экзотическая зверушка. Я замедлил шаг, давая нам возможность встретиться на пересечении парковых дорожек.
«Интересно, как я смогу им объяснить, почему был в их палате после автомобильной катастрофы?!» – вертелось у меня в голове. Неизбежность неловкого момента, казалось, была предопределена, но, к моему великому удивлению, тематика разговора приобрела совершенно иной характер. Как только мы остановились друг перед другом, пожилой мужчина тут же спросил:
– Вы ведь тот молодой человек, что нашел нашего Грегора, верно?
– Кого нашел? – удивился я неожиданному вопросу.
– Грегора, бронзовую маленькую фигурку. Я видел вас в больнице, когда мы попали в автомобильную аварию. Вы ведь уже тогда пришли за ответами, не понимая, что с вами происходит, я прав?
Всё только упорядочившееся в моих мыслях в одно мгновение встряхнулось, как будто медленно осевший на дне аквариума ил взболтали, снова сделав прозрачную воду грязной. Память начала нервно перебирать все события с момента прошлогодней встречи с пожилой парой в этом же парке, сомневаясь в истинности происходящего. Пара выглядела очень пристойно, а спокойствие в тоне не оставляло ни единого намека на сомнения в серьезности сказанного.
– Бронзовую фигурку? – пробубнил я, запинаясь и нелепо моргая.
– Да, маленькую такую, с секирой, в шлеме и доспехах.
– А она ваша?
– Не совсем. Этого Грегора мы с Марией создали как эксперимент, а дальше такие вещи живут уже собственной жизнью.
– Создали? Живут?!
Я все ещё никак не мог собраться с мыслями. Возможно, в моем мозгу была не одна опухоль, и меня продолжали мучить глюки, но окружение выглядело естественно и не могло быть галлюцинацией. Как будто убеждаясь в правдивости происходящего, я пощупал повязку, через которую недавно достали злосчастную опухоль.
– Что вас так удивляет в моих вопросах, молодой человек? Вы ведь сами должны были почувствовать его влияние. Как долго вам удалось удержать при себе Грегора?
– Оставил в одном из аэропортов полторы недели назад… – пробубнил я, уже смирившись с тем, что права эта пожилая пара, а не доктора.
Мой ответ очень удивил собеседников. Господин и госпожа Алены многозначительно переглянулись и предложили мне присесть с ними на лавочку. У меня было огромное количество вопросов, и потому я охотно согласился.
– Вам удалось настолько долго удерживать его и остаться целым и невредимым? – удивленно спросила меня госпожа Ален, поглядывая на повязку.
– Да, вы правы. Было очень сложно. Как только она… вернее, как я понимаю из обращения, он – остался при мне, сразу началась охота. Видимо, это предмет большой ценности, и все хотят его заполучить.
– Нет, что вы! – вмешался господин Ален с улыбкой, которой обычно взрослые сопровождают объяснения детских нелепостей. – Никто не охотится и никогда не охотился за Грегором, это был не совсем удавшийся эксперимент по созданию силы, способной устранять преграды, мешающие развитию человека.
– Вы хотите сказать, что он сам по себе был опасен?
– Нет, конечно. Суть фигурки – избавлять от преград, не дающих человеку двигаться вперед, избавлять от внутренних идолов, делающих людей ограниченными. Грегор всего лишь убирает в человеке штампы жадности, лени, невежества и прочих негативных шаблонов, впечатанных в наш мозг окружающим миром. Давление на человека оказывает уже сам мир, не желающий меняться и давать измениться вам. Так как вам удалось так долго противостоять?
– Я подумал, что за… Грегором охотятся, и исчез почти на полгода в одной полудикой стране, откуда и вернулся только две недели назад.
– А! Это многое проясняет. Негативное окружение немного компенсировало остроту давления на вас системой, и вы, сами того не подозревая, защитились.
– Я что-то не до конца понял, почему мир должен оказывать давление на изменяющихся в лучшую сторону людей? Ведь это хорошо, когда человек становится более развитым.
Пожилая пара снова переглянулась, на их лицах промелькнула добрая улыбка снисхождения, после чего господин Ален, на время запнувшись, видимо, подбирая слова, продолжил:
– Видите ли, в чем дело, молодой человек… Мы тоже так предполагали изначально, вернее, мы считали, что система материального мира останется нейтральной по отношению к внесенному нами дисбалансу. Но, увы, этого не произошло. Грубо-материальный мир создан, чтобы жить по своим собственным законам, и эти законы хоть и имеют на поверхности принципы, построенные на физических и математических последовательностях, но идеологией его системы всегда будет грех и то, что его порождает. Называть силу можно как угодно – первородный грех христианства или градация духа в недра майя индуизма, – но сути это не изменит. Идеологией построения материального мира всегда будет зло. А Грегор ломает стражу этого мира, идолов, дающих возможность этому злу вершиться.
– Я не особо верю в религии, богов и всякие грехи. Мне кажется, что такие суждения рождены неспособностью докопаться до сути.
– Да? И во что же вы верите?
– Я верю в законы физики, химии и математики. Какой бы прогрессивной и современной ни была любая из религий, все они мне кажутся забавными сказочками, призванными удовлетворить чьи-то корыстные потребности.
– По отношению к религиям вы совершенно правы, они созданы для решения поставленных задач. Мы говорим больше про веру человека, веру, которая может начаться только там, где заканчивается любая религия. Именно вера дает понимание происходящей гармонии.
– Я, конечно, ещё мал судить обо всем таком, но мне кажется, что в окружающем меня мире больше хаоса и нерациональных вещей, чем порядка и гармонии.
Каждая милая улыбка пары Аленов вселяла в меня неуверенность. Всё выглядело так, будто они понимали каждое сказанное мной слово, а я чем больше задавал вопросов или выдавал умозаключений, тем большей бессмыслицей казались мне их ответы. Еще пару недель назад я чувствовал себя светлым умом, полным понимания и уверенности, значимым и цельным, а сейчас я стоял, как обнаженный, перед парой непонятных людей. Как первоклашка, пытающийся вникнуть в конструкцию космического корабля.
– Вы, молодой человек, сказали, что верите в физику и математику, и это похвально. А теперь представьте картину, когда целый день зачитываются цифры числа «Пи», а вы, со светлым умом математика, пришли не вначале чтения. Иллюзия кажущегося хаоса чисел не даст вам возможности оценить изящную последовательность, превращающую углы в круги. Всё дело – в ограниченности отрезком времени, только и всего. Нельзя оценить танец по незавершенному па.
– По вашему мнению, хаоса не существует, и всё определено?
– Не всё определено. В незначительных пределах хаотичность не только возможна, но и необходима. Это создает красоту и разнообразие. Представьте себе масляную лампу с двумя разноцветными жидкостями, которая пузырится всякими чудными узорами внутри стеклянной колбы. Подкрашенная вода никогда не смешается с маслом, конвекционные потоки от тепла нижней подсветки приводят в движение масляные комки, создавая всё новые и новые формы, практически не повторяющиеся. Но бесконечное разнообразие форм светильника, по большому счету, может быть без труда описано парой физических законов.
У меня была в детстве
