- Тоже мне, нашел, что рисовать, - похлопал себя по животу Горелый, -Какого-то поганого мужика, да еще на горшке.
- А что рисовать? - хрустя яблоком, поинтересовался Иван.
- Цветочки... Тетки цветочки точно купят.
- Почему это?
- А потому... дуры они, - припечатал Горелый прекрасную половину человечества. - Слушай, - обратился он к Чекушке, но тот ничего не слышал и продолжал рисовать. Горелый помолчал, - Ладно, малюй. За что только люди такие деньжищи платят. . .Сколько вы сегодня огребли? - обратился он к Старику.
- Огребли? - переспросил Старик, и Горелый махнул рукой.
- Седого опять нет, - вздохнул Иван.
32.
Седой дежурил в скверике у Любкиного дома. И он, конечно, не мог знать, что за соседним деревом скрывается Любка. Не раз она порывалась подойти к нему, но боялась, что Седой убежит. Она решила во что бы то ни стало выследить его и терпеливо ждала.
Уже совсем стемнело, когда к дому тихо подъехал автомобиль и из него вышел мужчина в плаще. Он прикурил и посмотрел на Любкины окна. Любка ахнула, узнав в нем Артура. Седой тоже перехватил его взгляд, и сердце его тревожно сжалось. Артур вдруг повернулся - они встретились взглядами. Седой неожиданно для себя ступил шаг ему навстречу. Любка дернулась, собираясь вмешаться, но Артур как-то криво усмехнулся, бросил сигарету и сел в машину, еще раз бросив взгляд на Седого.
Когда машина скрылась за углом, Седой сунул руки в карманы и побрел прочь. Любка, скрываясь за деревьями, последовала за ним.
_ _ _ _ _
У самого входа в башню Седой вдруг повернулся. Любка спряталась за выступом стены, затаив дыхание. Седой нащупал веревку и дернул три раза, подождал и дернул еще два. Далеко, внутри башни, печально прозвенела рында.
33.
- Вот бы нам такой! - восхищался Иван бригом на картине Чекушки. - И вперед, на всех парусах!
- По мне хоть на корыте, лишь бы слинять отсюда, - Горелый повертел акварельку. - Так себе кораблик, крейсер лучше.
- Нет, на крейсере нельзя. Надо, чтоб красиво...
- Чего красиво-то? - наморщил лоб Горелый.
- Ну как же! - Иван даже подпрыгнул. - Все должно быть красиво. Чтобы раз... Там ведь пальмы кругом, попугаи... и все говорят.
- И что они говорят, твои попугаи?
- Здрасти! - удивился Иван.
- Что "здрасти?"
- Они и говорят: "здрасти, пожалста... Доброе утро, Вания".
- Хм, - усмехнулся Горелый, - знавал я одного попугая. - Лихо по-матерному крыл. Классный попка!
- А еще там верблюды и антилопы, и тигры, только не кусачие. Такие -как киски. Канючат себе и на лесочке нежатся. И мороженое кругом -бесплатное ! И карусели, и горки, и мультяшки...
- Начхать мне на твои карусели! Главное - чтоб тепло было и ментов не было. Лежишь себе под пальмой и ждешь, когда банан свалится и пятки тебе туземочка глазастая чешет... Писк?
- Скорей бы, - вздохнул Иван.
- Захватить бы крейсер и под черным флагом на всех парах, пока зима не наступила...
- Под черным нельзя, - вмешался Старик, пытаясь открыть ножом консервную банку.
- Ишь ты, мильонщик наш зачирикал, - заржал Горелый, отняв у Старика нож и банку, - Отчего ж нельзя, поведай народу! - подмигнул он Ивану, приглашая повеселиться.
- Оттого нельзя, что с Богом надо. - спокойно отвечал Старик.
- Так его ж нет, - поддел его Горелый.
- Есть, - Старик поправил очки.
- Круто! - хихикнул Горелый, - Вань, ответь мне, пожалуйста, есть ли Бог?
- Откуда мне знать, я не видел, - пробормотал Иван и отвернулся.
- Нет, ты на вопрос отвечай... Ну, есть?
- Нету... наверное, - Иван смотрел в пол.
- Видишь, дед, - вздохнул притворно Горелый. - Иван говорит, нет.
- Если ты его не видишь, это не значит, что его нет. Вот ты сейчас звезд не видишь, а они есть. Наступит ночь, и ты увидишь. Так и с Ним. Придет твое время - и увидишь. Как прозреешь, так и увидишь.
- Ну, философ, - завелся Горелый, - я что, слепой, по-твоему?
- Почему же. Только ты смотришь глазами, а надо душой...
- Душой! - Горелый проткнул ножом банку. - Вот моя душа! - и похлопал себя по пузу. - Она жрать хочет и смотреть ей нечем. Вот, у Ивана, наверное, есть... Иван, у тебя есть душа?
- Отстань, - насупился Иван. - Я остров хочу, чтобы солнце... хочу... Иван чуть не плакал.
- То-то же... И это правильно. А тут какое солнце? Дождь да туман.
- И на острове дождь бывает, - продолжал Старик. - Солнце в себе надо искать.
- Страшно в себе... - Иван поднял глаза на Старика.
- Почему, Ваня?
- А вдруг его там нет? - быстро прошептал он.
- Да какое солнце!? Вы что с ума все посходили? То им солнце, то душа... Скажете, если приглядеться, то и остров увидеть можно? Что? Что молчите?
- Можно, - просто ответил Чекушка, вытирая тряпкой кисть.
- Седой! - обрадовано заорал Горелый навстречу командиру, уже давно стоявшему незамеченным в темном коридоре. - Слышишь, что несут? Остров, говорят, увидеть можно! Это отсюда-то. Ты врубись!
Седой молча прошел к огню и снял куртку, повесил ее над очагом. От куртки повалил пар.
- Может, у тебя крыша поехала? - Горелый покрутил пальцем у виска Чекушки. - У тебя вообще с предками как? А? Головка не бо-бо?
- Пошли, - сверкнул вдруг глазами Чекушка и пошел по лестнице наверх. не оглядываясь. Никто не шевельнулся. Седой поднялся и, ничего не говоря, пошел за ним. Все также молча пошли следом.
Наверху башни моросил дождь. Сразу за зубцами начиналась сиреневая пелена. Не было ни звезд, ни луны. Только вдали мерцал призрачными огнями город и шумно дышала внизу громада залива.
Компания остановилась и выжидающе уставилась на Чекушку. Старик, волнуясь, напялил запотевшие очки. Чекушка был сосредоточен и спокоен. Он подошел к краю и надел бескозырку, всматриваясь в зыбкую даль. Компания пристроилась рядом и тоже уставилась в сиреневую мглу.
Смотрели долго. Иван продрог и застучал зубами. Получилось так, что все одновременно повернулись к Чекушке.
Глаза Чекушки сияли. Они горели внутренним огнем и в них светился их остров. И его увидели все. .Даже Горелый. Ему даже вдруг захотелось шлепнуть Чекушку по плечу и что-то сказать. Он открыл рот и - не подобрал слов. Вдруг внизу тревожно прозвучала рында.
_ _ _ _ _
- А у вас тут ничего, - Марсель протянул руки к огню. - Здесь, что ли, Леший обитал?
- Вон его наследство, - кивнул Горелый на фигурки.
- Это он, поди, после "красной шапочки" лепил. Впрочем, я по делу. -Марсель глянул на Седого.
Седой достал из тайника банку с деньгами и вытащил из нее часы-луковку.
Марсель взял часы, открыл крышку - часы вдруг мелодично прозвонили.
- Ишь ты, умели раньше делать, - удивился Марсель.
- На сколько потянут? - перебил его Горелый.
- Полторы, может, две, как получится, - пожал плечами Марсель.
- Нам говорили, что пять, - высунулся Иван.
- Может быть, - усмехнулся Марсель. - Не забывайте, что часы засвеченные. За них к шкуру содрать могут... Да я и не настаиваю, - он протянул часы Седому.
- Нам вот как надо! - снова влез Иван.
- Хорошо, - Марсель поднялся. - На остров еще не передумали? - едва заметно усмехнулся он.
- Возьми, - оборвал его Седой.
Марсель положил часы в карман.
- Ну, привет. Как сделаю, сообщу, - он вышел из убежища.
34.
Любка проснулась уже за полдень. Не открывая глаз, она чему-то улыбнулась и, нащупав пульт нажала на кнопку - откуда-то сверху на нее рухнула музыка. Вскочив, она пустилась на кровати в немыслимый рок-н-ролл. Завизжав, она запустила в потолок подушкой. Наволочка лопнула, и по комнате, как снег, закружился пух. Дверь в комнату приоткрылась, и в нее заглянула мать. Любка издала вопль и обезьяной запрыгала к матери, выпятив губы и ухая. Мать побледнела и захлопнула дверь. Любка тут же повернула ключ и распахнула окно. Пух, кружась, полетел на улицу.
Любка выдвинула на середину комнаты трюмо и, открыв все дверцы шкафа, принялась выбрасывать содержимое на пол. Разноцветные одежды разлетались по комнате. Любка быстро прикидывала их перед зеркалом и с отвращением отбрасывала. Ей нужно было что-то необычное.
Любка взъерошила волосы и скорчила зеркалу рожицу. Затем высунула язык - и зеркало высунуло. Любка внимательнейшим образом осмотрела свой нос, губы, рот, глаза, потрогала прыщик... Вдруг обернулась к двери и, прислонившись, одним движением скинула рубашку. Провела пальцем по худеньким бедрам и, обхватив ладонями груди, вдруг рассмеялась счастливо, запрокинув голову.
35.
- Тебя зовут Марсель? - Артур стряхнул пепел. Перед ним на столе лежали злополучные часы. Марсель сидел напротив. В наступившей тишине было слышно тиканье часов. - Ты что же, хорошо знаешь этого старика? - Марсель кивнул. Он живет с этими... детьми, в заброшенном доме?
- Да он ведь того... - Марсель покрутил пальцами у головы, Рассказывает, что миллиардер... А там, в Италии, дочка его в психушку сдала, а потом - денежки на свое имя... Как это... на попечение. А мать у него была русская, померла и завещала, что бы он здесь бриллианты нашел... В общем, лепит, что ему в голову взбредет... И на итальянца он не похож, а миллионер из него, как из меня сапожник... Скорее, он из психушки сбежал, а эти... Они там все немного того... А раньше там бомж жил, Леший его звали. Он у старика саквояж спер... Он из тюряги, наверное... Все фигурки лепил из хлеба и продавал...Ну, вот как эти, - Марсель показал на нэцкэ, стоящие на столе. Артур взял фигурку и, вертя ее в пальцах, кивнул Марселю. Марсель продолжил. - Так вот, они там все на острове помешались. Хотят уплыть...
