берет от нее прошение и читает его стоя.) Татьяна Алексеевна (Хирину). Но нужно сначала... На прошлой неделе вдруг я получаю от мамы письмо. Пишет, что сестре Кате сделал предложение некий Грендилевский. Прекрасный, скромный молодой человек, но без всяких средств и никакого определенного положения. И на беду, представьте себе, Катя увлеклась им. Что тут делать? Мама пишет, чтобы я не медля приехала и повлияла на Катю... Хирин (сурово). Позвольте, вы меня сбили! Вы - мама да Катя, а я вот сбился и ничего не понимаю. Татьяна Алексеевна. Экая важность! А вы слушайте, когда с вами дама говорит! Отчего вы сегодня такой сердитый? Влюблены? (Смеется.) Шипучин (Мерчуткиной). Позвольте, однако, как же это? Я ничего не понимаю... Татьяна Алексеевна. Влюблены? Ага! Покраснел! Шипучин (жене). Танюша, поди, милая, на минутку в контору. Я сейчас. Татьяна Алексеевна. Хорошо. (Уходит.)