Лорд Эмсворт заморгал.
-- Вы говорите о Фредерике? -- недоверчиво спросил он.
-- Именно. Я понимаю, вам без него скучно. Но что поделаешь, молодость! Этот замечательный...
-- Вы все еще говорите о Фредерике?
-- Да, да. Так вот, такой прекрасный человек никогда не простит себе, что обидел отца. Простите его, лорд Эмсворт! Поддержите!
-- Что поделаешь... -- горестно откликнулся лорд. -- Не голодать же ему...
Мистер Доналдсон как бы отмел такие слова широким взмахом руки.
-- Положитесь на меня, -- сказал он. -- Человек я небогатый...
-- Ах, что там... -- печально сказал граф; и все же в самой широте собеседника было что-то такое, обнадеживающее.
-- Навряд ли, -- продолжал тот со свойственной ему честностью, -- у меня наберется сейчас десять миллионов... Лорд Эмсворт затрепетал, словно травинка на ветру.
-- Десять... Десять... Простите, вы сказали, десять миллионов? Это доллары?
-- Может и не набраться, тогда -- девять с чем-то, -- виновато ответил американец. -- Не забывайте, дела у нас идут плохо, время суровое. Многим моим друзьям пришлось еще хуже. Но все выправляется! Да, выправляется. Я верю в Рузвельта и Новый курс. Наши собаки будут есть больше. Мой собачий корм... Я ведь т о т Доналдсон, ну, тот самый.
-- Корм? -- воскликнул лорд Эмсворт. -- Тот самый? Быть не может! Гм... да.
-- Вы ведь слышали о моем корме?
-- Нет, не слышал, -- сердечно ответил граф.
-- А! Ну... в общем, дела выправляются. Если вы не против, я могу предложить Фредерику надежную, а может -- и выгодную работу. Я бы его послал иа Лонг-Айленд... если вы не против, конечно. Не сомневаюсь, что со временем он принесет фирме большую пользу.
Лорд Эмсворт никак не мог представить, какая это польза -- разве что Фредерик будет корм потреблять, -- но себя не выдал. Мысль о том, что тот зарабатывает сам, да еще живет за три тысячи миль, все же приятна.
-- К работе он готов, -- продолжал Доналдсон. -- Но без вашей поддержки, без о т ц о в с к о й поддержки ему будет трудно вложить в работу все свои силы.
-- Конечно, конечно, конечно! -- сказал лорд Эмсворт, радостно трепеща от любви к новому свойственнику. Богоподобный покровитель собак избавил его за неделю от того, кого ему пришлось терпеть двадцать шесть лет -- Ну конечно, конечно, конечно, конечно. Непременно. О чем тут говорить!
-- Отплывают они в среду.
-- Прекрасно!
-- Рано утром.
-- Превосходно!
-- Можно передать им от вас привет? Отеческое напутствие?
-- Конечно, конечно, конечно, конечно, конечно.
-- Хорошо, передам.
-- И скажите, -- со всей серьезностью момента прибавил лорд Эмсворт, -чтобы он... а... э... не беспокоился... не торопился домой.
Онемев от разных чувств, он пожал руку Доналдсону и легко побежал к клумбе тюльпанов, у которой стоял его бывший садовник.
-- Макалистер!
Садовник угрюмо посмотрел на бывшего хозяина. Отличить шотландца от солнечного света можно всегда; удалось зто и лорду Эмсворту. Язык его прилип к небу, но молчать он права не имел.
-- Макалистер... я бы хотел... я бы просил...
-- Фуф?
-- Я бы... ну, хотел... то есть спросил бы, вы нашли новое место?
-- Фуф...
-- Вернитесь ко мне! -- вскричал граф. -- Роберт Баркер никуда не годится! Вы вернетесь?
-- М-да... -- произнес он наконец.
-- Превосходно! -- возликовал лорд Эмсворт. -- Великолепно!
-- Я ничего такого не сказал.
-- Мне показалось, -- удивился бедный граф, -- что вы сказали "да".
-- Я не говорил "да", я говорил "м-да", -- пояснил садовник. -- Может -- вернусь, а может -- нет.
Лорд Эмсворт положил ему на плечо дрожащую руку.
-- Макалистер, я повышу вам жалованье.
Шотландец молчал.
-- Удвою!
Шотландец не двинулся.
-- Энгус, -- тихо сказал лорд Эмсворт, -- вы нужны тыкве.
В наш суматошный век, когда всем так не хватает времени, могут найтись человека два, которые по тем, по иным ли причинам не успели зайти на сельскохозяйственную выставку. Для них я прибавлю несколько слов.
Конечно, сэр Грегори Парслоу-Парслоу из Матчингем-холла там был, но внимательный наблюдатель сказал бы, что ему изменила его горделивая уверенность. Время от времени он кусал губы, а взгляд у него был именно такой, какой появился у Наполеона при Ватерлоо.
Но баронет был рыцарем, он был джентльменом. Роду его неведома низость. Не дойдя до палатки, он быстро и смело протянул руку лорду Эмсворту.
-- Поздравляю, -- хрипло сказал он. Лорд Эмсворт испуганно подскочил, ибо был погружен в раздумья.
-- Э? О! Спасибо. Спасибо, мой дорогой, спасибо. Большое вам спасибо. -- Он поколебался. -- Мы не могли оба выиграть...
Сэр Грегори подумал и понял, что он прав.
-- Да, -- сказал он. -- Вы правы, Эмсворт. Именно, не могли. Ничего не поделаешь.
После чего кивнул, ушел, и никто не знает, какие ястребы терзали его широкую грудь. А лорд Эмсворт и стоявший рядом с ним Энгус почтительно повернулись к тому, что лежало на соломе в самом большом ящике, какой только видели в Шрусбери.
