- Я уложу ЭйДжея спать, - сообщает он.
По крайней мере, я благодарна ему за это. Не нужно, чтобы ЭйДжей проснулся и услышал какой разговор происходит вокруг него прямо сейчас. Я опускаю руки, когда Трей берет ЭйДжея и в этот раз поворачиваюсь лицом к Лидии.
- Я бы не позволила ему остаться с ЭйДжеем в одной квартире, - говорю я в свое оправдание. - Он даже не был бы в моей квартире, если бы я знала, что ты придешь с ЭйДжеем.
Ее губы поджаты, а глаза - узкие щели неодобрения. Я ненавижу то, как она смотрит на меня.
- О чем ты спрашиваешь, Оберн? Ты хочешь, чтобы твой сын ночевал в твоей квартире? Ты хочешь, чтобы он видел тебя каждую ночь перед сном, а потом взбесился до такой степени, что не захотел идти спать?
Она встает, раздраженная.
- Я вырастила этого мальчика с рождения, поэтому ты не можешь ожидать, что я буду хорошо себя чувствовать, пока он будет с совершенно незнакомыми людьми.
Я тоже встаю. Она не возвышается надо мной и не заставляет меня чувствовать себя неполноценной.
- Мы вырастили его с рождения, Лидия. Я была на каждом его шаге взросления. Он - мой сын. Я его мать. Я не обязана спрашивать у тебя разрешения, когда хочу провести с ним время.
Лидия смотрит на меня, надеюсь, поглощая мои слова и принимая их. Она должна увидеть, как она несправедлива.
- Оберн, - объясняет она, фальшивая улыбка на ее лице, - я растила детей и знаю, как важен распорядок и график для развития ребенка. Если ты хочешь навестить его, это прекрасно. Но мы должны выработать более последовательный график так, чтобы это не влияло на него негативно.
Я тру лицо руками, пытаясь сбросить разочарование, которое чувствую. Выдыхаю и медленно опускаю руки на бедра.
- Негативное влияние? - возмущаюсь я. - Как может отрицательно сказываться его собственная мать, заправляющая ему одеяло каждую ночь?
- Ему нужна последовательность, Оберн...
- Это я и пытаюсь ему дать, Лидия! - восклицаю я.
Как только повышаю голос, я замолкаю.
Я никогда не повышала голос на нее. Ни разу.
Трей возвращается в комнату, и Лидия переводит взгляд с него на меня.
- Пусть Трей отвезет тебя домой, - приказывает она.- Уже поздно.
Она не говорит «до свидания», или даже не спрашивает, окончен ли разговор. Она выбегает из комнаты, как будто только что довела все до логического завершения, не важно, закончила я или нет.
- Тьфу! - реву я, полностью неудовлетворенная тем, как прошел разговор.
Я не только не сказала ей, что хочу, чтобы мой сын жил со мной, я не смогла даже решить хоть что-то в свою пользу. Она всегда учит “последовательности” и “распорядку”, когда я пытаюсь вытащить его из постели среди ночи, чтобы поесть блины.
Все, чего я хочу - это видеть своего сына чаще, чем она мне позволяет. Я не понимаю, как она может не видеть, насколько сильную боль мне это причиняет. Она должна быть благодарна, что я хочу выполнять свою роль матери. Уверена, есть люди в такой же ситуации как она, которые любят своих внуков, а родителям на них насрать.
Я разрываюсь от своих мыслей, когда слышу смешок Трея. Я поворачиваюсь к нему лицом, и вижу его улыбку.
Никогда в жизни я не хотела стереть улыбку с чужого лица так сильно. Если бы было более неподходящее время для смеха, чем сейчас, мне бы не хотелось это увидеть.
Он видит, что я не в восторге от его смеха, но все равно не сдерживается. Он качает головой и лезет в шкаф за одеждой.
- Ты просто наорала на мою мать, - говорит он. - Ничего себе.
Я сердито гляжу на него, а он прикрепляет кобуру на свою полицейскую форму.
- Рада, что моя ситуация тебя забавляет, - решительно перебиваю его.
Прохожу мимо него и выскакиваю за дверь. Когда я достигаю его машины, забираюсь внутрь и захлопываю дверь. И когда остаюсь одна в темноте, я начинаю рыдать.
Я позволяю себе плакать так сильно, как могу, пока не вижу Трея, выходящего из дома через несколько минут. Я немедленно останавливаю слезы и вытираю глаза. Он закрывает дверь машины, а я отворачиваюсь к окну. Надеюсь это очевидно, что я не в настроении для разговора.
Думаю, он понимает, что разозлил меня, потому что не говорит всю дорогу до моего дома. И даже когда на дорогах нет пробок, на то, чтобы добраться уходит двадцать минут. И все это время стоит тишина.
