Корреа кое-как потащил оба тюка, действительно весьма тяжелые. Чтобы не спотыкаться, он устремил все внимание на дорогу — точнее, смотрел себе под ноги.
— Я боялся, что вы не придете, — сказал он задыхаясь. Он почти не мог говорить.
— Это я боялся, что вы не придете, — ответил доктор. — Знаете, сколько весят эти сумки? Теперь мне кажется, что у меня выросли крылья. Честное слово, идти — одно удовольствие. Ну, вперед.
Посреди туннеля молодому человеку пришлось еще раз остановиться и передохнуть.
— Никак не могу понять, — заметил он, — почему, если идти этим туннелем, путь между Пунта-дель-Эсте и Тигре оказывается таким коротким.
— Не Тигре, — уточнил доктор, — а островом, который я собираюсь купить на свои сбережения.
— Ну, практически это одно и то же. Если от Пунта-дель-Эсте до Буэнос-Айреса самолет летит час...
— Я скажу вам без околичностей: меня самолет не устраивает. Туннелем куда короче, и, что характерно, я не плачу ни гроша.
— Вот этого я и не понимаю. Если исходить из того, что земля круглая...
— Исходить, исходить... Вы говорите, что она круглая, потому что вас так учили, а на самом деле не знаете, круглая она, квадратная или еще какая-нибудь. Предупреждаю вас: в вопросах географии на меня не рассчитывайте. В мои годы эти глупости только злят. Я спрашиваю себя, не было ли роковой ошибкой взять вас в компаньоны. Такой человек, как вы, полностью оторванный от действительности, того и гляди начнет болтать о моем туннеле с женщинами и посторонними.
— С чего вы взяли, что я стану болтать? — запротестовал Корреа. — Да еще с посторонними.
— Ни с кем, — подчеркнул доктор, пронзая его взглядом.
— Ни с кем.
Они вышли на остров; Корреа увидел небо, почувствовал грязь под ногами; они пошли среди ив, потом углубились в густые поросли молодых тополиных побегов. Молодой человек едва мог двигаться.
— Вы нарочно ведете меня в самую гущу?
— Неужели вы не понимаете, что мы ищем место, где спрятать тюки? Или вы думаете, что я повезу их на катере, к радости всех пассажиров?
Наконец они добрались до зарослей камыша, которые показались доктору подходящими.
— Здесь сам господь бог их не отыщет, — заметил Корреа.
— Я не интересовался вашим мнением.
Корреа пропустил грубость мимо ушей и спросил:
— И на сколько вы их оставите?
— Я вернусь сегодня же ночью на своем катере. Но вы что-то стали слишком любопытны. Уж не думаете ли поживиться чужим добром?
Молодой человек вскипел:
— Да за кого вы меня принимаете?
Доктор тут же сник и стал извиняться:
— Это шутка, просто шутка. Хоть бы катер пришел поскорее. Признаюсь, мне не очень-то уютно в этих болотах. И потом, не хотелось бы, чтобы нас тут заметили. Вот-вот рассветет, и нас увидит первый же зевака. Должен сказать, что теперь готов согласиться с моей женой: надо купить этот остров. И как можно скорее, потому что в любой момент какой-нибудь бездельник, которому нечем заняться, начнет спрашивать себя, что потерял здесь этот сеньор, отчего дважды в неделю приезжает на остров, вовсе ему не принадлежащий. Я не любитель швыряться деньгами, но на этот раз зажмурюсь и куплю.
— Вы правы, — отозвался Корреа. — Надеюсь, с нами ничего не случится.
Появился катер, и они принялись кричать. Доктор заплатил за проезд, но как только они уселись, сразу заявил:
— Надеюсь, мне вернут этот долг. Чуть зазеваешься, и тебя обдерут как липку.
Корреа дал ему бумажку в десять песо. В те годы это было немало.
— Получите.
— Вы что же, хотите забрать у меня всю мелочь?
— Других денег у меня нет.
Доктор, казалось, был раздражен. Потом, вдруг просияв, похлопал себя по карману.
— Здесь они будут целее. Я верну вам сдачу в следующий раз.
— Когда мы вернемся сюда?
Ответа не последовало, а повторить вопрос он не посмел. Какое-то время они молчали.
— Если вам на остров Меркадера, — наконец сказал доктор, — пробирайтесь-ка к борту, здешние перевозчики дожидаться не любят.
Корреа подчинился и спросил:
— Значит, мы сюда не вернемся?
Доктор больно пихнул его в спину.
— Вы неисправимы, — прошипел он. — Говорите потише, или вы хотите, чтобы про это знали все на свете? Мы встретимся в четверг, в тот же час, на том же месте. Ясно?
Корреа едва мог сдержать восторг. Он сказал себе, что все устраивается как нельзя лучше. Сесилия ждет его на следующей неделе, а он сделает ей сюрприз — конечно же, очень приятный — и появится в пятницу на рассвете. Он готов был уже спрыгнуть на берег, но вдруг спросил себя, обо всем ли они договорились. Мысль, что они могут не встретиться, привела его в ужас. Он пробормотал:
— Значит, в половине двенадцатого?
— Прекрасно.
— В Тигре?
— Если нам с вами все известно, — прервал его доктор, дрожа от злости, — зачем информировать других? Сходите, будьте так любезны, сходите.
Стоя на причале, Корреа посмотрел вслед уходящему катеру. Потом направился к хижине, большими прыжками взлетел по ступеням, распахнул дверь и остановился, чтобы приободриться, ибо знал, что едва он переступит порог, как начнется ожидание. Долгое и мучительное ожидание второго путешествия в Уругвай. «Не знаю, что со мной. Нервы разыгрались», — заметил он вслух. Чего ему явно не хотелось, так это заниматься. Чтобы не тратить время попусту — до экзамена надо было дорожить каждой минутой, — лучше всего было бы немного поспать. Он успокоится, а уж потом, на свежую голову, всерьез возьмется за подготовку. Растянувшись на койке, он понял, что спать ему тоже не хочется. До четверга еще так далеко, а до пятницы, до свидания с Сесилией — целая вечность: за это время столькое может произойти, что спокойнее не думать об этом. Он представил себе встречу в Тигре; представил, что будет, если доктор почему-либо не сдержит слова. Корреа знал о нем так мало, что найти его почти невозможно. Даже фамилия доктора была неизвестна. Если доктор в четверг не придет, молодому человеку останется лишь каждый день торчать на пристани — на всякий случай. А если доктор не вернется на берег, если впредь будет ездить со своего острова прямо на остров с туннелем? Корреа подумал, что разумнее всего было бы сегодня же вечером дождаться его возле тюков. Так по крайней мере они наверняка встретятся, ведь доктор приедет за товаром, как только стемнеет. Он спросил себя, в состоянии ли узнать остров в этой незнакомой дельте, где каждый дом, каждый причал — все путалось, все терялось среди одинаковых деревьев. Впрочем, чем скорее он вернется туда, тем больше шансов узнать это место. Он нашел деньги, припрятанные в толстой «Политической экономии» Жида. Доктор, не вернув ему сдачу, не только отобрал у него несколько песо, которые никогда не мешают, но и лишил его возможности узнать стоимость проезда — ведь, исходя из цены билета, можно было бы рассчитать, где находится остров. Теперь он даже не знал, как, какими словами попросить билет. Нельзя было сказать ни «дайте мне билет за столько-то песо», ни «дайте билет до такого-то острова». Здесь, в дельте, он мало что знал по названиям. Потом он задумался, когда ему ехать. Следовало хорошенько выбрать момент: если ехать днем, его могут заметить на острове, а если ехать в сумерках, он может не узнать нужного места. Чем дальше, тем живее рисовал он себе грядущие неприятности. Кто знает, сколько ему придется ждать возле тюков, воюя с комарами, посреди этого болота, заросшего камышами и травой? И для чего? Встреча в четверг не станет от этого вернее. Наоборот: сомнения только возрастут. До сих пор он не давал доктору причин для недовольства: он был полезен, помог с тюками; но если доктор вдруг встретит его на острове — кто разубедит его, что молодой человек не собирается его обокрасть или воспользоваться туннелем, чтобы работать на свой страх и риск? И напротив, если не злить доктора несвоевременным приходом, почему бы тому не явиться на встречу? Чтобы прикарманить сдачу с билета? Это казалось маловероятным.
Единственно правильным решением было выполнить уговор. Итак, он будет терпеливо ждать четверга и заниматься, как полагается.
Едва Корреа принял это решение, как впал в крайнее беспокойство. Предпочтя не действовать, а выжидать, бранил он себя, он лишь подтверждает свое малодушие и трусость. Среда прошла у него в колебаниях и принятии противоречивых решений. Не в силах заниматься, он пытался спать; не в силах спать, пытался заниматься. В четверг на рассвете он крепко заснул. Когда проснулся, до встречи с доктором оставалось уже немного. Он помылся и побрился холодной водой, нашел чистую рубашку, быстро оделся и помчался на берег ждать катера. Все вышло прекрасно. Ровно в половине двенадцатого, как они и договаривались, Корреа стоял на пристани. Через некоторое время он сказал себе, что для верности следовало приехать в одиннадцать, самое позднее в четверть двенадцатого. Конечно же, если доктор хотел обойтись без него, не к чему было приходить раньше, а если не хотел — то не уедет раньше времени. «Не отстают ли мои часы», — подумал Корреа и сверил их с часами мужчины, тоже ожидающего катера. Часы шли верно.
