Жан. Оставьте. Знаю я, что должен и чего не должен. Воспитывать человека чуть не тридцать лет, а тут вдруг является герцогиня из Чухломы… и — пожалуйте!
Верочка (глядя к морю). Дядя Жан, ужин готов.
Жан. Прекрасно. Идёмте, позовём их.
(Верочка садится на скамью за кустами. Идут Ольга и Ладыгин.)
Ладыгин. Я не понимаю этого.
Ольга. Чего вы не понимаете?
Ладыгин. Я вас люблю, я страстно желаю вас, а вы капризничаете.
Ольга (смеясь). Вы называете это — каприз, и только.
Ладыгин. Ну да, а — как же? Уверяю вас, что я вообще очень нравлюсь женщинам, — они меня любят, а тут вдруг…
Ольга. А вы умеете любить, да?
Ладыгин. Господи, — какой странный вопрос. Я не мальчишка, не старик.
Ольга (смеётся). Вы очень просто понимаете любовь, удивительно просто!
Ладыгин. Я же не… этот, не… как это?
Ольга. Не — кто?
Ладыгин. Ну, вы знаете! Я забыл слово… имя.
Ольга. Робинзон Крузо?
Ладыгин. Нет, — при чём тут Робинзон Крузо, если дело идёт о женщине. Другое.
Ольга. Вильгельм Телль?
Ладыгин. Это — сказка. Ну — всё равно.
Ольга. Гамлет? Ловелас?
Ладыгин. Я — честный человек, а Ловелас, кажется, был негодяй.
Ольга. Кто же?
Ладыгин. Вы смеётесь надо мной — за что? За то, что я вас искренно люблю. Поверьте, я люблю вас не как других любил, — честное слово.
Ольга. Бросьте это. Ваша любовь — на две недели скучных будних дней — не более. В вашей любви не будет праздника…
Ладыгин. Ну, уж извините! Вы не можете знать…
Ольга. Вы — почти дитя, хотя и красивый мужчина. Вы очень — извините! — сильное животное, но мало человек, очень мало!
Ладыгин. Человек — прежде всего — физика… (Дел[ает] поп[ытку] об[нять] её.)
Ольга. Ну, это грубо, и я больше не стану говорить с вами. (Почти с тоской.) Как скучно здесь! Хоть бы кто-нибудь пел, хотя бы немножко музыки… Все живут, точно во сне…
Ладыгин. Вот — идут все эти! Ольга Борисовна, дайте мне возможность поговорить с вами после ужина… Умоляю вас!
Ольга. Я подумаю.
Ладыгин. Умоляю.
Ольга. Тише!
Букеев (пристально смотр[ит] на Ольгу). Хорошо сейчас один рыбак сказал: «Ежели, говорит, всё от ума делать, так это тоже глупость будет!» Вы согласны?
Ольга. Не знаю, право.
Ладыгин. Я — совершенно согласен. Не люблю умных людей.
Букеев. Вам не холодно?
Ольга. Немножко…
Ладыгин. У меня дядя математикой занимается и всё о теории вероятностей говорит, — нестерпимо скучно.
Букеев. Даме холодно — скажите, чтоб ей принесли плед или шаль.
Ольга. Платок у меня в комнате, Дуняша знает. (Ладыгин, недов[ольный], уходит, насвистывая.)
Букеев. Надоел он вам?
Ольга. Почему?
(Букеев молча целует ей руку.)
Ольга. Что это значит?
Букеев. Так. Это не обижает вас, надеюсь.
Ольга. Нет. Но — удивляет.
Букеев. Не удивляйтесь. У меня душа наполнена чувством благодарности к вам.
Ольга. За что?
Букеев. За то, что вы есть, вот такая неотразимо властная, такая красавица, за то, что я имею счастье знать вас. (Торопливо и тяжело бормочет.) Благодарю вас…
(Ольга смотрит на него.)
Букеев (усмехаясь). Там, на берегу, вы стояли, задумчивая такая, в сторонке от всех, и уж не знаю почему — но очень тронуло меня это.
Ольга. Что именно?
Букеев. Да вот — что в стороне от людей… вы стоите.
Ольга. Вы ошибаетесь, если думаете, что я избегаю людей. Особенно я люблю весёлых людей.
Букеев. Жаль, что я не умею быть весёлым!
Ольга. Что же вам мешает?
Букеев. Да так… не знаю что…
Ольга. Вы богатый, независимый человек.
Букеев. Независ[имых] людей нет, я думаю.
