Густав Майринк - Белый Доминик

Густав Майринк

Белый Доминик

В С Т У П Л Е Н И Е

Что означает фраза: "Господин Х или господин Y написал роман"? Это очень просто: "Следуя собственной фантазии, он описал никогда не существовавших людей, наделил их фиктивными переживаниями и поступками и связал между собой их судьбы. "- Приблизительно так или почти так гласит расхожее мнение.

Всякий уверен, что он знает, что такое фантазия, но мало кто догадывается, какую чудесную силу таит в себе это чело- веческое свойство.

И что можно сказать, когда, например, рука, кажущаяся та- ким покорным инструментом мозга, вдруг напрочь отказывается выводить имя главного героя романа и вместо него упорно пишет другое?

Не следует ли в этом случае остановиться и спросить себя, я ли это творю на самом деле или воображение - это не более чем магический аппарат, подобной тому, что в технике называют антенной?

Случается, что ночью, во сне, люди встают и дописывают то, что не успели закончить в течение дня, утомленные дневны- ми заботами. Иногда именно ночью находится наилучшее решение проблемы, в состоянии бодрствования казавшейся неразрешимой.

Чаще всего, это объясняют тем, что здесь на помощь прихо- дит дремлющее обычно подсознание. Случись подобное в монасты- ре, сказали бы: "Богородица помогла".

Кто знает, может быть, подсознание и Богородица - это од- но и то же?

Нет, конечно же, Богородица - это не только подсознание, но подсознание со своей стороны - это действительно то, что порождает Бога.

В предлагаемом читателю романе роль главного героя играет некий Христофор Таубеншлаг.

Пока что мне не удалось выяснить, существовал ли он на самом деле, но я твердо убежден, что он не является только плодом моего воображения. Я должен заявить об этом сразу, не боясь того, что многие упрекнут меня в стремлении казаться оригинальным.

Нет необходимости подробно описывать, как создавалась эта книга: достаточно лишь нескольких слов.

Пусть меня извинят, за те несколько слов, которые я соби- раюсь сказать о себе самом, так как, к сожалению, мне не удастся этого избежать.

Сюжет романа в своих основных чертах сложился у меня в голове задолго до того, как я начал его записывать. И только позднее, перечитывая написанное, я внезапно заметил, что в текст, совершенно помимо моей воли, вкралось имя Таубеншлаг. Кроме того фразы, которые я намеревался нанести на бума- гу, под моим пером сами собой менялись, и получалось нечто совсем иное, нежели то, что я хотел сказать. Так началась вой- на между мной и невидимым Христофором Таубеншлагом, в которой он в конце концов одержал победу.

Я хотел описать один маленький городок, который живет в моей памяти, но получилась совсем иная картина - картина, ко- торая сегодня стоит перед моими глазами еще отчетливее, чем пережитое мною в действительности.

В конце концов, мне ничего не оставалось делать, как под- чиниться влиянию того, кто называл себя Христофор Таубеншлаг, отдаться его воле, одолжить ему, так сказать, для письма мою руку и вычеркнуть из книги все, что является плодом моих собственных замыслов.

Предположим, что этот Христофор Таубеншлаг - некая неви- димая сущность, способная каким-то таинственным образом вли- ять на людей, находящихся в полном сознании, и подчинять их своей воле. Однако возникает вопрос, почему для описания исто- рии своей жизни и пути своей духовной эволюции, он решил ис- пользовать именно меня?

Быть может, из тщеславия? Или чтобы из этого все же полу- чился роман? Пусть каждый ответит на это сам. Мое же собственное мнение я оставлю при себе. Быть может, мой случай не является исключением, и этот Христофор Таубеншлаг завтра завладеет еще чьей-то рукой... Что кажется сегодня необычным, завтра может стать повсед- невным. Возможно, мы приближаемся к очень древнему, но в то же время вечному знанию:

Все то, что происходит в мире - Веление веч- ного закона И нет тщеславней заблуждения, чем мнить себя творцом событий...

Быть может, фигура Христофора Таубеншлага - это только вестник, только символ, только скрывающая себя под личиной человеческого существа маска бесформенной силы?

Для тех, кто слишком высоко ценит разум, утверждение, что человек - это всего лишь марионетка, конечно, покажется отв- ратительной.

Когда однажды, в процессе работы над текстом, меня охва- тило подобное ощущение, в голову пришла мысль: может, Христо- фор Таубеншлаг - это некое отдельное от меня "Я"? Или мимо- летный, задуманный и созданный моим воображением фантастический образ обрел самостоятельное существование, и эта невидимая галлюцинация стала настолько реальной, что вступила со мной в диалог?

