«На почве чистой», в подлиннике: in su la terra vera. По мнению одних, почва эта обозначает почву земного рая, по мнению других, напр. Коста, – Рим. Но уже Бути, Ландино и Велутелло понимали слово vera, как nuda – голая или чистая. В таком случае, следуя Скартаццини, смысл будет такой: «Беатриче садится у корня древа, что означает, как выше сказано (ст. 86 примеч.), что местопребывание духовной власти – Рим, корень империи. Беатриче сидит одна и на истинной почве. Истинная почва есть почва голая. Беатриче сидит одна, окруженная лишь семью нимфами, олицетворяющими семь добродетелей; она сидит на голой земле и подражает в этом Тому, Кто «не имел, где преклонить главу» (Матф. VIII, 20; Лук. IX, 58). Беатриче олицетворяет власть духовную, или папство, сообразное идеалу Данте. В грандиозном его видении мы присутствуем теперь при зачатках христианства. Первые римские епископы заседали одни в императорском городе, без всякой свиты кардиналов, придворных, слуг и проч. Они были бедны; престол папский еще не был воздвигнуть; временных богатств не имели ни церковь, ни папы; верующие собирались еще в катакомбах, следовательно не имели другого седалища, кроме голой земли. Изображая Беатриче сидящею одиноко на голой земле, поэт рисует одним штрихом кисти смирение и нищету первых наместников Христовых и, вместе с тем, делает жестокий упрек в роскоши и мирском блеске папам последующих времен, и в особенности современным ему. Заметьте кроме того, что Беатриче уже не сидит в колеснице, но на земле около нее. Впоследствии блудница на свободе сидит на колеснице, превратившейся в чудовище, как крепость на скале. Сидение на голой земле означает смирение, сидение же блудницы, очевидно, – признак гордости и наглости. Беатриче сидит как бы на страже колесницы, она не хочет господствовать над достоянием, но единственно охраняет и служит примером стаду (I посл. Петра V, 3): она служит колеснице, a не колесница ей. Итак Беатриче, сидящая на истинной, голой, земле, есть олицетворение первых преемников св. Петра, или идеального папы, по воззрению поэта». Скартаццини.
«Семь нимф» – главные и богословские добродетели, и сем даров св. Духа не могут быть отторгнуты от церкви никакими бурями, ибо «врата адовы не одолеют ее». По мнению Копиша, Норд, северный ветер, обозначает насилие со стороны императоров (Рая III, 119); Зефир, южный ветер, – насилие со стороны пап.
100-101. В подлиннике «Qui sarai tu poco tempo silvano», смысл: Не долго тебе, как представителю всего рода христианского, здесь, в церкви воинствующей, в лесной тени, быть как бы изгнанником в пустыне во время сиротства Рима и заблуждений папы. Ты вознесешься, или, как в подлиннике: будешь вечным гражданином: «senza fine cive», в тот Рим, т. е. в небесный, где Христос есть римлянин искони, т. е. «станешь сочленом торжествующей церкви, где уже не нужны ни император, ни папа и где Христос не есть уже невидимая, но зримая глава Его общины». Филалет. – «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу». Посл. к Ефес. и, 19.
«На благо миру» и проч. Здесь указывается на конечную цель всей поэмы, именно общее благо всего человечества, живущего худо, как в социальном, так и нравственном отношении по причине отсутствия порядка, учрежденного Богом, т. e. по неимению двух вождей – светского и духовного, ведущих людей к двоякому счастью на земле.
«Запиши», как в Откровении Иоанна: «То, что видишь, напиши в книгу». I, 11; – «Итак, напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего». Ibid., ст. 19; – «Напиши, ибо слова сии истинны и верны». Ibid. XXI, 5, – «Когда придешь отсюда», само собою разумеется на землю.
