— Никакой оперы. Никаких мотоциклов. Я потеряю источник дохода.
— Это всего лишь деньги.
— Практические последствия немыслимы.
— Непредсказуемы.
— Неописуемы, — сказал я. — Даже и думать об этом не хочу.
Но Тео настаивал, что я не могу жить дальше в уединении. Надо двигаться вперед. Внимательно слушая, я курил “Кармен” одну за другой, но его голос все не унимался. Брось курить, говорил он, познакомься с новыми людьми, и все шло хорошо, пока я не закурил 37-ю сигарету за день, которая оказалась лишней. Мне стало нехорошо, и хотя Тео еще говорил, я вышел наружу подышать. Я стоял у подъезда и глубоко вдыхал — казалось, это помогало. Я уже собрался прогуляться к воротам и обратно, когда Джулиан положил руку мне на плечо.
Он развернул меня лицом к себе, а затем выбил пачку “Кармен” у меня из руки. Едва она упала на землю, он на нее наступил. Затем наступил еще раз и растер подошвой, хотя внутри оставалось еще три сигареты, включая и ту, что я всегда приберегал напоследок, перевернув на удачу вверх ногами. Джулиан сказал:
— 20 сигарет в день. Ты знаешь правила.
— Извини, — сказал я. — Мне надо сесть.
— Что насчет контракта?
— Порядок, — сказал я. — Я его подмахну.
Меня еще пошатывало. Тео и Бананас маячили за спиной Джулиана, а я смотрел на них, и в моем мозгу звучало единственное слово. Совет. Тео прошептал через плечо Джулиана: “Не бойся”.
— Хорошо, — сказал я Джулиану. — Я его подмахну. Но не здесь.
Джулиан отвел меня в дом и подождал, пока я вызову такси. Он и бровью не повел, когда я сказал ему, что мы едем в трущобы. Он хотел одного — чтобы я подписал его контракт, поэтому молчал, пока мы ехали в такси, шли через пустырь, поднимались на лифте, и заговорил, лишь когда я открыл дверь квартиры номер сорок семь.
— Какая сырость, — сказал он.
Квартира знакомо воняла затхлым табаком и пылью, и я попросил Джулиана устраиваться поудобнее в комнате, которая раньше была клиникой. Он смахнул пыль с кресла Тео и уселся за стол. Я сел в кресло для пациентов. Он достал конверт из кармана пиджака и положил передо мной.
— Давай больше не будем тратить время, — сказал он. — Здесь смердит.
Он протянул мне ручку, а я достал контракт из конверта. Прочитал несколько строчек. Заметил, что держу ручку как сигарету.
— А, понимаю, — сказал Джулиан. — Делаешь вид, будто сомневаешься, чтобы я как следует понервничал.
— Ты всегда говорил, что я могу бросить, когда захочу.
— Разумеется. Но ты в такой степени мистер Икс, что тебе никогда не придет в голову бросить. Это просто не вяжется с твоим характером.
— Как-то глупо, а? Я могу схлопотать рак легких.
— А можешь и не схлопотать. К тому же в Гамбурге ты сказал, что хочешь умереть. Я думал, все дело в этом.
— Было, — сказал я. — Но потом я встретил Тео.
Я больше его не видел, но знал, что он с нами. Я чувствовал, как он подзуживает меня продолжать. Я сказал Джулиану:
— Ты ведь знал, что он одолел ВТМ?
— Откуда? Все его растения погибли в огне.
— А как насчет того, что ты украл?
— Оно погибло, — сказал Джулиан и глазом не моргнув, хотя мы оба знали, что устойчивый табак практически неуничтожим. — Контракт, Грегори.
— Зачем ты спалил лабораторию?
Взгляд Джулиана опустел. Он достал пачку “Сенчури”. Выбрал сигарету и закурил, надолго задержал дым в легких, словно этого достаточно, чтобы не отвечать.
— Ты в это время был со мной, — сказал он, окружая дымом каждое слово. — В моем доме. Пил мое пиво.
— Джулиан, ты носишь пиджак и галстук. Ты отдаешь приказы. Вот что ты делаешь.
— Зачем мне поджигать лабораторию Тео? В ней были растения, из которых, может, получилась бы безопасная сигарета.
— Я тебе не верю. К тому же откуда тебе знать? Табак надо проверять, а проверки займут вечность и все равно ничего не подтвердят, как это уже случилось.
— Думаешь, это сделал я?
— Это был способ заполучить табак Тео. Тео был прав. Ты не хотел перемен. Ты узнал о его открытии и испугался, что он этот табак продаст.
— Уверяю тебя, — сказал Джулиан. — Я ничего об этом не знал.
