— Наши победят! — Витька наливает на два пальца «выхлопа». — А тебе откуда известно?
— Я вас умоляю! — вредный кошара всплескивает лапами. — Я, между прочим, со временем обращаться с рождения умею. Раньше, правда, только до прошлого дотягивался, но с вашим появлением и в будущее заглядывать удается. Прессу свежую почитать, или чего вкусненького стянуть. И чем вы ближе, тем лучше. Могу даже чемпиона по кулачному бою притащить. Уникальный боец! И кандидат в какое-то начальство! — Баюн с гордостью приосанивается, потом вертит головой. — Но тяжело. И смысл? Сначала ты на ветку залезешь, типа «москаляка на гиляке», а потом морду богатырю набьешь, проверяя, рулит ли английский бокс против славянского ушу! Устроишь бедолаге полную обструкцию. А у него, между прочим, за всю жизнь ни одного нокдауна. Так что не буду, — кошак вздыхает. — А вот, чем кончится, интересно…
— Мне тоже, — Витька подается вперед. — Баюнчик, а посмотри, раз со временем дружен. А?
— Как я посмотрю! Связь времен-то только до вашего отбытия установлена. Что было тебе дождаться развязки, а потом уже ехать! Вот и знали бы, кто кого! Те, которые в масках и со щитами под прапором, или те, которые со щитами и в масках под флагом?!
— Наши! — подтверждает незыблемость своей позиции командирша. — Под триколором!
— Это почему? — кот поправляет очки.
— У нас армия, — поднимает палец Витька, — лучшая в мире. Ни пяди своей земли не отдадим! И чужой не упустим!
— И когда?
Девушка задумчиво чешет в затылке:
— Когда приказ отдаст товарищ Сталин! То есть, товарищ Путин! Ну, Верховный Главнокомандующий! Пусть только прикажет занять какую-нибудь Горловку, а мы уж до Лондона не остановимся!
— А Ла-Манш? — скептически мяукает кот.
— Да сколько там того Ла-Манша? — хмыкает Витька. — То нам на один зуб.
Баюн задумчиво чешет лапой затылок:
— Думаешь, Америка не вмешается?
Витька трясет головой:
— Слабо твоей Америке!
— Я вас умоляю! Какая же она моя, — обижается кот. — Я за нас с вами и за хрен с ними! К тому же у них там вулкан какой-то пробуждается. Так что думаешь, девочка, когда Йеллоустон долбанёт?
— Когда полковник Иванищев на красную кнопку нажмет, тогда и долбанёт!
Котяра протягивает стакан:
— За это дело выпить надо! Наливай!
— Сначала волхва к камню пусти!
— Я вас умоляю?! Да пусть идет!
Воды озера расступаются, и перед моими глазами во всей красе и мощи предстает Алатырь — камень. Откуда-то из глубин моей сущности поднимается такая понятная Любомудру и незнакомая мне сила, ноги сами несут меня к святыне. На краю сознания проносится мысль, что полковник Иванищев может, он такой…
И я начинаю работать.
Ирий
Больших изменений в окружающем пейзаже не наблюдалось. Разве что отсутствовал посланный на задание Симаргл, да пел на этот раз не Скотий бог, целый хор, во главе с Перуном.
— Эх, слева наша рать, — выводил солист, — и справа наша рать…
— Хорошо с перепоя мечом помахать, — дружно подхватывали боги.
Выходило душевно. Если бы еще Чернобог мотив не перевирал… И ведь не из-за отсутствия слуха, а исключительно по причине мерзопакостной натуры.
Вдруг громовержец с оглушительным хлопком шлепнул по шее и обалдело уставился на расплывшееся на ладони пятно.
— Велес! Паршивец! — взревел громовержец. — Ты что творишь, паскуда! Такую песню испортил! Откуда комары в Ирии?!
— Че разорался? — огрызнулся черный медведь. — Симаргла сплавили? Вместе с блохами, между прочим! А свято место пусто не бывает! Вот комарики его и заняли. Не тараканов же сюда пускать! Их здесь и так полно!
— Кстати, о Симаргле, раз уж не поете, — негромко вопросила Мокошь. — Есть информация?
— Съесть-то она съесть, — задумчиво сообщил Сварог. — Да кто ж ей даст?
— Ты о чем, отец? — покосилась на мужа Матерь.
— Да всё о своём, девичьем, — пояснил тот. — Мутный какой-то наш песик стал. Как не свяжешься, ничего не разобрать. Кроме всепрощающей любви далеко за гранью обожания и всеобъемлющего счастья.
— Не поняла! Любви к кому?
— К Хозяйке пятнистой, — съехидничал Ладо. — Она, похоже, неотразима!
— Помолчи, скоморох! — Мокошь уперла руки в бока. — Отец! Ты уже и на собственной псарне не хозяин?!
