-- Квота пришел, -- сказала Флоранс.
-- А-а! -- Бретт неопределенно вздохнул.
И на этот раз директор не знал, радоваться ли ему или ужасаться появлению Квоты. Итак, настал решающий час. Главное -- мужаться. В душе его теплилась надежда, вместе с ней зрел и ужас.
Флоранс вела его почти насильно. Он вошел вслед за племянницей в ее кабинет, где Квота, бесцеремонно очистив письменный стол от всевозможных бумаг и папок, разложил свои чертежи.
-- Здравствуйте. Садитесь, -- сказал он директору.
Тот молча подчинился. Квота ткнул пальцем в чертежи.
-- Вот это, это и это вам придется для меня изготовить. Надо только строго придерживаться расчетов и ничего не менять.
Он отодвинул листы, под ними лежали другие.
-- А вот общий план оборудования ваших торговых залов. Сколько их у вас?
-- Шесть в каждом магазине, -- выпалил Бретт.
-- Маловато. В дальнейшем нам понадобится гораздо больше. Ничего, в случае необходимости пристроим еще. Это пустяки. Пока же удовлетворимся для начала теми, что имеем, хотя бы вот в этом магазине. Как видите, торговые залы нужно разделить перегородкой, чтобы при каждом из них было нечто вроде маленькой прихожей. Следует также позаботиться о системе освещения, которая...
Но Бретт уже не мог усидеть на месте.
-- Но все это, дорогой Квота, -- не выдержал он, -- совершенно невозможно!
-- Что?
-- Да вы просто не понимаете, чего требуете?! Для изготовления вашей аппаратуры я должен буду на несколько недель нанять три бригады рабочих. А торговые залы? Вы представляете себе, во что обойдутся перегородки, окраска и все прочее? Нет, милейший Квота, у нас нет ни одного песо даже для начальных работ!
-- Совершенно естественно, -- спокойно проговорил Квота.
-- Что совершенно естественно?
-- Что у вас нет ни одного песо. А кто у вас их требует?
-- Чего требует?
-- Песо. Надеюсь, у вас еще имеется небольшой кредит, а?
-- Да, конечно, но я не имею права воспользоваться им для столь непроизводительных расходов... Неужели вы полагаете, что правление...
-- Простите... -- Тон Квоты был так сух и резок, что Бретт даже опешил. -- Если у вас не хватает мужества что-либо предпринять без согласия дюжины старых индюков, лучше нам вообще ни о чем не говорить.
Бретт перевел дыхание.
-- Да вы же сами знаете, что мои полномочия ограниченны... по уставу я не имею никакого права вкладывать...
-- Знаю. Это, безусловно, риск. Но надо или рискнуть, или же сразу поставить точку.
Бретт захлопал глазами и молча ждал продолжения.
-- Дорогой мой Бретт, вы лучше меня знаете, что ни одно правление никогда в жизни не поставит поручительскую подпись под тем временным обязательством, которое вы подписали. Это обязательство и так превышает ваши полномочия. И даже если я продам по крошкособирателю каждому из двенадцати членов правления, все равно мы вряд ли соберем все их подписи под таким документом. Не спорю: вы пошли на риск и взяли на себя немалую ответственность. И если дело провалится, то отвечать перед ними, конечно, придется вам. Но если мы добьемся успеха, то слава тоже будет ваша. Такова ставка в этой игре. А теперь, дорогой, решайте сами. Я могу, немедленно, у вас на глазах, разорвать это злосчастное соглашение, и вы успокоитесь. Для меня лично это большой роли не играет. В конце концов, я просто потеряю несколько дней, так как мне придется повторить знакомый вам опыт у Спитероса, чтобы провести у него тот эксперимент, который я пока еще предлагаю провести вам, если вы, конечно, не раздумали... Даю пять минут на размышления...
-- Послушайте, дорогой Квота, но...
-- Еще два слова. Вы действительно недостаточно информированы, чтобы принимать решение. Так вот, я подсчитал, сколько денег понадобится для начала. По самому грубому подсчету потребуется сто тысяч песо. Хотя сумма сама по себе не так уж велика, но, как я предполагаю, она все же превышает директорский фонд, который сейчас имеется у вас в наличии. Однако, как я уже сказал, это не проблема. Ведь вы рассчитываетесь с вашими поставщиками каждые три месяца, не так ли? А я в первый же день после того, как будут окончены подготовительные работы, -- вы меня слышите: в первый же день! -гарантирую продажу как минимум пятисот холодильников. Другими словами, в кассу поступит приблизительно двести тысяч песо. Но даже если мы продадим, предположим, не пятьсот, а в четыре раза меньше, вам хватит и двух дней, чтобы ликвидировать пассив. Я гарантирую вам, что за три месяца мы продадим шестьдесят тысяч холодильников, и это при самых пессимистических прогнозах, следовательно, на наш счет поступит по крайней мере пятьдесят миллионов песо. Что будут значить по сравнению с этой суммой ваши жалкие сто тысяч?
Бретт глубоко вздохнул и раскрыл было рот.
