будет ее искать под лавками, под кроватью и даже на чердаке. Леночка сидела очень тихо и уснула.
Разбудил ее голос Владимира Петровича. Дверь в спальню была приоткрыта, и Лена увидела папу, бабушку и Веру Сергеевну. Папа говорил громко и все бегал по горнице, Гордеевна махала руками:
— Нет, нет, так я ее вам не отдам!
— Поймите, Авдотья Гордеевна, — горячился Владимир Петрович, — Леночка не может с вами всегда жить: у нее должна быть мать.
— Ей и у меня неплохо.
— Послушайте, Авдотья Гордеевна, вы знаете, что я вашу дочь любил. Но кто виноват, что так случилось. В этом упрекнуть меня невозможно. Я знаю Веру — она сумеет заменить Лене мать.
— Нет-нет, Аленушку я вам не отдам, — твердила бабушка.
— Это, наконец, бесцельный разговор, — крикнул Владимир Петрович, — завтра мы Лену увезем в город.
Леночка проскользнула в открытую дверь и с криком кинулась к Гордеевне:
— Не поеду! Не люблю эту тетю. Скажи, пусть она уходит.
Вера Сергеевна быстро встала и, приложив к глазам платок, вышла.
Владимир Петрович взял Лену на руки, отнес ее в кроватку и не уходил, пока она не уснула.
Утром Лена узнала, что папа и Вера Сергеевна уехали.
Прошел день, второй. Но Леночка не могла успокоиться и часто вспоминала Веру Сергеевну.
— Бабушка, а тетя Вера приедет опять к нам? — донимала она. Гордеевну.
Авдотья Гордеевна отвечала неохотно и сердито:
— Делать ей здесь нечего. Воспитывать мы не хуже других умеем.
Но Лена почему-то не верила Гордеевне и каждый день бегала за деревню посмотреть на дорогу.
Вера Сергеевна приехала неожиданно. Накануне прошел дождь. Земля размякла, стала липкой. Леночка сидела во дворе на корточках и стряпала из глины пирожки. Вдруг громко и сердито залаял Узнай. Леночка оглянулась и увидела Веру Сергеевну с чемоданом. Лена растерялась, вытерла о платье руки и, потупив голову, буркнула:
— Приехала?! Зачем? Опять бабушка будет сердиться.
Тетя Вера прошла в дом и сказала Авдотье Гордеевне, что будет у них жить. Она поселилась в мезонине, куда бабушка складывала на лето валенки и шубы, прятала банки с вареньем и яблоки.
Авдотья Гордеевна сама набила соломой полосатый матрац, дала Вере Сергеевне подушку и каждый день носила в мезонин крынку с молоком. Леночке настрого запретила лазать туда. «Потому что, — сказала она, — лестница крутая, да еще того и гляди обвалится».
Казалось бы, для Леночки наступили самые счастливые времена: бабушка ей ни в чем не отказывала и разрешала бегать по улице от зари до зари.
— Иди, иди, гуляй, Аленушка. Нечего тебе дома делать, — ворчала Гордеевна, когда Лена задерживалась у дома. Но уходить не хотелось. Куда интереснее было смотреть, как Вера Сергеевна учит Узная танцевать.
«Какая она странная, — размышляла Леночка. — Большая, а ведет себя как девчонка. Еще хочет быть мамой».
Когда Лену кто-нибудь спрашивал на улице, хорошая ли у нее мама, она убегала или сердито говорила:
— И совсем не мама, а тетя Вера.
Потом жаловалась Узнаю: «Ну какая она мама? Разве тети бывают мамами?»
Узнай, по-видимому, был другого мнения и с Верой Сергеевной скоро сдружился. Каждый раз после обеда Вера Сергеевна приносила ему то кусочек мяса, то колбасных шкурок или просто сочную косточку. Узнай дорожил этой дружбой и терпеливо учился ходить «по-человечески», «умирать», носить в зубах сумку.
Авдотья Сергеевна ревниво оберегала Лену.
Лена заметила, что Гордеевна все время сердится на тетю Веру. Бабке не нравилось, зачем она ходит по воду, моет полы и даже почему-то запретила ей кормить цыплят. Встречаясь с тетей Верой, бабушка поджимала губы, отворачивалась в сторону. Как-то Вера Сергеевна с Леночкой пололи морковку. Неожиданно появилась Гордеевна и, подбоченясь, пропела:
— Ишь, работнички нашлись. Всю морковь мне повыдергивали.
Вера Сергеевна вспыхнула и дрожащим голосом сказала:
— Как вам не стыдно, Авдотья Гордеевна! — потом ушла в свой мезонин и весь день не показывалась.
— Вишь, какая гордая. И ничего-то ей не скажи, — вытирая фартуком губы, проговорила Гордеевна.
Лена быстро поняла: что нравится Вере Сергеевне, то не нравится бабке, и наоборот. Она то весь день с Гордеевной: помогает солить огурцы, собирает с кустов малину, ходит с ней доить безрогую Пеструху. А на другой день… А на другой день не отходит от Веры Сергеевны. Украдкой пробравшись в мезонин, забирается с ногами на стул и смотрит, как тетя Вера вышивает разными нитками кота в сапогах. Потом учит Лену вышивать цветы незабудки: зеленые палочки с голубыми крестиками.
Авдотья Гордеевна негодовала и совсем перестала разговаривать с Верой Сергеевной.
А тут еще провинился Узнай: он опрокинул в чулане горшок с молоком. Как Лена и Вера Сергеевна ни просили не наказывать Узная, бабка не согласилась.
— Вы мне совсем щенка избаловали, — сказала она, отхлестав Узная ремнем, и потом посадила его в сарай на цепь. Узнай проскулил на цепи до обеда, а когда Гордеевна ушла на реку полоскать белье, Вера Сергеевна выпустила Узная на свободу. И они решили сбежать от злой бабки в лес за грибами. Грибов в лесу, кроме поганок и мухоморов, не было, зато видели муравьиную кучу, по которой муравьи катали белые, как рис, зернышки.
Все это было ново для Леночки, и она удивлялась: как муравьи могут строить дома? И зачем змеям очки? Разве они умеют чулки вязать и читать книги?
Рассказала Гордеевне и спросила: «Правду ли говорит тетя Вера?» Гордеевна только тяжело вздохнула:
— Должно быть, правду — раз говорит: она ведь ученая.
Леночка и сама видела, что Вера Сергеевна знает больше Гордеевны, и ей порою было обидно за бабку.
Как-то Лена учила Узная уму-разуму. Вера Сергеевна сидела рядом и внимательно слушала.
— Если луну покрасить золотом, а солнце серебром, то луна будет солнцем, а солнце луной. И ночью будет светло, как днем, а днем будет темно, как ночью.
Узнай слушал рассеянно, чесал лапой уши и оглядывался на Веру Сергеевну.
— А теперь перейдем к новому уроку, — серьезно проговорила учительница и погрозила пальцем: — Узнай, слушай внимательно, а то все забудешь. Земной шар круглый, как мячик. Наши ходят вверх ногами, американцы — вниз…
Вера Сергеевна засмеялась:
— Кто же тебе, Леночка, такой чепухи наговорил?
Лена обиделась.
— Никто. Я сама. Думаешь, только ты одна все знаешь? Если бы моя мама не померла, она небось ученее тебя была… Мама была красивее агрономши, вот, — отрезала Лена и убежала к Гордеевне.
Нередко Лену так и подмывало рассердить Веру Сергеевну, чтоб она на нее закричала, затопала ногами или, схватив за руку, отшлепала.
Во дворе, около тына, находился колодец
