- Господин Димитрис Цитурас - видный греческий адвокат, - рассказала она нам, - но гораздо больше он известен как коллекционер произведений искусства и меценат дизайнеров. Вместе с женой, а она сама с Санторина, они участвовали в оформлении апартаментов на острове, предоставив некоторые предметы старины из своей коллекции - картины, мебель, вещи. Да в сущности, это даже не апартаменты. Впрочем, вы сами увидите! Это перестроенные и особым образом соединенные между собой дома восемнадцатого века. Главная идея состояла в том, что гости апартаментов, находясь в непосредственном контакте с предметами старины окружением, живя в таком окружении, смогут по-новому воспринять коллекцию, совсем не так, как если бы она была выставлена в музее традиционным образом.
- Да-да, это своего рода отель-музей, - продолжала она. - Его собрание вас изумит! Но и это еще не все. Все помещения облагорожены не только антиквариатом, но и самыми разными предметами, принадлежащими собранию современного искусства "Цитурас". Дело в том, что господин Цитурас заказал самым известным греческим дизайнерам художественные произведения и предметы повседневного пользования в духе его коллекции и в соответствии с его личным вкусом. Понимаете, это что-то вроде "Tsitouras style"... Эти вещи можно посмотреть и купить в Афинах, на улице Солонос, там находится центральный выставочный салон его коллекции. А на Санторине сконцентрировано антикварное собрание. Он коллекционирует и старое, и новое. Его фирменный знак - венец.
Каталог выглядел просто фантастически. Сменяли друг друга потрясающие фотографии интерьеров и экстерьеров домов-апартаментов Цитураса: "Дом моря", "Дом ветров", "Дом портретов", "Дом фарфора", "Дом Нуриева"... Это было совершенно непохоже на то, что мне доводилось видеть раньше. Ни на роскошные отели, ни на нетрадиционные музейные инсталляции, ни на богатые частные дома.
- Для вас приготовлен "Дом ветров"! - с лукавой улыбкой сообщила Зозо, наслаждаясь как произведенным эффектом в целом, так и нашим изумлением от того, где мы будем жить. Охваченная сильнейшим предчувствием новых впечатлений, я, словно в полусне, листала страницы, которые относились к "Дому ветров". Эти апартаменты были устроены безусловно под впечатлением от "Башни ветров" IX века до Рождества Христова, которая находится в глубине Акрополя.
Афинская "Башня ветров" представляет собой многоугольное здание, а по сути это каменная карта тех ветров, которые чаще всего дуют на Средиземноморье. И то, что на Санторине нам достались именно эти апартаменты, показалось мне странным и удивительным совпадением. Дело в том, что "Башня ветров" является одним из действующих лиц рассказа М. "Атлас ветров", и это обстоятельство стало причиной упорных попыток запечатлеть их встречу на фотографии. Однако все, что связано с прозой моего мужа, в жизни почти всегда оказывает нам какое-то мистическое сопротивление, мы называем эти явления "помехами" и стараемся их умилостивить. Вот уже несколько лет с тех пор, как по делам нам приходится довольно часто бывать в Афинах, мой муж упрямо стремится сфотографироваться на фоне этой башни. И вплоть до нашего последнего приезда в Грецию у него ничего из этого не получалось: по необъяснимым причинам все фотоаппараты именно возле башни отказывали. В конце концов мы взяли с собой две фотокамеры, чтобы попытаться таким образом перехитрить "помехи". Фотографии получились.
"Дом ветров" Цитураса, как было написано в каталоге, получил свое имя благодаря коллекции рисунков из путевых заметкок Джеймса Стюарта и Николаса Ревета, публиковавшихся под заголовком "Наследие античных Афин" (Лондон, 1762-1816), в которых, в частности, описана и древняя "Башня ветров".
- Господин Цитурас с нетерпением ждет встречи с вами, - сказала Зозо Лидорики. - Вероятно, в конце вашего пребывания, на выходные, он приедет на Санторин. Это просто прелестный человек. Он уверен, что вы сможете насладиться островом, особенно в таких прекрасных условиях. А что уж говорить о завтраках у "Цитураса"!.. Жалко, правда, что мы летим, а не добираемся морем. Только с борта судна можно по-настоящему оценить величие встречи с Тирой.
В разговоре с нами Зозо тоже называла остров разными именами.
- Подход к острову с моря возможен у его более высокого берега, почти отвесного, представляющего собой гладкую вулканическую породу черного цвета, продолжала она. - И вся эта сторона острова усыпана типичными для Санторина молочно-белыми домиками... Аэропорт расположен в другой, почти ровной части острова, среди довольно однообразного пейзажа.