Мы подъезжаем к моей квартире, он выходит из машины и следует за мной внутрь здания. Я все еще злюсь, когда дохожу до двери, но моя попытка сбежать в квартиру, не сказав ему «до свидания», не срабатывает, когда он хватает меня за руку и заставляет обернуться.
- Прости, - извиняется он. - Мне было смешно не от твоей ситуации, Оберн.
Я качаю головой и чувствую напряжение, образовавшееся в челюсти.
- Я просто... Я не знаю. Никто никогда не кричал на маму и мне это показалось забавным.
Он делает шаг ближе ко мне и поднимает руку к дверному косяку.
- Фактически, - уточняет он, - я вообще-то думал, что это было сексуально. Я никогда не видел тебя в гневе.
Мои глаза встречаются с его.
- Ты серьезно сейчас, Трей?
Клянусь Богом, если и был какой-то шанс когда-нибудь увидеть его привлекательным, он просто испортил все это своим комментарием.
Он закрывает глаза и делает шаг назад. Поднимает руки в знак капитуляции.
- Я не имел в виду ничего плохого, - протестует он. - Это был комплимент. Но ты, очевидно, не в настроении для комплиментов, так что может поговорим в другой раз.
Быстро отсалютовав ему, я разворачиваюсь и закрываю за собой дверь. Проходит несколько секунд, прежде чем я слышу, как Трей зовет меня по имени за дверью.
- Оберн, - зовет он тихо. - Открой дверь.
Я закатываю глаза, но разворачиваюсь и открываю дверь. Он стоит в дверях, скрестив руки на груди. Выражение его лица изменилось на сожалеющее. Он прижимается головой к дверному косяку, и это напоминает мне о той ночи, когда Оуэн стоял в точно такой же позе. Мне гораздо больше нравилось, когда Оуэн стоял здесь.
- Я поговорю с мамой, - предлагает Трей.
Эти слова заставляют меня остановиться и обратить все свое внимание на него.
- Ты права, Оберн. Ты должна больше времени проводить с ЭйДжеем, а она только создает трудности.
- Поговоришь с ней? В самом деле?
Он делает шаг ближе, все еще стоя в дверях.
- Я не хотел расстраивать тебя, - признается он. - Я пытался заставить тебя почувствовать себя лучше, но похоже, меня повело немного не в ту сторону. Не злись, ладно? Я не знаю, что сделать, чтобы ты на меня не злилась.
Я проглатываю его извинения и качаю головой.
- Я не злюсь на тебя, Трей. Я просто... - я медленно вдыхаю и выдыхаю. - Просто твоя мать разрушает мою жизнь время от времени.
Он приятно улыбается.
- Я знаю, что ты имеешь в виду, - соглашается он. Отталкивается от дверной рамы и осматривает коридор. - Мне нужно вернуться к работе. Поговорим позже, ладно?
Киваю и искренне улыбаюсь. За то, что он готов поговорить с Лидией, мне стоит улыбнуться разок или два. Он делает несколько шагов назад, прежде чем развернуться и уйти. Закрываю дверь в квартиру после того, как он исчезает за углом коридора.
Я оборачиваюсь, и мое сердце подпрыгивает к горлу от того, что вижу, как Эмори стоит в нескольких футах передо мной.
Держит кошку.
Очень знакомую красивую кошку.
Я указываю на кошку Оуэн.
- Это, что... - я опускаю руку, совсем запутавшись. - Как?
Она смотрит на кошку и пожимает плечами.
- Оуэн заходил около часа назад, - говорит она. - Он и записку оставил.
Я отрицательно качаю головой.
- Он оставил свою кошку?
Она разворачивается и идет в сторону гостиной.
- И записку. Он сказал, что ты знаешь, где найти.
Иду в свою комнату, сразу же опускаюсь на колени и залезаю в палатку. На одной из подушек лежит сложенный лист бумаги. Беру ее, ложусь, а затем раскрываю.
Оберн,
Я знаю, это много просить тебя подержать Оуэн, но мне было не с кем ее оставить. У моего отца аллергия на кошек, и, возможно, это главная причина почему я завел Оуэн. Харрисона не будет в городе до вторника, но если хочешь, можешь потом оставить ее у него.
Я знаю, что сказал уже достаточно, но мне действительно очень жаль. Ты заслуживаешь того, кто сможет дать все, что тебе нужно, и прямо сейчас этот кто-то не я. Если бы я знал, что однажды ты зайдешь в мою дверь, я бы все сделал по-другому.
Все.
Пожалуйста, не позволяй никому заставлять тебя чувствовать себя меньшим, чем ты есть на самом деле.
Береги себя.
PS: Я знаю, что в один из этих дней, ты захочешь пустить кого-то воспользоваться уборной. Просто сделай мне одолжение и убери эти милые маленькие мыльца. Думать о том, что кому-то другому они будут нравиться так же сильно, как и мне, слишком больно.
