Рейдер времени (ЛП) - Эдмонд Мур Гамильтон

ЧАСТЬ I

ГЛАВА 1

ТАЙНА КЭННЕЛА

Приступая к чтению отчета о нашем грандиозном приключении, следует учитывать, что я не претендую на знание всей истории целиком. На протяжении моего рассказа будут встречаться пробелы — множество пробелов, — ведь в конечном счете сей рассказ остается всего лишь описанием моих собственных встреч с Рейдером и теми людьми, чью жизнь он омрачил своим в ней появлением. Таким образом, за исключением нескольких мест, где я свел воедино общие сведения, изложенная здесь история — это всецело мои личные переживания.

В этом рассказе я отразил, скажем так, более человечную сторону нашего приключения, тогда как доктор Лэнтин в своем эпохальном труде о перемещениях во времени и в нашей с ним совместной монографии об ускорении электронов рассмотрел научные аспекты данного предприятия. Невзирая на то, что несколько существенных особенностей дела пришлось опустить (по причинам, которые станут ясны позднее), две упомянутые работы и настоящий отчет все же позволяют получить общее представление обо всех событиях с самого их начала.

С самого начала! Но где же оно, это начало? В глубоком прошлом или в далеком будущем? Чтобы отыскать истинную первопричину всего случившегося, нужно знать гораздо больше того, что известно нам. Поэтому я начну с того момента, когда это дело затронуло лично меня и мое окружение. И этой отправной точкой, этим событием, является, как ее в ту пору называли, "Тайна Кэннела".

Вы можете прочесть об этом происшествии в газетах тех времен — голые факты, затянутые пеленой домыслов. По неясной причине профессор Фердинанд Кэннел из Нью-Йорка сгинул в джунглях Индо-Китая; исчез, словно его стерли из мира людей.

В те дни Кэннел, несомненно, входил в число величайших из живущих ныне археологов. Официально он состоял в штате крупного нью-йоркского музея, а на деле был свободным студентом и копателем, что рыскал по миру в поисках доказательств своих бесчисленных и поразительных теорий. Впервые он прославился благодаря изучению останков дравидийской цивилизации в южной части Индии. За первым блестящим достижением последовало другое, не менее потрясающее, — монументальное исследование окруженных стеной руин Зимбабве в Южной Африке, проводимое Обществом Уоррена.

Имея за плечами два громких успеха, Кэннел осмелился избрать объектом своих новых исследований огромный разрушенный город Ангкор, расположенный в самом сердце камбоджийских джунглей. Ангкор — гигантский мегаполис, вздымавшийся башнями из серого камня, — уже давно бросал колоссальный вызов современной науке. Некогда бурливший жизнью, сегодня он был безмолвен и мертв. Невыразимо мертв. Тысячу лет пролежали в джунглях громадные руины — объятые тишиной, населенные только змеями, летучими мышами и тиграми. Его прошлое, история его строителей всегда были большой загадкой, которую Кэннел вознамерился разгадать.

Итак, он отплыл в Гонконг. Доктор Лэнтин и я стояли на пристани, когда его корабль покидал гавань. В отличие от Лэнтина, уже много лет водившего с профессором близкую дружбу, мое знакомство с Кэннелом состоялось не так уж давно. Дружба Кэннела и Лэнтина завязалась еще во дни университета и не угасла даже после того, как они выбрали разные направления для карьеры: Кэннел занялся изучением следов ушедших народов, а интерес Лэнтина к радиохимии привел его в превосходные нью-йоркские лаборатории Фонда Дауни, где я и попал к нему в лаборанты.

При всей их теплой дружбе, двое мужчин разительно отличались друг от друга. Кэннел — светловолосый великан тридцати пяти или тридцати шести лет, с выразительными голубыми глазами и привычкой выплевывать слова со скоростью пулемета — был на несколько лет моложе доктора Лэнтина и являл собой его полную противоположность. Темноволосый, среднего роста доктор обладал мягким характером, и в его дружелюбных серых глазах лишь изредка мог отразиться блеск стали.

Помахав Кэннелу на прощание, мы через несколько недель получили из Индокитая каблограмму, в которой кратко сообщалось о прибытии профессора в Сайгон. Затем он отправился вверх по реке Меконг, в дикие внутренние районы, и наконец, через сеть извилистых потоков, — в сам Ангкор. Последний этап путешествия был проделан на байдарках. Профессора и его снаряжение сопровождало примерно семь или восемь туземцев, что работали веслами; других белых людей в отряде не было.

От экспедиции не поступало никаких известий, пока неделю спустя в маленькую деревушку, расположенную в верховьях реки, не забрели туземцы из партии Кэннела; археолога с ними не оказалось. Из их многословных объяснений следовало, что на третью после прибытия в Ангкор ночь белого человека схватили и унесли дьяволы руин. На самом деле никто из туземцев этого не видел, однако они слышали его далекий крик, а когда побороли страх в достаточной мере, чтобы обыскать руины, то не нашли никаких следов профессора. Им стало ясно, что могущественные духи мертвого города разгневались и забрали белого человека, имевшего смелость потревожить их покой. Туземцев охватил ужас, и они тут же бросились прочь из того места.

Прослышав об этой истории, несколько французских плантаторов отправились в Ангкор, принудив туземцев, не расположенных к новому походу, сопровождать их. Однако никаких следов Кэннела так и не удалось обнаружить; казалось, он просто растворился в воздухе. Его палатка и снаряжение были найдены — они выглядели совершенно нетронутыми, что давало основания верить словам туземцев о стремительном бегстве.

В общем, когда маленький поисковый отряд вернулся, его члены высказали предположение, что профессора схватил и утащил прочь бродячий тигр, а его вопль и пропажа были приняты туземцами за происки демонов, поскольку, как известно, туземцы относились к древнему городу с чрезвычайным суеверием. Хотя объяснение это было довольно туманным, оно единственное выглядело более-менее разумным, так что власти Сайгона согласились с ним.

Короче говоря, дело замяли. Близких родственников у Кэннела не было, и, за исключением Лэнтина, у него едва ли нашелся хотя бы один близкий друг. Поэтому, после первого всплеска удивления, исчезновение профессора не вызвало большого переполоха. В газетах промелькнуло несколько кратких статей-предположений, а журналы по археологии выразили сожаление, упомянув блестящие достижения Кэннела. И на этом — все. Вскоре место профессора на научном небосклоне заняли новые звезды. О нем забыли.

Шло время. Дни, месяцы, годы…

ГЛАВА 2

ИСТОРИЯ КЭННЕЛА

Я перехожу к той июньской ночи через три с небольшим года после исчезновения Кэннела, с которой, можно сказать, и началось мое участие в описываемой драме. К той ночи, когда Лэнтин и я заработались в лаборатории Фонда допоздна и когда нас вдруг прервал телефонный звонок.

Наш эксперимент как раз подошел к решающему стадии, так что,