«В следующем видении, где пред очами поэта проведены судьбы церкви, значение дерева получает тот смысл, какой оно имело в сновидении Навуходоносора (Даи. IV, 7)». «Как Даниил объяснил дерево Навуходоносора его Вавилонским царством, так и здесь под деревом должно разуметь всемирную монархию, которой Сам Христос в Своем воплощении человеческом восхотел принадлежать и сделать ее столицу средоточием Своей церкви (Ада II, 23)». К. Витте. – «Нижеследующие аллегории видения почти согласно объясняются комментаторами так: Орел означает римского императора так как при римских императорах христиане претерпевали великие гонения вследствие чего церковь была сильно потрясена. Под видом тощей Лисицы должно разуметь лжеучения, не имеющие истинного основания. Во второй раз упадающий на дерево Орел есть император Константин Великий; чрез дар (пух), полученный от него папой Сильвестром, было положено основание властолюбию пап. Глас с неба есть глас св. Петра, возвещающего порчу и искажение папства, – Дракон есть Магомет, так как чрез него отпала значительная часть христианства. Но это толкование, несмотря на его распространенность, не вполне выдерживает критику (см. ниже). Новое покрытие перьями означает новые дарственные приобретения и обогащения Христовой церкви, причем дарители, может быть, имели хорошие и благочестивые намерения. Семь глав, по Даниелло, обозначают семь кардиналов, которые избирают пап; по другим же – семь смертных грехов, три на дышле, двурогие и наихудшие, гордость, гнев и сребролюбие; четыре других – зависть, уныние, чревоугодие и сладострастие. По Ландино, здесь обозначаются сем таинств, a десять рогов – десять заповедей. – Блудница – это папа, в особенности Бонифаций VIII; Гигант – всякий заискивающий милости у папской власти светский владыка, в особенности же французский король Филипп Красивый, так жестоко отмстивший папе Бонифацию, хотевшему вступить в союз и с другими светскими монархами. Наконец, похищение колесницы означает перенесение королем Филиппом Красивым папского престола из Рима в Авиньон». Каннегиссер.
Поэт сравнивает быстроту Орла с быстротой молнии, как в Чистилища IX, 28 и след. Орел пал на землю terribil come folgor. – «Из высших сфер». «Аристотель принимает пары в атмосфере двух родов: влажный пар (ἀτμίς), который он называет паром, и сухой (καπνός), названный дымом. Под последним он разумеет преимущественно ветры. Те и другие пары, подымаясь в верхние слои атмосферы, превращаются, вследствие господствующего там холода, в облака; от этого-то и происходить то, что влажные пары разрешаются дождями, сухие же – молнией, которая хотя бы и должна была по огненной своей натуре восходить вверх, но вследствие сгущения низвергается на землю». Филалет.
Птица Зевса – Орел; Jovis ales – Виргилий, Энеида, I, 394. В Раю (ИИ, 4) Данте называет ее Puccel di Dio. – Отсюда начинается изображение исторических судеб церкви. Первое событие представляется под символом Орла, который, упадая в листву и цвет древа, лишает его не только их, но и ломает ветви и обдирает кору дерева, почти опрокидывая при этом самую колесницу. Орел, очевидно, заимствован у Иезекииля (XVII, 3, 4): «Большой орел с большими крыльями, с длинными перьями, пушистый, пестрый прилетел на Ливан и снял с кедра верхушку, сорвал верхний из молодых побегов его» и т. д. У Иезекииля он символ Вавилонской империи и в частности Навуходоносора, у Данте – символ первых римских императоров, подвергавших церковь гонению (это общее толкование всех комментаторов без исключения); таких гонений обыкновенно принимается десять, при императорах: Нероне (64 г.), Домнциане (95), Траяне (105), Марке Аврелии (177), Септимии Севере (202), Максимине (235), Деции (249), Валериане (257), Аврелиане (275) и Диоклитиане (303–311). Эти гонения не только повредили юным листьям и цветам древа юной христианской общины, но и коре его, т. е. самой империи, и, хотя лишь только видимо, – потрясли церковь.
«Сравнение церкви с кораблем весьма удачно, ибо челн св. Петра есть обычная метафора церкви; к тому же в христианском искусстве продольные части базилик назывались кораблем». Л. Вентури. – «С бортов разимый», в подлиннике: Vinta dall' onda, or da poggia or da orza, т. e. с обоих бортов.
Второе бедствие видения – Лисица. В Св. Писании лисица часто выражает лжепророков и ересиархов (Псал. LXII, 11; Плач Иеремии, V, 18; Иезек. XIII, 4; Матѳ. XXIV, 24), также ереси и лжеучения (Песнь Песней II, 15). «Vulpes», говорит блаж. Августин (in Psal. LXXX), «insidiosos, maximeque haereticos fraudolentos significante Istae vulpes significantur in Cantitis canticorum, ubi dicitur, capite nobis vulpes parvulas». – Итак Лисица, по общему толкованию, обозначает здесь еретические учения, восставшие войной на церковь в первые три века; но какую именно ересь разумеет здесь Данте в особенности, – в этом комментаторы несогласные. Одни видят здесь ересь, введенную в апостольскую церковь папой Анастасием II, впавшим в ересь Фотина (Ада XI, 8–9); другие и при том большинство – ересь Ария. Были и такие (Джиов. Пецци), которые видели здесь Юлиана Отступника. Вообще Лисица здесь символ ереси. Изображение ее, скелет без мяса, Tossa senza polpe, и d'ogni pasto buon parea digiuna, напоминает волчицу в I песни Ада (49–50, 99).
