(На полотне изображена Элеонора, сидящая на пне. Картина просто великолепна. Александр стоит молча. К нему подходит Элеонора. Длительное молчание. Не обращая на них внимания, Машу собирает краски.)
Александр. Леон!
Машу. Присутствует!
Александр. Это ты нарисовал?
Машу. (недоуменно) Хм!
Александр. Нет, я хочу сказать...
Элеонора. Интересно все-таки узнать, что же ты хочешь сказать...
Александр. (Машу) Кто позволил тебе это нарисовать?
Элеонора. Под "этим" ты по всей видимости подразумеваешь меня?
Александр. Вот именно. Он попросил у тебя разрешения?
Машу. Александр!
Александр. Да?
Машу. Ты говоришь глупости.
Элеонора. По-моему, вы его предупредили слишком поздно. (С восхищением) Это творение большого художника, Леон.
Машу. Еще месяц назад я знал, что картина мне удастся!
Элеонора. (взволнованно) Спасибо, Леон!
(Машу застенчиво смотрит на Элеонору. Они улыбаются друг другу.)
Александр. Я вам случайно не мешаю? А то я пойду пока по грибы!
Элеонора. Только не это, дорогой! Ты настолько властолюбив, что заставишь нас потом их есть!
Александр. (ревниво) Мне доставляет удовольствие констатировать, что я был катализатором реакции между вашими атомами.
Машу. Великолепно, что все это доставляет тебе удовольствие.
Александр. Да, я такой. Альтруист до мозга костей. Я сею на своем поле, а прорастает у соседей.
Элеонора. Скажи лучше, что ты думаешь об этой картине?
Александр. Прекрасно! Поздравляю тебя, Леон! Ты настоящий воскресный художник!
Элеонора. Весьма изысканный комплимент!
Александр. А что? Разве сегодня не воскресенье? Сколько? Сколько, месье Машу?
Машу. Что "сколько"?
Александр. (показывая на картину) За это.
Машу. "Это" не продается.
Александр. Все продается.
Машу. Так говорят старьевщики.
Александр. Так говорю я! Пять тысяч!
Машу. Ноль.
Александр. Я хочу эту картину, месье Машу! Десять тысяч!
Машу. Я повторяю...
Александр. Двадцать тысяч...
Машу. Ты отстал от жизни, Александр. Упрямые миллионеры бывают теперь только в кино.
Александр. А тридцать тысяч уже лежали в твоем кармане?
Машу. Вот что я тебе скажу...
Александр. Сорок!
Машу. Когда я стану знаменитым, она будет стоить четыреста тысяч и, может быть, четыре миллиона после моей смерти.
Александр. Поэтому я и покупаю ее у тебя сейчас. Пятьдесят!
Машу. Это спекуляция!
Александр. (Раздражаясь все больше) Кто здесь, кроме тебя, спекулирует, ты, пустышка? Ты спекулируешь своим талантом, известностью, своим скелетом. Мне же наплевать на деньгу... Мне наплевать на твое бессмертие. Мне даже наплевать на твою холстину!
Машу. Почему же ты хочешь ее купить?
Александр. (Медлит, потом говорит глухим голосом) Потому что она говорит! И я верю в то, что она говорит! (Он садится на пень)
(Пауза. Машу берет полотно и идет к Александру)
Машу. Держи!
Александр. (Удивленно) Сколько?
Машу. Я тебе ее дарю.
Александр. Но...
Машу. Так было задумано.
Александр. (Удивлен и смущен) Ты хочешь сказать...
Машу. Да, так было задумано. На! Бери!
Александр. Почему ты так поступаешь, Леон?
Машу. Она же говорит. Говорит тебе. Если бы заплатил мне за нее, она бы перестала говорить. Да, это с тобой она разговаривает, Александр! Я сделал все, чтобы она заговорила с тобой.
Александр. И о чем же она говорит, по-твоему?
Машу. О том, во что ты способен поверить...
(Александр немедленно встает. Видно, что он испытывает большую радость. Лицо его сияет. Он берет картину из рук Машу, ставит к пню, отходит назад, чтобы полюбоваться. Внезапно разражается смехом и сильно хлопает Машу по плечу.)
Александр. Эх, старина Леон!
(Затемнение. Прожектор высвечивает центр сцены. Александр, по всей видимости, болен. Он сидит в глубоком кресле, завернувшись в халат. За ним на стене - картина Леона. Александр обращается к Элеоноре, которая находится за кулисами.)
Александр. Грипп похож на Олимпийские игры! Каждый раз его организуют разные страны. В этом году он мексиканский. Газеты пишут, что он уже достиг Швеции. Я прекрасно понимаю, что в международных отношениях царит изрядная неразбериха, но все же! Ты можешь мне объяснить, какая связь между мной и Швецией?
(Элеонора выходит с подносом, на котором стоит стакан и флакон с пилюлями.)
Элеонора. С тобой, мой дорогой, вышло просто недоразумение. (Ставит поднос на колени Александра.)