Я закрыла каталог Цитураса. Нас пригласили пройти на посадку. На летном поле стоял маленький двухмоторный самолет с пропеллерами. Мне стало страшно. До сих пор я на таких не летала. Мой страх высоты достиг крайнего предела.
Самолет издавал оглушающий шум, так что звуки голосов расслаивались и дрожали. Я молила Бога, чтобы мы как можно скорее снова оказались на твердой земле, избавились от этого ужаса, от неестественного состояния, в котором находится человек, когда он передвигается по воздуху. На протяжении полета до меня доносились отрывки того, о чем разговаривали Зозо и М. Госпожа Лидорики то на карте, то через левые и правые окна показывала острова архипелага Киклады, над которыми мы пролетали. Она говорила о том, что эти острова, лежащие на юго-востоке от Афин, совершенно непохожи на другие и в географическом, и в геологическом смысле:
- Все эти острова... - она не могла вспомнить нужное слово по-английски, они, как та пьеса Ионеско про певицу...
- Лысые, - подсказал М.
- Да, лысые. Все они, словно части одного и того же очень большого острова. А вот видите здесь, - и она показала на карту Киклад, - это Тира, Санторин.
Остров был похож на зеркально отраженную букву "С", на слишком загнутый серп, на прорванный круг, в самом центре которого виднелась дрожащая точка крохотный осколок суши. Островок в острове.
*
Наконец-то мы пошли на посадку. Вид за окном действительно не вдохновлял. Какая-то желтоватая пустошь. Самолет коснулся посадочной полосы, и я облегченно вздохнула. Спустившись на землю, я сделала нечто мне совершенно не свойственное, чего никогда не делаю. Это был весьма патетический жест. Я наклонилась и рукой дотронулась до земли. Мне-то это показалось совершенно естественным, ведь я так страстно жаждала попасть сюда. Но М. подумал, что я споткнулась, что я могу упасть, и заботливо подхватил меня под руку. Таким образом, мы вместе прикоснулись к земле - к Тире. Он сделал это через мое прикосновение.
Перед зданием аэропорта нас ждал молодой человек, который должен был везти нас на машине. Мы поздоровались с ним по-гречески, а он ответил на сербском. Оказалось, что зовут его Зоран, что в настоящее время он работает на Санторине, хотя вообще-то уже два года живет в Афинах, где изучает старинную греческую музыку и пишет работу по сравнительному анализу этой музыки с древней сербской и византийской. Он тут же засыпал нас информацией об острове. На наш вопрос о происхождении нового, итальянского имени - Санторин, он объяснил, что Киклады почти два века были под властью Венеции.
- Имя Санторин происходит от святой Ирины. На острове и сейчас живет много католиков и есть их церкви...
Преодолевая подъем к Фири, главному городу острова, - на машине, пока еще было возможно, потому что дальше нам предстояло взбираться по ступенькам и тропинкам или пользоваться канатной дорогой и ослами, - Зоран сказал:
- Город прекрасный, но только в нем почти все новое. Знаете, последнее извержение вулкана здесь было сорок лет назад, тогда же произошло и землетрясение, которое почти все разрушило.
Так мы узнали самую главную информацию об острове - на нем находится живой, действующий вулкан.
На перевале горной гряды, которая отделяет "вулканическую" часть острова, куда мы направлялись, от безличной равнины, с которой мы поднимались наверх, нас ждал еще один молодой человек. Одет он был небрежно, но костюм на нем был дорогим, а темные очки "Ray Ban" отражали нас и скрывали его. Зозо Лидорики представила нам директора комплекса "Цитурас", а он на ломаном сербском языке сказал, что одно время изучал в Белграде теологию, но потом бросил, а теперь вот будет заботиться о нас здесь и зовут его Натанаил.
- Прекрасно, - сказал М., и как раз тут перед нами открылся совсем другой пейзаж, другая сторона острова с морем и совершенно иным небом. - У меня с собой греческое издание "Пейзажа, нарисованного чаем", я его подпишу и подарю вам. Там есть один герой, ваш тезка, его тоже зовут Натанаил, хотя у него есть еще и другое имя. Не знаю, правда, как вам это понравится, но что же делать...
Услышав шутку М., я похолодела, потому что это другое имя было Сатанаил.
Тут наконец мы прибыли. На место. Высота, с которой простирался вид на открытое море, была почти горной. На одной из церквей часы били полдень. Перед нами лежала какая-то непрозрачная, опасная красота странного, почти черного моря и широкого, необычно наклоненного неба. Запах и вкус воздуха, повисшая в нем тишина были удивительными и почти неестественными.
