Поезд остановился на станции "Насьон". Дальше он не шел. Риго и Ингрид пропустили "Бастилию", где им надо было сделать пересадку, чтобы доехать до "Порт-Доре".
Выйдя из метро, они оказались перед огромным снежным полем. Ни он, ни она этого квартала не знали. Может, есть какая-нибудь улица, по которой можно быстрее попасть к дому двадцать по бульвару Сульт? Но они решили идти самой верной дорогой: по направлению к Венсену.
Они шли, прижимаясь к стенам домов, где снег был не таким глубоким. Риго нес на плече лыжи, а в левой руке - дорожную сумку. Ингрид держала замерзшие руки в карманах пальто.
Вдоль тротуара проехали сани, запряженные черной лошадью. Может, это мираж, рожденный тишиной, полной луной и блистающим снегом?
Сани двигались медленно, словно катафалк. Риго положил лыжи на землю и побежал, окликая возницу. Тот остановил лошадь.
Кучер согласился подвезти их на бульвар Сульт, к двадцатому дому. Обычно-то у него - фиакр, но вот уже две недели, как Париж засыпан снегом, и он использует эти сани, которые отыскал в одном гараже в Сен-Манде, неподалеку от своего дома. На нем широченная куртка на меху и фуражка рыбака. Они едут в сторону Венсена. Лыжи Риго укреплены на санях сзади. Если лошадь переходит на шаг, кучер подхлестывает ее коротким движением руки. Но по мере того как они приближаются к Венсенской заставе, лошадь бежит рысью все быстрей и быстрей. Не поймешь, где они едут: не то город, не то деревня... Сокращая дорогу, сани скользили по каким-то маленьким улочкам к бульвару Сульт. Пустынная и безмолвная горная деревня во время полуночной мессы - вот что было вокруг. Ингрид приникла к плечу Риго.
8
Ближе к обеду я ушел из гостиницы, так и не дождавшись никакой весточки от Аннет, и вернулся в квартиру. Вставив желтый ключик, я с трудом открыл дверь.
В задней комнате я застал консьержа, он стелил простыни на кровать.
- Да не трудитесь вы, - сказал я, - я сам постелю.
Он выпрямился.
- Пустяки, месье. Вы же не собираетесь жить здесь по-походному? - Он смотрел на меня с упреком. - А после обеда я приду с пылесосом. Тут уж очень много пыли...
- Вы так считаете?
- Да, очень много.
Она копилась с тех пор, как уехали Ингрид и Риго, и я попытался посчитать, сколько минуло лет.
- Я избавлю вас от этих лыж и ботинок, которые валяются в шкафу...
- Нет, пусть лежат на месте. - Он, казалось, удивился. - Представьте себе, что Риго возвращается и не находит своих лыж...
Он пожал плечами:
- Он больше не вернется.
Я помог ему заправить простыни. Нам пришлось раздвинуть кровати, словно приклеившиеся друг к другу.
- Телефон восстановят в начале недели, - сказал он. - А электричество дадут сегодня к вечеру.
Итак, все складывалось к лучшему. Я позвоню Аннет и скажу, чтобы она переезжала сюда ко мне. Мы будем жить вдвоем в этой квартире. Сначала она удивится, но в конце концов поймет, как постепенно поняла многое с тех пор, как мы с ней познакомились.
Мы вышли на бульвар Сульт и двинулись к станции обслуживания. Кабилец в голубом комбинезоне пожал мне руку.
- Передаю тебе эстафету, - сказал он консьержу.
- Составьте мне компанию ненадолго, - попросил меня консьерж.
- Охотно.
Мы сели на стулья возле бензоколонки. Пригревало солнце. Оно не оглушало, как в предыдущие дни, а окутывало нежным теплом и расцвечивало все каким-то оранжеватым светом.
- Вот уже и осень, - заметил консьерж. И кивком указал на опавшие листья на решетке, окружавшей подножье дерева. - Еще надо будет проверить батареи в вашей квартире. А то, если что-нибудь не так, у вас зимой не будет тепла.
- Еще есть время, - сказал я.
- Не так много... Время проходит быстро... А с сентября дни становятся короче...
- Я пока не знаю, буду ли здесь зимой.
Да, от перспективы остаться в этом квартале на зиму у меня как-то вдруг похолодело сердце. Летом вы - турист, как и все остальные, в городе, который и сам на каникулах, в отпуске. Это ни к чему не обязывает. Но вот зимой... И даже мысль о том, что Аннет согласится жить со мной у заставы Доре, не принесла мне облегчения. Боже мой, где и как я проведу зиму?
- Вас что-то беспокоит? - спросил меня консьерж.
- Нет.
Он встал со стула:
- Я иду купить что-нибудь на обед. Вы можете пока посидеть тут? Если кто-нибудь спросит бензин, сумеете отпустить, справитесь?
- Вряд ли это уж слишком мудреное дело, - ответил я.
