того, стояла – учёба, ведь он в отличие от ребят поступил в нормальное учебное заведение. И что с тех пор изменилось? Только декорации в нашей жизни. Появилась новая власть и старые планы на грядущие годы.
Под три аккорда на расстроенной гитаре ребята спели для таких-же как они молодых, беспредельных и капельку уставших чуваков песенку про то, как в семье родился коммунист и теперь там горе.
“В род. доме отмечали рождение сына,
А за окошком багровел закат.
Была полна алкоголя канистра
Ах, ну как-же так?!
Младенец оказался коммунистом,
Как и его отец.
Казалось-бы ещё не успел родится,
А уже конец.
Не плачьте мама…”
Выступление закончилось успешно, ребят похвалили сверстники за “смелую идею песни” и за “самобытное звучание”. Несмотря на положительные отзывы, Лёха почему-то всё выступление Смирнова сидел отдалившись ото всех у окна, созерцая вечернюю провинцию. К самому концу вечера к Лёхе подошёл сам Марк, дабы спросить пацана за кислую мину.
– Ну и что-же? – начал “Ю.Г.”
– Что?
– Ну и что-же ты тут сидишь, скучаешь?
– Да так… самочувствие не важное.
– Отчего это? Тебя вроде-бы всех похвалили. Не ну реально-же клёво выступил, парень. Что-то не так?
– Просто.. грустно как-то. Я думал, что как-то иначе всё пройдёт. Не хочу никого обижать, но народ какой-то сегодня был прям бухой сильно, прям вот невменяемый можно сказать.
– Эх ты, Лёха. А ты, что, прости, ожидал? Дуэли? Поэтический вечер? Бал в конце? Хах… Такая ныне творческая интеллигенция, убитая горем, в таком-же убитом доме, Алексей.
Рассказ “Сновидение”
Это не было пасмурное утро. Солнце загородила стена из туч, а холодный ветер вновь и вновь норовил сыграть свою осеннюю симфонию по крышам домов, верхушкам деревьев. Оттого и могло показаться, что грядут большие перемены в погоде. Впрочем, не было каких-либо моментов угрожающих личному покою Макара. Парень девятнадцати лет отроду срезал дорогу и пошёл в университет путём через сквер, что явно пробуждал в душе Шпякина , особенно осенью, некоторое воодушевление, чувство спокойствия перед грядущим сутками. Витрины пекарни по ту сторону дороги, а также продуктового магазина и аптеки, блестели среди семиэтажек. В то время как деревья сквера, напротив, мысленно возвращали всякого прохожего в состояние внутренней тишины. Давали отдохнуть.
Серая куртка, короткие чёрные волосы, рюкзак – всё выдавало-бы в нём уставшего школьника, если-бы он также не имел высокий рост, крепкое телосложение и самую малость морщинистый лоб. Имелся у него ещё шрам на подбородке полученный во времена бурной националистической юности. Сейчас, довольно проблематично удаётся представить его – светлого и точно радостного человека, в рядах тех бойцов, но условно три-четыре года назад, одно только появления Макара в компании друзей по правым идеям, наводило тревогу у любых не славян вокруге. С этим было покончено, когда несколько знакомых Шпякина в один осенний вечер избили какого-то еврея до полусмерти и тот впал в кому. Знакомых к удивлению не посадили, а за действиями самого Макара начали приглядывать. Тогда парень, во-первых, из-за личного отвращения к некогда близким людям, а во-вторых из-за опаски, решил навсегда завязать с этим делом. Вместо – он нормализовал оценки в школе, подготовился к поступлению в университет и нашёл девушку. Словом, начал жить.
С Варварой, той самой пассией, Макар познакомился год тому назад в дождливый, кажется, день. Прямо на улице. Немного бледноватая, ростом выше Шпякина, с такими честными что ли, карими глазами, она ждала автобус утром, как вдруг из ниоткуда к ней подбежал тот самый и начал разговор, происходящий в напряжении скромности. Впоследствии оказалось, что юные из одного учебного заведения. Совпадала в обоих и потребность каждый день созидать нечто за пределами воображения обычных людей. На этом Варвара и Макар сошлись. Через месяц они называли себя друзья. И вот сейчас, на самодельной домашней студии Шпякина создаётся первое музыкальное творение возлюбленной, для которой Макар выступает непосредственным музыкальным продюсером. Сегодня, как уже было упомянуто, ровно год с их первой встречи. И потому, Макар идёт в университет, вероятно, с особым духовным состоянием.
***
Отперев старую дверь “шараги”, как любил называть свой универ Макар, тот шагнул внутрь здания. Первое, что попало на глаза ему, разумеется были всё такие-же невыспавшиеся лица и усталые движения однокурсников, педагогов, всех – Шпякин думал не о них. В сущности сегодня его волновала одна только Варвара, ибо только в её вечно бодрой мордашке Макар видел нечто большее чем вселенная и нечто гораздо меньшее чем пустота. Ступенька, затем другая, и вот он уже на втором этаже. Глаза их встретились. Несмотря на неземную красоту, Варя выглядела преступно обыденно: белая клетчатая рубашка, тёмно-синие джинсы, собранные в пучок русые волосы. Опираясь на стену спиной, держа в руках книжку ещё советского года выпуска, она то и дело пыталась угадать в каждом человеке из толпы своего. Наконец, это свершилось и Макар пробился сквозь народ. Он подошёл к Варваре и на её фоне выглядел как-то странно. С взъерошенными волосами, очевидно не новой чёрной футболкой, Шпякин скорее походил на брата столь очаровательной дамы, но никак не на спутника жизни. И тому и другой впрочем, было неважно. Они любили друг друга, вероятно, самой искренней и чуткой любовью.
– Ну здравствуй, Варя. – начал Макар, – Еле нашёл тебя, народу тут тьма, конечно.
– Привет, привет. – отвечала лучезарная студентка.
– Как дела у тебя хоть? Как пара прошла?
– Дела у меня прекрасно. На паре также всё хорошо. Ну ты то помнишь про.. – постеснялась Варвара продолжить при виде проходящих мимо однокурсников.
– Помню, разумеется. – перебил как нельзя кстати Макар, – Слушай, а как насчёт прямо сейчас свалить?
– Так у нас только первая кончилась. Нет, Макар, это исключено. Давай вечером как договаривались.
– Ой да брось ты.. – продолжал убеждать Шпякин, – Подарим себе этот день полностью.
– Ну как-же, меня все уже знакомые тут видели, скажут ещё преподавателю про.. поэтому..
– А тебе такой всей из себя отличницей быть не надоело? – повторно перебил Макар, – Какая разница, что скажут люди, о существовании которых следовало-бы забыть на следующий день после окончания шараги?
– Прости, но нет. Вечером. Хорошо?
– Эхх.. ладно, пойду сейчас, тогда один напьюсь от горя, усну где-нибудь на рельсах и..
– Перестань. – наконец улыбнулась и ответила на шутки девушка.
– И новая интерпретация Анны Карениной. Пошли, пошли – Макар уже взял за руку Варю.
– Ну если только.. Если только один раз.
Под взоры знакомых и некоторых преподавателей они сбежали. Сбежали как водится у всякого саратовского студента на Вишнёвскую. Алкоголь там достать порою легче, чем
