И мама довольно чувствительно шлепнула меня по попе.
Вот она — жизнь! От поцелуев до шлепков — один шаг!..
4
Купаться я вообще очень люблю. Но купаться в этом озере оказалось особенно классно!.. Вода его была не просто чистой, а необыкновенно чистой, и какой-то очень мягкой и легкой, а его песчаное дно опускалось вниз очень полого, и сначала мы все долго резвились на мелководье, играя в догонялки и в плескалки. При этом мы визжали и хохотали как безумные. Может быть, именно так резвились наши будущие папы, когда их увидели наши мамы…
А потом мы успокоились и решили немного поплавать. Плаваем мы все по-настоящему, не какими-нибудь там саженками или по-собачьи. Наши мамы научились плавать еще в детстве самыми разными стилями, и нас научили. Только мы с Женькой предпочитаем брасс, а наши мамы обожают кроль, и всегда соревнуются, кто из них быстрей проплывет какую-нибудь дистанцию.
Вот и в этот раз тетя Света сказала:
— Ну, лягушата, вы пока поплавайте тут одни, только, чур, далеко от берега не заплывать!.. А мы сгоняем на другой берег и обратно, кто быстрей. Ну, Анюта, готова?.. Раз, два, три!..
И наши мамы с шумом рванули вперед, только руки замелькали и взвихрилась вода, как от двух торпед.
Без мам нам тут же стало скучно, и мы вышли на берег.
Впрочем, скучали мы недолго, потому что мамы вернулись очень быстро, с очень довольными лицами. Случилась редкая вещь — они вернулись одновременно, но каждая про себя считала, что уж она точно плыла быстрей!..
Едва просохнув, наши мамы расстелили покрывала и легли на них, а мы, разумеется, моментально пристроились рядом.
— Что, маленький, соскучился?.. Проголодался?.. — шепнула мне моя мама, а я лишь молча кивнул ей головой, потому что ее грудь была уже у меня во рту, а моя попа уже ощущала мамины нежные поглаживания.
Вот так, прижимаясь к маме всем телом, впитывая ее молоко и ее ласку, я вновь соединялся с ней в одно целое – так, как можно соединиться только с мамой, и больше ни с кем другим. И я знал, что она чувствует то же самое, что и я, разве только иначе, со своей стороны.
Конечно, сейчас я еще маленький, и вообще младенец, но я точно знаю, что когда я вырасту, женюсь, и буду соединяться со своей женой так, как соединяются со своими женщинами мужчины, это будет очень хорошо, но только так, как сейчас с мамой, не будет никогда.
Или будет?.. Если моя будущая жена согласится поиграть со мной в какую-нибудь особенную, совсем особенную игру?.. Как будто я — ее младенец. И если она сама захочет, чтобы и я поиграл с ней в такую же игру. Как будто она — мой младенец.
Я буду очень рад, если мы будем играть с ней в такие игры!..
Это будет прекрасно, просто прекрасно.
Но все равно, не может быть ничего прекраснее, чем быть младенцем со своей собственной мамой, в которой я когда-то развивался и рос, прежде чем явиться на белый свет!..
Тут я вдруг подумал о том, что все-таки мы с Женькой ведем себя довольно эгоистично. Ведь мамы уже кормят нас, а сами еще ничего не ели после долгой дороги. Правда, им все равно нужно освободиться от накопившегося за это время молока. Накопившегося для нас.
Думая об этом, прижимаясь к маме, я обнимал ее одной рукой, а другой рукой осторожно охватывал и гладил ее свободную грудь, чувствуя, какая она полная.
— Что, уже хочешь другую?.. – спросила мама. — Ну давай, давай! Она тоже соскучилась!..
И я переключился на другую грудь.
Прошло еще немного времени, и я начал уже задремывать.
Было совсем тихо. На солнце наползали густые облака, и укрывали нас тенью, такой прекрасной в этот жаркий день.
Я уже почти совсем уснул, и даже увидел какой-то короткий сон, как вдруг…
Как вдруг совсем рядом раздались какие-то голоса!..
Я моментально проснулся.
— Аня! — тревожно сказала тетя Света. — Сюда идут!.. Надо одеться. Встаем?..
— Подожди! — вдруг ответила ей моя мама. — Прислушайся!.. Нет, ты только прислушайся!.. Слышишь?..
Тетя Света замолчала, очевидно прислушиваясь.
И затем она пробормотала:
— Боже мой!.. Я ушам своим не верю!..
— Ну, будем вставать?..