Ольга. Вот как? Почему?
Букеев. Ну… например: если чего-нибудь хочешь, так уж зависишь от предмета своих желаний.
Ольга. Желайте возможного.
Букеев. Всё кажется возможным, а полное счастье недостижимо.
Ольга. Удовлетворитесь неполным.
Букеев. Обидно. Человек жаден.
(Ладыгин нес[ёт] шаль, за ним Жан.)
Жан. Давно пора ужинать.
Ладыгин. Да! Пора. Извольте.
Ольга. Спасибо.
Жан. Но все разбрелись, а Яков Сергеич на ступ[еньках] террасы рассказывает Верочке, Нине Аркадьевне о каких-то чудесах науки, — не рассказ, а мёд и перец! Удивительный муж у вас, Ольга Борисовна! Его даже камни могут слушать.
Ладыгин. Был такой проповедник, который тоже… «Аминь, — ему грянули камни в ответ».
Жан. Это было в хрестоматии.
Ладыгин. Не знаю, может быть. Позвольте, хрестоматия — это сборник стихов, книга?
Жан. То — книга, а то — остров в Тихом океане.
Ладыгин. Никогда не слыхал. Будемте ужинать, а?
Букеев. Жан — зови! (Пред[лагая] Ольге руку.) Позволите?
Ольга. Спасибо.
Ладыгин. «Аминь! — ему грянули камни в ответ». Это очень хорошо сказано. А вообще я не люблю стихов, — ужасно трудно читать их! Запятые не на месте, и слова переставлены нелепо. А вам, Ольга Борисовна, нравятся стихи?
Ольга. Хорошие — да. (Вз[дохнув].) Как хочется музыки послушать!
Букеев. Можно послать в город, там есть старичок один.
Ольга. Нет, не беспокойте старичка. Ваша племянница — не играет?
Букеев. Верочка? Не знаю… Она у меня недавно живёт, ещё года нет…
Ольга. Сирота?
Букеев. Да. Сестра моя умерла, Вера осталась с вотчимом, а он такой авантюрист, гуляка…
Ладыгин. Вот авантюристов я люблю, интересные люди!
Жан. Прошу за стол!
(Идут Нина, Верочка, Богомолов.)
Богомолов. Каждый из нас чувствует себя творцом или рабом некой «истины», и каждый стремится укрепить её в жизни, — вбить свой гвоздь в мозг ближнего. Это глубоко отвратит[ельное] стремление…
Букеев. Ваш супруг неутомим.
Ладыгин. Какая-то думающая машина.
Ольга (оглядываясь на него). Вы очень откровенны.
Букеев. Н-да…
Ладыгин. Виноват! Это я нечаянно сказал…
Ольга. Яков!
Богомолов. Да?
Ольга. Сядь рядом со мной.
Богомолов. Прекрасно!
Жан. Усаживайтесь, синьоры!
Комната первого действия. Пасмурный вечер. Сквозь стёкла террасы видно, как под ветром качаются тополя. В углу налево Богомолов и Верочка играют в шахматы. За большим столом Ладыгин раскладывает пасьянс. В фонаре на тахте полулежит Ольга с книгой.
Верочка. Так я возьму у вас коня.
Богомолов. А я — так!
Верочка. И так возьму.
Богомолов. Да? Гм… Что же мне делать?
Верочка. Вы сегодня играете очень рассеянно…
Ладыгин. Рассеянность — признак влюбленности.
(Ольга смотрит на него через книгу.)
Верочка. Шах королеве.
Богомолов. Уже? Что такое? Действительно, я играю, как телёнок.
Ладыгин. Сравненьице не лестное, но…
Ольга. О чём вы гадаете?
Ладыгин. Конечно, о том, любит ли она меня.
Ольга. Она — купчиха?
Ладыгин. Почему?
Ольга. Мне так кажется.
Ладыгин. Вы сегодня злая. (Смотрит на часы.)
Ольга. Я не бываю доброй.
Верочка. Вы проиграли. Шах королю… Видите.
Богомолов. Вижу. Странно.
Ладыгин. Ужасно медленно тянется этот день…
Богомолов (встал). Вот надпись для часов:
Мы временем владеть не можем,
Минуты счастья не умножим,
Но если день наполнен горем,
Работой ход часов ускорим.
Верочка. Это чьё?
Богомолов. Моё. Сам сочинил.
Ольга. Когда?
Богомолов. Не помню.
Ольга. Я впервые слышу.