— Ты пригласил меня к себе, чтобы я дома не болтался.
— Кто тебе сказал?
— Затем ты уничтожил лабораторию, чтобы защитить “Бьюкэнен”. На самом деле Тео давным-давно одолел ВТМ, но он знал, что так и произойдет. Он никому ничего не сказал, потому что знал: кто-нибудь вроде тебя придет и все уничтожит.
Джулиан посмотрел на свою пачку “Сенчури”. Подтолкнул ее ко мне.
— Давай решим это как взрослые люди, — сказал он.
Джулиан уже довольно давно наступил на мои “Кармен”. Я достал из пачки одну “Сенчури”. Осторожно повертел ее в руках и прочитал надпись над фильтром. Положил обратно в пачку вверх ногами и толкнул обратно через стол.
— На удачу, — сказал я.
Он достал перевернутую сигарету и закурил ее.
— Но только если сохранишь ее до конца.
— Перестань валять дурака, Грегори. Чем тебе еще заняться в жизни?
— Чем угодно. Я могу купить мотоцикл. Могу отправиться в Нью-Йорк.
— На какие шиши?
— Где я, поскольку не курю, не буду парией.
— Да, очень хорошо, Грегори, но эта шутка скучновата даже для тебя. Как и то, что сперва ты приволок меня в эту сырость. А теперь подпиши контракт. Ты знаешь, что в нем написано.
Еще десять лет уединения и опасной иллюзии, что я неуязвим, что я ничего не предлагаю внешнему миру и недоступен за пеленой сигаретного дыма. Только теперь я понял, что отказаться невозможно. Невозможно жить полностью отрешенным и нелюбопытным, потому что мир постоянно предлагает сорвать с него маску и не может иначе. Пора перестать быть статистикой и доказать, что я имею не только общественное значение.
Я бросил Джулиану ключ от квартиры.
— Оставь себе, — сказал я. — В качестве компенсации за дни, которые остались от первого контракта.
Джулиан вздохнул. Я видел, что ему жаль меня.
— Помнишь обезьян? — сказал он. — Знаешь, их никогда не отпускают на волю. Их не отсылают обратно в джунгли, выдав каждой первой запас “Кармен”, а каждой тысячной — печатную машинку, чтоб они на пенсии накатали “Гамлета”.
— Когда-то я уважал тебя, Джулиан. Можешь в это поверить?
— Мы убиваем их, Грегори. После окончания опытов мы их всех убиваем, а затем очень внимательно смотрим, что сигареты сделали с ними внутри.
— Ты мне угрожаешь?
— Конечно, нет.
— Ты изменился, Джулиан.
— Я квалифицированный врач.
— Ты похож на прежнего себя с пониженным содержанием смол.
— У меня первая степень. Я добиваюсь своего.
— С фильтром.
— Все, что у тебя есть, ты получил благодаря мне.
— И без никотина.
Джулиан встал и наклонился над столом, опираясь на растопыренные пальцы.
— Ну так подписывай этот чертов контракт, — сказал он.
— Нет.
Он бросился на меня через стол. Я увернулся, встал и открыл дверь в приемную. Я почти дошел до двери в коридор, когда он сказал:
— Люси Хинтон. — Я замер. Обернулся. Джулиан не двинулся. — Она переспала с тобой на спор.
Я открыл дверь и вышел. Двинулся к лифту.
— Люси Хинтон! — отчетливо выкрикнул он, его голос несся от стола через приемную, следом за мной по коридору. — Я с ней трахался. Я все время с ней трахался!
Я добрался до лифта. За дверями возникла женщина со спящим младенцем, завернутым в анорак. Во рту у женщины торчал окурок. Она вышла в коридор.
— Три недели! — верещал Джулиан. — Даю тебе три недели максимум!
Двери лифта с содроганием закрылись, отрезав голос Джулиана. Рано или поздно он неизбежно заметит очередь перед квартирой. Он знает, что делать. Он же врач.
Я совершил большую ошибку.
В доме, на столе передо мной, — пенал фирмы “Хеликс” для научных инструментов. Теперь в нем листья табака. Нарезанные, заготовленные, измельченные и ароматизированные моими собственными руками.
Пачка папиросных бумажек.
Наверно, я что-то не так понял. Вряд ли мисс Брайант говорила, что рассказчик не может умереть. Скорее она учила нас, что рассказчик не может описать собственную смерть. Не всю, не до конца, по очевидным причинам. Значит, если верить мисс Брайант, рассказчик либо живет дальше, либо молча умирает.
На улице ясное раннее утро погожего весеннего дня, этого и никакого другого. За моим окном, вот прямо сейчас. Белые облака в вышине. Самое оно для дельтаплана.
Richard Beard
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