— Ни в коем случае! — заявила тетя Света каким-то другим голосом.
Я зашевелился, пытаясь подняться и увидеть, кто это к нам идет.
— Лежи, лежи, все нормально. – успокоила меня мама. — Мы с тетей Светой сами разберемся!..
— Женя, не вертись! Засыпал – спи! Мамочка сама разберется!.. — услышал я голос тети Светы.
«С чем они собрались разбираться?..» — подумал я. — «Или с кем?..»
И тут посторонние голоса стали слышны совсем отчетливо.
Это были мужские голоса.
— Зря мы сюда приехали, Шурик. – произнес один, какой-то очень усталый голос. — Только душу зря бередить… Десять лет прошло, как-никак… Все ушло, все исчезло… Мало ли что тогда говорил вождь!..
— А вот и не зря! — возражал другой голос, тоже как будто бы усталый, но в то же время старавшийся казаться бодрым и уверенным. — Смотри, какой день! Точно такой же, как тогда. И дело не только в вожде. Мамочка тоже всегда говорила мне, что надежду нельзя терять никогда!..
— Шурик, ты прекрасно знаешь, что никакой мамочки у тебя никогда не было! — сказал первый голос.
— Как это не было?.. — с деланной обидой возразил второй голос. — А откуда же я тогда взялся?..
— Все оттуда же. Тебя выносили, родили и бросили в роддоме. Как и меня. Потому что ты никому не был нужен. Как и я… Мы с тобой никому не нужны. Нас всегда бросают. То в роддоме, то в джунглях…
— Неправда, Паша, неправда! Мы с тобой очень нужны. Очень нужны! — с горячностью произнес первый голос.
— Нужны?.. — переспросил второй. – Интересно, кому?..
— Да хотя бы себе самим!..
— Ну да, разве что себе самим. А я бы хотел быть нужным и кому-нибудь еще…
— Будешь, будешь нужным. — заявил первый голос. — Вот сейчас мы выйдем на берег, и увидим…
— Ага, снова увидим их!.. – ехидно заявил второй голос. — Безмятежно ожидающих нас здесь все эти го.. Стой!..
Наступила пауза.
Тут моя мама как-то протяжно вздохнула, очень странно вздрогнула и крепко прижала меня к себе. Не просто даже прижала, а прямо сдавила.
— Ой!.. — вскрикнул я.
Мама ослабила хватку, я высвободился из ее объятий и сел.
Мама тоже села, подтянув ноги к груди, охватив их руками и глядя в сторону озера.
Мельком я увидел, что тетя Света уселась так же, как моя мама, а Женька сидит рядом с ней как я и смотрит туда же, куда принялся смотреть и я.
А смотрели мы с ним на двух здоровенных мускулистых дяденек в почти одинаковых шортах и футболках. Очевидно, они только что вышли из бора, и теперь стояли совершенно неподвижно, глядя на нас вытаращенными глазами.
Почему-то мой взгляд переместился на того дяденьку, который был слева. Что-то в нем было такое, что я просто не мог оторвать свой взгляд от него. А он неотрывно смотрел на меня. И на маму.
А второй дяденька так же неотрывно смотрел на Женьку и тетю Свету.
И только наши мамы изо всех сил смотрели не на этих дяденек, а в сторону.
Но лица их при этом раскраснелись, и дышали они как-то уж очень прерывисто.
А я все не мог оторвать свой взгляд от человека, который вовсе не был каким-то там «дяденькой»… Он был.. Он был.. Таким надежным, таким родным, таким единственным на свете, что мне вдруг нестерпимо захотелось вскочить и броситься к нему на руки!.. Но пока что я не мог позволить себе сделать это. Почему-то…
Тут оба наших десять лет ожиданных, но таких внезапных «гостя» одновременно сглотнули, прокашлялись, и тот, на которого старалась не смотреть тетя Света, сказал:
— Ну вот, Шурик, вождь все-таки был прав. Мы шли сюда не напрасно. И пришли вовремя!..
— Но теперь их стало больше! – вдруг довольно глупо сказал тот, на которого старалась не смотреть моя мама.
— Ну, так ведь они же размножаются!.. — еще глупее выдал его товарищ.
Такие глупости люди говорят только из-за растерянности, конечно…
— Боже мой, ну какие же они дураки!.. — воскликнула моя мама.
Я посмотрел на нее с удивлением. Уж очень это было неожиданно, услышать грубое слово от нее!.. Скорее нечто подобное я был бы готов услышать от тети Светы…
