в центре.
Кукуратор нажал на дверь, но та не поддалась. Тогда он вернулся к столу, вынул из неподвижной руки Судоплатонова розу и коснулся ею цветка на железной плоскости.
Дверь раскрылась. Пахнуло дымом. Кукуратор увидел факел в железном кольце, горящий на стене. Дальше был темный тоннель.
— Боже, какие церемонии, — усмехнулся кукуратор, взял факел и пошел в темноту.
Коридор был облицован старыми каменными плитами. Потолок был закопчен; на стенах мелькали рисунки и пиктограммы, на которые кукуратор не глядел, опасаясь суггестивных влияний на психику — служба безопасности предупреждала об этом постоянно.
Пол перешел в ступени, и кукуратор начал долгий подъем вверх. Наконец, усталый и взмокший, он добрался до второй железной двери, такой же как первая — только вместо розы на ней был контур факела, покрытый пятнами копоти.
Кукуратор постучал по двери факелом.
Ничего не произошло. Кукуратор огляделся, увидел на стене железное кольцо и вставил факел в него. Дверь открылась.
За ней оказалась маленькая комната с зеркалом. В ней было светло — дневной свет падал из окна в потолке. Напротив входа была другая дверь, высокая, с резными створками и холодно блестящей серебряной ручкой в виде головы орла. На двери чернело написанное сажей слово:
Кукуратор вспомнил шейха Ахмада.
«Запомните: возле слова «Elsinore» еще можно повернуть. Но потом… Не все яблоки познания одинаково полезны…»
Кукуратор поглядел на себя в зеркало и вздрогнул.
Он был одет совсем по-другому, чем в начале путешествия. Вместо серого френча — курточка из засаленной замши с прорезями на рукавах. На голове — шляпа с пером, на ногах — сапоги с пряжками. Обтягивающие штаны, кожаный гульфик. На боку — тяжелая длинная рапира с золотой звездой на гарде…
Перемена, похоже, произошла именно в тот момент, когда он захотел посмотреть на свое отражение. Лица видно не было — на его месте темнело пятно отслоившейся амальгамы.
Еще одно вторжение в личное пространство. Ахмад предупреждал.
Кукуратор вызвал боевой чемоданчик, дал ему раскрыться и глянул в красные глаза смерти. Смерть ждала команды, как верная собака. Кукуратор убрал пульт назад в руку. Техника работала безотказно, можно было не дергаться.
Веселитесь-веселитесь, подумал он, я тоже повеселюсь. Здесь все под вашим контролем, никто не спорит. Вот только вы все равно под моим, и не надо про это забывать. У меня, может быть, выйдет не так красиво и костюмированно. Получится дымно и угловато. Но поучится совершенно точно… Трусом я никогда не был. Во всяком случае, если верить истории партии.
Больше не колеблясь, он положил руку на серебряную голову орла и свернул ее вниз.
Дверь открылась. Кукуратор увидел пустой и длинный зал. Вторая дверь была в его противоположном конце. В углу чернел затянутый паутиной камин. Слева на стене — возле самого пола — золотым блюдцем блестело солнце с закрытыми глазами и заспанным недовольным ликом.
В центре зала стояла монументальная мраморная ванна, затянутая паутиной. Шаркая подошвами по каменным плитам, кукуратор приблизился.
В ванне лежал скелет в покрытых прахом ризах. Судя по длинным рыжеватым волосам, это была женщина. Среди ее костей виднелся свернувшийся калачиком скелетик младенца — и мелкие рыбьи косточки, смешанные с остатками красной чешуи.
К ванне была приделана табличка с текстом, очень похожая на бронзовую пластину из комнаты совещаний, где разъяснялся смысл картины с яблоней и неграми. Издеваются, подумал кукуратор.
Офелия, дочь Полония и возлюбленная Гамлета, упавшая в реку с дерева после убийства отца. По мнению Виктора Гюго, Офелия была беременна. Споры о том, была ли смерть Офелии самоубийством, идут до сих пор — как и поиски ее могилы. По мнению шекспироведа И. Шитмана, она была скормлена золотым рыбкам после того, как ее отказались хоронить в освященной земле.
Кукуратор усмехнулся и пошел вперед.
Дверь в конце зала оказалась совсем ветхой — и упала, как только он надавил на нее рукой. Открылся новый зал, такой же пустой и длинный, с новой дверью в конце. Здесь тоже был камин, черный и холодный, и такое же недовольное солнце на стене — но оно висело уже посередине между полом и потолком. Глаза его по-прежнему были закрыты.
В центре зала на плитах пола лежал другой скелет — в черном бархатном камзоле, с массивной золотой цепью на груди. Череп мертвеца был сжат странным головным убором, похожим на гриб с плоской шляпкой. Седая борода отвалилась от лица, обнажились кривые темные зубы. Высохшие пальцы сжимали край позолоченной портьеры, накрывавшей покойного по пояс.
К полу была привинчена пояснительная табличка. Кукуратор прочел текст:
Полоний, шеф-основатель Секретной Службы и советник короля Клавдия. Отец Офелии и Лаэрта. Убит Гамлетом рапирой через портьеру во время прослушки переговоров с Гертрудой.
Шутим, подумал кукуратор. Смеемся. Ну-ну. Посмотрим, кто станет смеяться в конце. Скорей всего, никто. Все будут кричать от ужаса. Но это будет не наш выбор.
Дверь в следующий зал не открывалась, и кукуратор выбил ее ударом сапога.
Здесь тоже ждал скелет — женщина в красном парчовом платье, склонившаяся над деревянным стульчаком в зафиксированном вечностью рвотном спазме. На полу блестела корона, когда-то свалившаяся с ее головы. В руке покойницы была серебряная чаша.
Кукуратор заставил себя прочесть табличку на стульчаке:
Королева Гертруда, мать Гамлета, погибшая, по ошибке выпив вино, отравленное Полонием по просьбе Клавдия.
В зале был холодный пустой камин — и солнце, поднявшееся уже к самому потолку, умиротворенное и благостное. Кукуратор пошел дальше.
В центре следующего зала стоял королевский саркофаг — это было ясно по мраморным коронам, печальным ангелам и скорбящим нимфам. Покойник по-летнему почивал на его крышке, держа в руках корону как руль. На нем была красная мантия с побитым молью горностаем и сапоги с нелепыми шпорами. Лицо его было сильно изуродовано тлением.
Кукуратор не увидел обычной таблички, обошел в ее поисках саркофаг — и заметил выбитые на торце русские буквы:
Клавдий, король. Убит Гамлетом по просьбе призрака, выдававшего себя за его отца, якобы отравленного Клавдием с помощью настойки Hyoscyamus niger (белена черная). Вероятнее всего, беленой отравился сам Гамлет, а призрак отца был вызванной этим отравлением галлюцинацией.
Солнце в этом зале было уже на потолке — и счастливо улыбалось.
Дверь в следующий зал была зеркальной, и кукуратор увидел наконец свое лицо — молодое, пучеглазое и наглое. Бретер и пьяница с длинными волосами, сложенными на затылке в конский хвост. Странно знакомый персонаж…
Кукуратор понимал, что кто-то пытается быть остроумным за его счет и это шутка — затянувшаяся, но пока терпимая. И все равно страшно было идти