-- Не торопитесь отвечать, подождите секунду, -- остановил его Квота. -- Вы отнюдь не обязаны мне верить. И если я не сдержу своего обещания, правление наверняка сделает вам строгое внушение. Возможно, вам даже придется уйти со своего поста. Возможно. Но что произойдет, если сейчас уйду я? За то время, что я пробыл здесь, я собрал достаточно полную информацию и могу безошибочно предсказать, что через два месяца вы будете вынуждены закрыть часть ваших цехов. А через четыре месяца -- еще часть. Через год вы окончательно прогорите. А если в то же самое время ваш друг Спитерос под моим руководством будет продавать тысячу холодильников в день, то что, по-вашему, скажут тогда ваши двенадцать индюков?
-- Он прав, дядя, -- тихо проговорила Флоранс.
-- Ты думаешь? -- слабым голосом спросил Бретт.
Флоранс кивнула.
-- К чему обманывать себя, -- сказала она. -- При сегодняшнем состоянии рынка у нас не осталось ни одной лазейки для разумной надежды. На днях Каписта весьма высокомерным тоном заявил мне: "Холодильники -- дело безнадежное". Правда, звучит это чрезмерно драматично, но вы же знаете, что он прав.
Флоранс напомнила дяде о визите генерала Переса, о том, как тот шантажировал их, ссылаясь на слухи о затруднениях фирмы, которые ставят под угрозу кредит. Фирма может еще просуществовать некоторое время лишь при условии, что Бретту удастся договориться с их конкурентами о сокращении производства в соответствующих пропорциях, так чтобы общее количество выпускаемых холодильников не превышало спроса на них. Но, как он сам понимает, такая договоренность, другими словами такой картель, еще возможен в обычное время, когда требуется лишь небольшое сокращение производства, и почти немыслим в период общего кризиса. Когда каждый, чувствуя собственную погибель, яростно борется за свое существование.
-- Спитерос собирался прийти ко мне... -- не особенно уверенно вставил Бретт.
-- И вы многого ждете от этого свидания?
Бретт скорчил грустную гримасу.
-- А почему бы и нет? -- возразил он, но голос его прозвучал совсем неуверенно.
-- Вот видите, -- прошептала Флоранс. -- Дядя Самюэль, -- продолжала она уже громче, -- посмотрим правде в глаза. Я не спорю, возможно, сеньор Квота и сгустил немного краски, нарисовав так мрачно наше будущее. Возможно, через год вопреки его предсказаниям мы не ликвидируем свое дело, но этого не случится лишь потому, что к тому времени одна из крупных американских фирм, -- а они уже заигрывают с вами, -- увидев, что мы при последнем издыхании, буквально сожрет нас со всеми потрохами. До сих пор правление сопротивлялось этому и продолжает сопротивляться, будет сопротивляться полгода, ну, скажем восемь месяцев... А что дальше? Вы же прекрасно знаете, дядя, чем все это кончится. И вот поэтому мне кажется, что не такой уж это большой риск с вашей стороны. Да, дядя, по моему мнению, нужно попытать счастья.
Бретт выслушал племянницу, не поднимая головы. Она уже давно кончила говорить, а он по-прежнему сидел все в той же позе, будто дремал. Квота не произнес ни слова, не сделал ни единого жеста, только бросил а сторону Флоранс многозначительный взгляд, словно говоря: "Очень хорошо. Вот вы все понимаете". К своему удивлению, Флоранс почувствовала, как по телу ее разлилось тепло радости. Наконец Бретт поднял голову. Глаза у него были мутные, словно он слегка опьянел. Прежде чем заговорить, он попытался выжать из себя улыбку. Но улыбка не получилась -- лишь слегка дрогнули уголки губ.
-- Все, что сказала моя девочка, весьма дельно, -- начал Бретт, не глядя на Квоту. -- Зачем обманывать себя, она права: надо выбирать -- или вы, или американцы. Я ничего не имею против американцев, но тогда уж неизбежно мне придется приспосабливаться к какому-нибудь типу, который, хотя и будет числиться моим заместителем, не даст мне шагу ступить самостоятельно. А я себя знаю. Я и трех недель не выдержу и удеру куда глаза глядят. Но ведь я привязан к этой грязной лавчонке, которой руковожу и которую, можно сказать, создал собственными руками. Мне будет очень тяжело с ней расстаться. Вот так-то. Значит, другого выхода нет. По рукам, сеньор Квота. Мы выполним ваши заказы. Переоборудуем магазины. И когда мои старые индюки из правления, как вы их величаете, увидят, что здесь творится, их хватит кондрашка. Единственное средство их успокоить -- это сказать, что переоборудования ведутся за мой счет. Вы понимаете, дорогой мой Квота, в какой мере я вам доверяю: я вкладываю в ваш эксперимент собственные сбережения. Они уйдут все или почти все. Если вы оставите меня в дураках, пусть это будет на вашей совести. Я все сказал. И не будем больше возвращаться к этому. Познакомьте меня поподробнее с вашими планами.