Вот уже несколько минут, как напротив станции обслуживания у тротуара остановилась старая английская темно-синяя машина. Мне показалось, что это автомобиль Аннет. Так и есть. Но мне никак не удавалось разглядеть водителя. Машина проехала по пустынному бульвару и, развернувшись, встала перед станцией обслуживания. Бен Смидан. Он высунул голову в окошко.
- Жан... Мне пришлось долго искать вас... Я десять минут приглядывался, чтобы увериться в том, что это вы.
Он вымученно улыбнулся мне.
- Наливать полный бак? - спросил я. И не дав ему времени ответить, взял шланг и начал заливать бензин.
- Так вы нашли себе новую работу? - Он старался говорить игривым тоном, но ему не удавалось скрыть беспокойство. Он вышел из машины и встал около меня. - Я от Аннет... Вы должны сделать шаг навстречу ей, Жан... - Я медленно повесил шланг бензонасоса на место. - Она очень беспокоится.
- Напрасно.
- Она не захотела звонить вам, потому что боится...
- Боится чего?
Я машинально протирал ветровое стекло тряпкой, которую нашел на бензонасосе.
- Боится, как бы вы не втянули ее в какую-нибудь авантюру, из которой нет выхода... Это ее собственное выражение... Она не хочет приезжать к вам сюда... Она сказала, что ей уже не двадцать лет...
По тротуару к нам медленно приближался консьерж с продуктовой сумкой. Я представил ему Бен Смидана. Потом Бен снова сел за руль и кивнул мне, чтобы я сел рядом. Он отъехал. В машине чувствовался запах духов Аннет.
- Было бы проще всего, если бы я теперь же отвез вас к вашей жене.
Мы медленно ехали в направлении заставы Доре.
- Только не сейчас, - ответил я. - Мне нужно остаться здесь еще на несколько дней.
- Зачем?
- За это время я закончу свои воспоминания.
- Вы пишете воспоминания?
Я прекрасно видел, что он мне не верит. А ведь я говорил правду.
- Не совсем воспоминания, - сказал я, - но что-то вроде. - Вот мы на площади с фонтанами и проезжаем мимо бывшего Музея колоний. - Уже довольно давно я набросал кое-какие заметки, а теперь пытаюсь сделать из этого книгу.
- А почему бы вам не писать эту книгу у себя дома, в Сите-Верон, с Аннет?
- Мне необходима особая атмосфера...
У меня не было никакого желания давать ему объяснения.
- Послушайте, Жан... Завтра я отправляюсь на Индийский океан... Пробуду там не один месяц... И не смогу больше служить посредником между вами и Аннет. Правда же, будет очень жаль, если вы окончательно сожжете мосты...
- Это прекрасно - быть в том возрасте, когда можно уехать...
Как-то легко сорвалась у меня с языка эта фраза. Мне тоже лучше было бы уехать, вместо того чтобы кружить по окраинам города в тщетных поисках запасного выхода. Мне часто снится один и тот же сон: я на старте, на ногах водные лыжи, крепко держу ремни и жду, когда заработает мотор и на полной скорости потащит меня по воде. А катер не двигается.
Бен подвез меня к гостинице.
- Жан, вы обещаете мне, что позвоните ей как можно скорее?
- Как только включат телефон в квартире. - Он не вполне понял мой ответ. - А вам я желаю, - сказал я ему, - удачной охоты за сокровищами в Индийском океане.
В номере я снова пересмотрел записи. Все предвоенное лето несколько раз в течение первого года оккупации Ингрид, выйдя из лицея Жюля Ферри, доезжала на метро до церкви в Отейе и заходила за отцом в клинику доктора Жугана. Клиника располагалась на маленькой улочке между Версальской улицей и Сеной.
Он всегда уходил из клиники около половины восьмого. Она ждала его, гуляя по кварталу. Потом снова выходила на улочку и видела его перед дверями клиники. Он махал ей рукой.
Вдвоем они шагали по этому тихому, почти сельскому кварталу, где слышен был звон колоколов то ли храма Сент-Перин, то ли Нотр-Дам-д'Отей. И шли ужинать в ресторан, которого я не нашел в тот вечер, когда бродил по следам доктора Теирсена и его дочери.
Еще мне попалась старая вырезка из газеты той поры, а точнее, той зимы, когда Ингрид познакомилась с Риго. Ингрид дала мне ее, когда мы с ней виделись в последний раз. За ужином она начала рассказывать мне об этом времени и достала из сумочки бумажник крокодиловой кожи, а из него аккуратно сложенную газетную вырезку, с которой не расставалась все эти годы. Помню, в тот момент она замолчала и посмотрела на меня так странно, словно хотела передать мне ношу, которая уже давно тяготила ее, а может, она догадалась, что в свое время я тоже отправлюсь на ее поиски.
Это была совсем маленькая заметочка среди других объявлений, предложений и приглашений на работу в рубрике торговых и коммерческих операций, в том числе и с недвижимостью:
