Филолог по образованию, работать по специальности она не могла. Пришла в общину о. Сергия в 1924 г. вместе со своими друзьями: Александрой Цуриковой (впоследствии женой иерея Федора Семененко), Ириной Свешниковой, Валентином Ивановым. Здесь после тяжелых переживаний, связанных со смертью матери, она нашла душевный покой и духовное руководство о. Сергия, много настоящих, хороших, добрых друзей, с которыми дружила до самой смерти. Это были Мария Николаевна Соколова (монахиня Иулиания), учившая ее иконописи, но не только ее, а многих братьев и сестер общины, Елена Майдель, Зоя Прянишникова, Павел Оленин, Татьяна Куприянова (впоследствии жена тайного иерея Бориса Васильева), моя сестра Елена Апушкина-Быкова (впоследствии жена иерея Константина Апушкина), Мария Александровна Залесова, протоиерей Петр Гнедич – преподаватель Ленинградской, затем Московской Духовной Академии и многие другие. Елена жила общиной и жила в общине, была она человеком необыкновенной доброты, веры, молитвенности и постоянной помощи окружающим людям. Начиная с 1934 г. возникла большая и тесная дружба между женой и Елизаветой Замятиной – любимой духовной дочерью о. Сергия и одной из деятельных сестер общины. Елизавета всегда была на всех литургиях, совершавшихся у нас дома. Кроме того, три раза в неделю у нас читались вечерня, утреня, часы, акафисты, и на них всегда присутствовали Лиза, Павел Оленин, Зоя Прянишникова, конечно, хозяйка квартиры моя жена Елена. Я приходил с работы поздно и заставал почти всегда конец службы.
Я рассказал о. Арсению о последней предсмертной болезни Елены в 1943 г. (хотя каждый год, начиная с 1934 г., она тяжело заболевала и по три месяца лежала в постели с тяжелой одышкой и застойным воспалением легких). Рассказал об удивительной духовной дружбе Елены и Елизаветы, в результате чего Леля (она понимала, что умирает) обратилась к Лизе в марте 1943 г. с просьбой, чтобы Лиза вышла за меня замуж. Мне Елена сказала: «Я ухожу, ты не можешь жить один, тебе нужен сильный в духовном отношении человек. Я скоро уйду, не утешай меня, я все понимаю и знаю. Прошу тебя, пусть твоей женой станет Лиза, человек сильного характера, огромной веры, любви к людям, способный во всем помогать тебе. Она намного выше меня в своем духовном развитии, красивее и привлекательнее. Это мое завещание, я просила также и Лизу быть твоей женой».
Но все оказалось сложным и трудным, Лиза категорически отказалась выходить замуж, мечта ее начиная с 18 лет была уйти в монахини, но мои воспоминания не об этом. Господь все же соединил нас.
Я рассказал о. Арсению свою жизнь, он ни разу не перебил, не остановил, только слушал и внимательно смотрел на меня, и когда я кончил, сказал, повернувшись к иконам: «Давайте помолимся Господу, Пресвятой Богородице Владычице и святым Елизавете и Захарии, святому князю Владимиру, святым Константину и Елене, возблагодарим Бога за милость Его». После молитвы он говорил мне слова, которыми все мной сказанное переосмыслил, приоткрыл и оценил с точки зрения духовности, веры, и все недосказанное мною о Елене, Лизе и себе, о взаимоотношениях с окружающими положил передо мной, сказав: «Владимир, Владимир! Я поражаюсь той великой милости, что оказал вам Господь и Пресвятая Богородица. Они послали вам двух удивительно духовных женщин, жену Елену, жену Елизавету, которые верой и образом своей жизни вкладывали в вас силу веры, внутренне питали вас этой верой и этим спасли от всего плохого. Господь по милости Своей еще мальчиком привел вас к великому старцу московскому о. Алексею Мечеву и дал вам возможность почти до самого расстрела замечательного иерея о. Сергия Мечева (я знал его) быть его духовным сыном. То, что вы рассказали о вашей жене Елене и о Елизавете Александровне радует меня, иерея Арсения, и как бы я хотел, чтобы все сестры нашей небольшой общины были такими, как они. Благодарите Господа за все и вся, а Елизавету Александровну знаю уже два года». Многое еще сказал мне батюшка, а я всей душой прилепился к нему и в коротких и довольно редких встречах с ним находил духовную радость и утешение.
Я прочел почти все воспоминания об о. Арсении, помню, что писали люди, исповедовавшиеся у него или беседовавшие с ним, поражаясь его способности проникать духовным взглядом в человеческую душу. Я также был тогда потрясен, и весь мой рассказ о себе показался после его слов поверхностным, неполным. Обращаясь ко мне, о. Арсений каждым своим словом, словно с луковицы, снимал с меня шелуху, показывая ошибки, заблуждения, несовершенство. Говоря о Елизавете, подчеркнул ее высокую внутреннюю духовность и веру и, улыбнувшись доброй и теплой улыбкой, произнес: «Она в жизни вашей духовный руководитель и наставник. Елизавета Александровна очень ранима, по совершенству и чистоте души все воспринимает на свое сердце, и это оставляет незаживающие рубцы. Берегите ее – люди с такой душой редки».
Отец Арсений обладал необыкновенным даром прозорливости, иногда пугавшим и удивлявшим приходивших к нему людей. Выше среднего роста, с чуть-чуть удлиненным овальным красивым лицом, небольшой бородкой, довольно густыми, когда-то вероятно темными, а сейчас почти седыми волосами, большими карими добрыми глазами и всегда добрым приветливым лицом, он сразу располагал к себе человека. С левой стороны лица почти от самого глаза тянулись два шрама, скрываясь под бородой, с правой стороны на половине лба проходил беловатый рубец, уходивший к виску и пропадавший в волосах головы. Воспоминания о. Арсения и его духовных детей подробно рассказывают о перенесенных им тяжких физических страданиях, но он не горбился, не сутулился, ходил прямо. Никогда не жаловался ни на что, хотя был тяжело болен, а всегда благодарил Господа и Пресвятую Богородицу за все, постоянно творя Иисусову молитву. Из святых особенно почитал свв. Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Пантелеимона целителя, св. равноапостольную Марию Магдалину, Марию Египетскую, апостола любви Иоанна Богослова, Николая чудотворца.
В 1967 г. состоялась долгая беседа о. Арсения со мной, Лизой, Кирой, Юрием и Людмилой Дилигенской. Батюшка подробно расспрашивал Лизу, Людмилу и меня об общине о. Сергия Мечева, о старце о. Алексее Мечеве и почему-то просил рассказать об иереях, встреченных нами в жизни. Имен было много, и иногда о. Арсений говорил: «Я знал его, встречался с ним в Оптиной пустыни» или «он был духовным сыном старца Нектария», а этот – «погиб в лагерях» или «расстрелян». Про одного сказал: «Заблудился, ушел в «Живую церковь». Слушая нас, батюшка был грустен, многие имена, вероятно, напоминали давно ушедших из жизни друзей и знакомых, но некоторые имена священников, называвшиеся нами, были ему неизвестны. «Напишите мне имена иереев, – расстрелянных, погибших в лагерях и ссылках, умерших, я буду поминать их» – сказал о. Арсений. Мы написали не только тех, кого называли батюшке, но и имена еще многих иереев и диаконов.
В 1971 г. мне впервые встретилась у знакомых отдельная тетрадка самиздатовских воспоминаний об о. Арсении, они поразили необыкновенной современностью, правдивостью и духовностью, показывавшей жизнь людей в наше трудное время 1920–1960-х гг. Стал собирать воспоминания у духовных детей о. Арсения, кто-то давал охотно, других приходилось упрашивать, некоторые отказывали. В 1975 г. батюшка скончался, и многие из духовных его детей ранее написанные свои воспоминания стали дополнять, пришлось вновь и вновь собирать написанное.
В 1993 г. Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт и Братство во Имя Всемилостивого Спаса издали на основе самиздата книгу «Отец Арсений», полюбившуюся верующим и быстро распроданную. Однако я знал, что у духовных детей о. Арсения имеется еще много воспоминаний, не вошедших в книгу. С момента смерти о. Арсения прошло более 20 лет, ранее дружившие со мной Кира, Юрий, Наталия Петровна, Юля, Люда и другие уже умерли (в 1995 г. им было бы по 92–93 года), их дети и внуки неохотно давали написанное, а то и отказывали. Почему? Понять было трудно, но так было. Все же по благословению о. Владимира Воробьева удалось для третьего издания (1998 г.) собрать 12 воспоминаний, а для четвертого издания – с огромным трудом еще 16 воспоминаний.
Сейчас мне уже за 90 лет, но сказанное о. Арсением по-прежнему живет во мне, напоминая о необходимости глубокой веры в Господа, постоянной молитвы и верности великой евангельской истине, выраженной словами: «возлюби ближнего своего, как самого себя».
Владимир Владимирович Быков.
«Не стоит село без праведника» – гласит русская пословица. Кто эти праведники, если стоит еще наша Россия, пройдя через страшный XX век?
Эти праведники – лучшие люди нашего народа, в которых горел неугасимый огонь веры, епископы и священники, монахи и простые верующие люди, крестьяне и рабочие, дворяне, купцы, фабриканты, учителя, военные, представители всех сословий, – расстрелянные, сосланные на мучения и смерть в лагеря, гонимые за веру в Бога, за верность тому призванию, которое было им дано Богом.