Александр. Боже мой! Какая мерзость! Лошадиная лихорадка - это уже само по себе смешно! Но мексиканская лошадиная лихорадка?!
Элеонора. (Вынимает из флакона пилюлю) Открой рот!
Александр. Ты хочешь, чтобы я проглотил эту дрянь?
Элеонора. Пей воду. Она и проскочит. Все предусмотрено.
Александр. Где ты это взяла? Это же яд!
Элеонора. Я надеялась, что ты не заметишь этого.
Александр. От нее все внутренности сварятся.
Элеонора. Это тоже входит в мою программу.
Александр. Ты даже не представляешь себе, как я страдаю. Такая страшная боль в затылке. Ломит в ногах, отдает в руку и вот сюда вот, в спину.
Элеонора. Какое у тебя странное телосложение.
Александр. Ты все шутишь, а в Швеции уже трое умерло.
Элеонора. Ты будешь первым во Франции. (Делает шаг к выходу).
Александр. Ты куда?
Элеонора. Отнесу стакан на кухню.
Александр. Не оставляй меня слишком долго наедине с микробами.
Элеонора. Не бойся дорогой! Я слишком стремлюсь разделить их с тобой. (Выходит)
Александр. В прошлом году во время азиатского гриппа за мной ухаживала моя служанка, мадам Фабр... Положительная женщина, без всяких проблем... Девяносто кило... Впечатляет. С ней я чувствовал себя одиноким. То есть, я хочу сказать... с ней тоже. (Медленно встает и поворачивается лицом к картине. Говорит ей.) И с тобой тоже. (Любуется полотном.) "О том, во что ты способен поверить", как сказал Леон. Волшебная привилегия искусства. Два года назад во время мальгашского гриппа была Катрин... С ней я тоже не чувствовал..
(Незамеченная входит Элеонора и слышит последние фразы.)
Элеонора. Ну, а она сколько весила?
Александр. А у него есть талант, у этого крокодила!
Элеонора. (Садится с вязанием.) Так ее звали Катрин?
Александр. Кого?
Элеонора. Твой мальгашский грипп.
Александр. Извини.. Я не понимаю, что ты...
Элеонора. "Катрин"! Вспомни имя, которое ты только что доверил этой картине.
Александр. Этой картине?... Ты хочешь сказать, что я разговаривал с.. Еще бы, у меня такая температура!
Элеонора. (Считает петли) Четыре, шесть, десять, двенадцать...
Александр. И что же выйдет из-под пальцев нашей феи?
Элеонора. Кое-что для тебя.
Александр. Не смею в это поверить.
Элеонора. Смей, дорогой мой. Хоть один разок.
Александр. Это будет шарф?
Элеонора. Еще не знаю. Все зависит от того, сколько продлится твой грипп. Если все будет так продолжаться, как сейчас, у нас выйдет что-то вроде макси-пальто типа шинели.
Александр. Кстати...
Элеонора. Да?
Александр. Не забудь, пожалуйста, в конце месяца сказать мне, сколько у тебя сверхурочных часов.
Элеонора. (Прекращает вязать.) В твоей болезни меня устраивает одно: твоя глупость чувствует себя прекрасно.
Александр. Что ты хочешь этим сказать?
Элеонора. А вот что. Всех денег, какие у тебя есть, недостаточно, чтобы заставить меня побыть хоть одну минуту с тобой, если бы я этого не хотела.
Александр. И почему же ты хочешь остаться?
Элеонора. (Выразительно шевеля губами) Д-е-р-ь-м-о! (Вновь принимается за вязание).
Александр. Что бы ты делала в данную минуту, если бы ты была не здесь, а в другом месте?
Элеонора. (Считает петли) Восемь, десять, двенадцать, четырнадцать, шестнадцать...
Александр. Чем ты обычно занимаешься в это время?
Элеонора. Который сейчас час?
Александр. Три.
(Она скидывает вязание на стул.)
Ты куда?
Элеонора. Время мерить температуру, мой дорогой.
Александр. Ну, нет! Прошу тебя, поговорим серьезно! Оставь ты, к чертовой матери, этот....
(Она выходит, не слушая его)
Я тебе задал вопрос. Что ты обычно делаешь в это время? Чем ты занимаешься каждый день до шести вечера? Ведь нельзя же целыми днями считать мух, верно? Чем же ты занимаешься? Ходишь по магазинам. А еще? Иногда забегаешь в кино. Ладно, а еще? Встречаешь с людьми, с друзьями? У тебя много друзей? Ты ведь не порвала со всеми?
(Она возвращается с термометром.)
Я спрашиваю об этом, потому что в настоящий момент ты отдаешь мне то ценное время, короткое.. Понимаешь, я не хотел бы, чтобы из-за меня. Ведь жизнь коротка, и ....
(Она вставляет термометр ему в рот и вновь берется за вязание)
Элеонора. Четыре, шесть, восемь, десять, двенадцать...
(Александр произносит что-то неразборчивое.)
Что ты там говоришь?
Александр. (Вынимая термометр изо рта.) У тебя есть любовник?