Тут невидимка, словно читая мои мысли, прервал ход по- вествования, и воспользовавшись моей рукой, написал, как бы между прочим, такой странный ответ:

"Вы (то, что он обратился ко мне на "Вы", а не на "ты", прозвучало как насмешка)- Вы, может быть, как и все Ш1у

С тех пор я часто и подолгу размышлял над смыслом этой удивительной фразы, стремясь найти в ней ключ к загадке, ко- торую представляет для меня существование Христофора Таубенш- лага.

Однажды в процессе размышления мне показалось, что свет почти пролился на эту тайну, но тут меня сбил с толку другой "оклик":

"Каждый человек - это "Таубеншлаг", "голубятня", но не каждый "Христофор", "носитель Христа". Большинство христиан только мнят себя носителями Христа. У настоящего же христиа- нина белые голуби влетают и вылетают, как в голубятне".

С тех пор я расстался с надеждой напасть на след этой тайны и бросил даже думать об этом. В конце концов, я и сам, по древней теории о том, что человек воплощается на земле не один раз, мог быть этим самым Христофором Таубеншлагом в од- ной их прошлых жизней.

Больше всего мне нравилась мысль: это нечто, водившее мо- ей рукой, есть вечная, свободная, покоящаяся в себе самой и свободная от всякого образа и всякой формы сила... Но однажды утром, когда я проснулся после тяжелого сна без сновидений, сквозь полуприкрытые веки как живой образ этой ночи я увидел фигуру старого, седого, безбородого человека, очень высокого, но по-юношески стройного, и меня охватило чувство, кото- рое не покидало меня весь день: "Должно быть, это и был сам Христофор Таубеншлаг. "

Подчас мне приходила в голову странная мысль: он живет вне времени и пространства и надзирает над наследием нашей жизни, когда смерть простирает к нам свою руку.

Но к чему все эти соображения - они совершенно не касают- ся посторонних!

А теперь я представлю послания Христофора Таубеншлага в том порядке, в котором я их получил (иногда в отрывочной фор- ме), ничего не добавляя от себя и ни о чем не умалчивая.

I

ПЕРВОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ ХРИСТОФОРА ТАУБЕНШЛАГА

С тех пор, как я себя помню, люди в городе называли меня Таубеншлаг.

Когда я маленьким мальчиком с длинной палкой, на конце которой горел фитиль, в сумерках бегал от дома к дому и зажи- гал фонари, передо мной вдоль улицы маршировали дети, хлопали в ладоши в такт и пели:

"Таубеншлаг, Таубеншлаг, тра-ра-ра, Таубеншлаг, Голубятня, голубятня, тра-ра-ра, голубятня! " Я не сердился на них за это, хотя никогда им и не подпевал. Позже взрослые подхватили это имя и обращались ко мне именно так, когда чего-то от меня хотели.

Совсем иная судьба постигла имя "Христофор". Оно было в записке, прикрепленной мне на шею в то самое утро, когда ме- ня, грудным ребенком, без пеленок, нашли у дверей церкви Пресвятой Богородицы.

Записку, видимо, написала моя мать перед тем, как меня там оставить.

Это единственное, что мне от нее досталось. Поэтому из- давна имя Христофор я переживал как нечто священное. Оно вош- ло в мою плоть и кровь, и я пронес его через всю мою жизнь как символ Крещения, выданный в царстве Вечности, как свиде- тельство, которое невозможно похитить. Это имя постоянно рас- тет и растет, как семя из мрака, пока не станет таким, каким оно было в предвечном мире. пока оно не сплавится со мной и не введет меня в мир нетленного. Как написано в Священном Пи- сании: "Посеяно быть тленным, а воскреснет нетленным".

Иисус принял Крещение взрослым человеком, полностью осоз- навая происходящее: его "Я", которое и было его именем, сни- зошло с небес... Сегодняшних детей крестят в младенчестве. Как могут они понять, что с ними происходит? Они бредут сквозь жизнь к могиле, как дымки, гонимые дуновением ветра в болото. Их тела бесследно сгнивают, и в своем имени, которое и есть то единственное, что воскресает, они не имеют доли...

Однако я знаю твердо ( в той степени, в какой человек во- обще может утверждать, что он что-то знает), что мое имя - Христофор.

В городе существует легенда, что один доминиканский монах - Раймунд де Пеннафорте - построил церковь Пресвятой Богоро- дицы на дары, посланные ему со всех концов земли неизвестными благодетелями.

Там, над алтарем, есть надпись "Flos florum" - я откроюсь через 300 лет". Там же, повыше, прибита разрисованная доска, которая периодически падает. Каждый год в один и тот же день - в праздник Пресвятой Богородицы.