Началась нервотрепка. Кадровик Азин работал в поте лица, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь компромат на сеймовского сыщика. По всему было видно, что кадровик выполнял чей-то заказ сверху. Время шло, а в кабинет полковника Бардина бедолагу Грунина не допускали. Но в эти критические минуты инспектор Савкин А. П. тоже не дремал. Пока Алексей обливался потом в кабинете Азина, бывший опытный оперативник, а ныне инспектор по кадрам Савкин прорвался в кабинет полковника Бардина. Теперь время работало на капитана, хотя пока была абсолютная неясность, а кто же все-таки перетянет.
У Азина был большой перевес, так как он работал в высшем звене кадровой структуры. Ситуация о переводе Грунина все накалялась. Майор Азин мог измазать его черной краской и тогда попробуй отмыться. Перелистав почти все личное дело, чуть ли не рассматривая каждую букву под микроскопом, майор нашел в личном деле рапорт десятигодичной давности. Зачитав текст рапорта вслух, Азин сразу же поставил Грунину конкретный вопрос:
— А что это вы тут написали: «Ввиду несогласия с руководством — прошу дать перевод…».
Да, такой рапорт был в личном деле Грунина, но времени прошло очень много, и из памяти сыщика «несогласие» давно улетучилось. Но, как говорится, что написано пером, не вырубить топором. Вот и пришлось крючкотвору-кадровику растолковать суть дела. Правда, этот разговор из-за дефицита времени проходил в схематичном плане, но честно и откровенно. Капитану Грунину нечего было скрывать что-либо в этой давно прошедшей истории. Совершенно по делу он написал письмо в ЦК КПСС, откуда затем это письмо было переадресовано в прокуратуру России. Приговор Дзержинского горнарсуда был опротестован. Все преступники, совершившие хищение в крупных размерах, понесли наказание по закону. Все эти события подробно освещались в фельетоне газеты «Кривые дороги жрецов Фемиды». За такое самовольное действо сыщик Грунин попал под колпак к начальству, а затем по «собственному» желанию был снят с должности… Глаза у майора Азина забегали, как у хитрой лисы. Тут же последовало резюме кадровика:
— Так что, значит справедливость восторжествовала, а по вам ударили кнутом?
— Да, майор! К сожалению, не только больно ударили, но еще пришлось перейти с понижением на другую работу. Но, как видите, меня не сломали.
Неизвестно, сколько бы продлилась эта унизительная беседа, если бы капитан не вышел из кабинета в коридор. То ли покурить, то ли по каким-то другим причинам. В это время как раз по коридору бежал инспектор Савкин А. П., он скороговоркой, почти на весь отдел заорал:
— Грунин, Грунин, быстрей иди в кабинет к полковнику Бардину.
Такой поворот дел был совершенно неожиданным, так как утомительная беседа с Азиным еще не закончилась и не предвещала положительного результата. Но капитан Грунин, не потеряв еще надежду на перевод, очень быстро отреагировал на зов подполковника и бросился бегом по коридору к кабинету шефа четвертого отдела милиции. Через несколько секунд с большой силой Грунин рванул входную дверь и тут же, как колобок, вкатился в кабинет полковника Бардина. За небольшим столом в маленькой светлой комнате сидели только двое: хозяин кабинета и рядышком на стуле — подполковник Савкин А. П. О чем шла речь в этом тихом кабинете никому не было известно. Но можно только догадываться, что здесь решалась судьба капитана Грунина. Или его сейчас отфутболят откуда пришел, или дадут «добро» на перевод.
Полковник Бардин произвел приятное впечатление на капитана, так тогда ему запомнился начальник четвертого отдела спецмилиции. Это был человек плотного телосложения, выше среднего роста, как девушка красив на лицо. Полковник Бардин не засыпал вопросами Грунина, но один из них был весьма интересен: в какие газеты обращался с письмами, если да, то куда? В какие инстанции писал рапорта? Капитан Грунин честно ответил на поставленный вопрос, но за небольшим исключением.
— Да, товарищ полковник, мое письмо отправлено на имя заместителя министра МВД СССР Чурбанова.
А вот то, что Грунин отправил письмо в газету «Правда», об этом просто умолчал, иначе, как знать, чем бы закончилось решение седого полковника? А тут, без лишних слов, начальник отдела спецмилиции вынес категоричное решение. Оно прозвучало в официальной беседе буквально дословно так: «Полковник Улитин знает кого брать, ему работать. Идите, капитан, — считайте, что вам дано согласие на перевод». На прощание полковник крепко пожал руку Грунина и поздравил с новым назначением на должность. Издевательство над капитаном Груниным враз закончилось. Его утвердили в должности старшего инспектора сопровождения, а чуть позже присвоили очередное звание майора милиции. Два мужественных офицера никого не побоялись. Полковник Улитин и подполковник Савкин свято выполнили все свои обещания. Нет сегодня Савкина Анатолия Петровича. Но такие люди навечно остаются в душе и сердце ныне живых. И они навсегда войдут в милицейскую хронику не как мертвые, а как вечно живые.
Глава 55. Служба дни и ночи
Капитан Грунин в короткое время «вписался» в новый коллектив спецмилиции. Работая в совершенно другом качестве, он быстро осваивал азы пока что не совсем привычной новой работы. И все же Грунин чувствовал себя не совсем комфортно, хотя, образно говоря, это был новый работник со старыми дырами.
Конечно, эта профессия имела свои определенные особенности: нужно было привыкнуть к условиям временной изоляции от окружающего мира, не паниковать в сложной ситуации, а действовать умело, расчетливо, решительно, четко. А самое главное — уметь руководить людьми в экстремальных условиях. Служба в карауле инспекторского состава продолжалась по несколько суток, а иногда — более десяти дней. И все это время инспектор находился на боевом посту. Такие физические перегрузки были под силу только людям с крепким здоровьем. Но даже здоровые парни иногда не выдерживали этой трудной постовой службы. Трудности в работе усугублялись еще нечеловеческими бытовыми условиями. Не только писать, но даже вспоминать об этом немного жутковато.
Это была самая настоящая скотская жизнь, причем пребывать в ней приходилось инспекторам длительное время. Но даже в таких тяжелых условиях денно и нощно, в метель и мороз, дождь и зной инспектор службы сопровождения бдительно нес службу. Ответственность инспектора усиливалась постоянным ношением и хранением табельного оружия на весь период несения караульной службы. Может это неверно, но есть такое людское мнение, что самые опасные зоны у летчиков на подъеме и при посадке самолета. У инспектора службы сопровождения опасные зоны повсюду. Спецгруз — это не игрушка, а мина замедленного действия, проще говоря, пороховая бочка, которая в любую минуту может по разным причинам взлететь на воздух. Это очень капризная штука, как красивая барышня, знающая себе цену.
Малейшая халатность инспектора чревата самыми тяжелыми последствиями. Страшная беда может придти совершенно внезапно, и тогда недогляд одного становится трагедией для многих окружающих. Взрывчатка никого не щадит. Арзамасский печальный и на редкость тяжелый случай — тому свидетельство.
Но служба есть служба. Раз уж ты взялся за гуж, не говори, что не дюж. В службе сопровождения капитану Грунину везло. Он ни разу не допустил серьезной промашки, за исключением небольших, совершенно незначимых мелочей.
Кратко возвратимся к фрагментам тех прошедших дней, что оставили неизгладимый след в душе и сердце Алексея Ивановича Грунина… Совсем недалеко от столицы России есть крупная станция Орехово-Зуево. На этой сортировочной станции полным ходом шли маневровые работы. Как на грех, в это время капитан Грунин почему-то расслабился. За такую беспечность во время маневров голова начальника караула чуть-чуть не слетела с плеч. А произошло вот что. Вагоны со спецгрузом обычно спускают с горки осторожно. Но на этот раз случилось непредвиденное: железнодорожники почему-то дали промашку. Несколько вагонов с грузом и тепляком скатились с горки, и по инерции, на большой скорости врезались в товарняк, стоявший на пути. Как раз в этот момент произошел резкий и совершенно неожиданный толчок. Реакция капитана последовала мгновенно, однако спастись от удара было уже поздно. Грунин, как испуганная птица, взвился от резкого удара в воздух и в ту же секунду прямо головой полетел на косяк самодельного столика. Но, к счастью, во время полета «летчик» каким-то образом изменил свою траекторию полета. По счастливой случайности Грунин каким-то чудом ухватился за верхнюю доску лавки. И хотя удар смягчился, но столкновение оказалось просто неизбежным. В эти критические минуты капитан с лету врезался в перегородку служебного отсека. Опустись он в этот момент на угол стола, голова его бы разлетелась, как арбуз, на части. А в теплушке вполне мог оказаться труп. Но наш «везунчик» на этот раз отделался легким испугом. Правда, у Алексея, как бритвой, срезало ноготь большого пальца на правой ноге.