— Что я, сторож песу моему? — безразлично пожал плечами Сварог. — Кое-что понять можно. Вроде на запад идут. С кем-то дрались, кого-то били. Баранье Болото взбаламутили. Что взбаламутили — видно, а в чем дело — так себе!
— Я, конечно, скоморох, — сообщил Ладо, — и должен молчать в тряпочку и сопеть в две дырочки, но не так давно эта парочка в компании медведя наведалась к Алатырь Камню. И все желающие могут убедиться…
Присутствующие напряглись.
— Не понял, — прорычал Велес.
— Камень пуст! — взревел Перун. — Ушла сила!
— Факт! — подтвердил Чернобог.
— Та-а-ак, — недобро прищурилась Мокошь. — Значит, не сторож… Баюна сюда!
— И как ты себе это представляешь? — ухмыльнулся Сварог. — Он же кот! Ходит, где вздумается, гуляет сам по себе!
И тут же поежился под взглядом Матери. Камню за его спиной пришлось хуже. Расплавился.
— Ты у нас верховный бог, или где? — прошипела Мокошь.
— У него, между прочим, родители есть! — не сдался Старший. — Один, по крайней мере.
— А что сразу я? — замахал лапами Велес. — Нашли крайнего!
— Да фигня это всё, по сравнению с мировой гегемонией! — жизнерадостно сообщил Перун. — Шандарахну разок молнией, и не будет ни девки, ни Любомудра. Или кто там в его шкуре?
— Я вас умоляю! — Баюн проявился возле стола и сходу отправил в рот большой кусок пирога с рыбой. Кроме обычного наряда бедра кота украшал широкий пояс с подвешенной на него флягой. — Зачем такие страсти, и почему? И, кстати, кто поминал моё имя всуе?
— Котик, — Мокошь постаралась взять себя в руки. — К тебе приходил Симаргл с двумя людьми и медведем?
— Я вас умоляю! Я не нанимался похмелять бродячих собак после антиблошиного наркоза! Он таки подождал на опушке!
— А люди?! Непонятная сущность в теле Любомудра и пятнистая девка из неизвестного пантеона?
Кот изумленно уставился на окружающих:
— Я вас умоляю! Какого пантеона? Хорошая девочка из очень приличной семьи! Вы таки не поверите, но четыре поколения спецназа — это да! Порода!
— Так она — человек? — уточнил Хорс. — А шуму-то навели, шуму, — бог солнца сплюнул.
— Не порти травку, вредитель! — Велес ликвидировал следы хулиганства и повернулся к сыну. — Пятнистых людей не бывает!
— Я вас умоляю! — Баюн поднял передние лапы, в каждой из которых было зажато по пирогу. — Если бывают белые, красные, желтые и черные, а в будущем появятся еще зеленые и голубые, почему не быть пятнистым? Особенно если использовать камуфляж и тактическую раскраску, — кот покончил с пирогом в правой лапе и отхлебнул из фляги. — Божественно! И не надо никого шандарахать, Перун Сварожич! Разве плохой человек может знать рецепт такого коктейля? — он потряс флягой.
— Почему ты их не сожрал? — поинтересовался Сварог.
— Я вас умоляю! Я же не чудовище какое, ребенков обижать! Тем более, если они потрошат отряд ликвидаторов во главе с Бегемотом голыми руками! С реинкарнацией, между прочим. То есть, с отправкой сущностей в это их, как его… а, вспомнил, в Чистилище. И песенки мои на них не действуют… Так что любители шандараханья могут, конечно, попробовать…
— Ты что несешь, драная кошка, — вскипел Перун. — То, что ты поджал хвост при виде человеческой девки, не значит…
— Я Вас умоляю, уважаемый, — произнес Баюн, не меняя тона, повернулся к Перуну и рявкнул. — Драца бум?!
— Че? — не понял громовержец.
— Драца бум? — повторил кот. — Заодно Витькины приемы опробую… Славянское ушу, оно, знаете ли, рулит!
Перун с трудом подавил гнев. Он, конечно, громовержец и покровитель воинов, но с котярой этим только конченый псих свяжется. Убить, скорее всего, не убьет, но морду капитально расцарапает. А еще ушу это славянское. Непонятно, что за зверь и с чем его едят!
— Баюн Велесович, я Вас умоляю, — протянул Ладо, копируя кошачьи интонации. — Если Вы не прольете свет своей мудрости на некоторые неясности в интересующих нас вопросах, касательно упоминавшихся ранее личностей и их деятельности, то мы с Вами рискуем потерять целый ряд выдающихся нематериальных сущностей вследствие скоропостижной конины от неудовлетворенного любопытства…
— Во завернул! — уважительно крякнул Перун. — Ты сам-то понял, что сказал?
— Я Вас умоляю, — фыркнул кот. — Это же просто для любого, кого не били по голове всякими палицами и прочими мечами. Однако надо отметить, мальчик растет!
— Баюн! — взвыла Мокошь.
