— Как раз их и хотел бы пригласить, — проговорил Гонзаго спокойно, отчетливо и, как ни в чем не бывало, посверкал карими глазами.
— То есть? — удивленно уставился на него Бабий. — В каком смысле?.. Я вас не совсем понял, доктор. Так что, вы хотите, чтобы был аудио-концерт этих артистов или…
Он еще что-то хотел сказать, но гость его перебил:
— Ни в коем разе, ну что вы, Жорж Саввич. Только, как вы и выразились, вживую. Непосредственно со сцены.
Хозяин кабинета пришел в еще большее замешательство.
— Так, извините… Честно говоря, уж совсем ничего не понимаю. Доктор, вы можете как-то выразиться яснее, пояснить свою мысль? А то у меня начинает ум за разум заходить и мне начинает казаться, что… — он не договорил и выжидательно уставился на гостя.
Гонзаго потрепал свой правый густой бакенбард и снова совершенно спокойно произнес:
— Не понимаю, что вас так волнует и смущает? Куда уж яснее ясного. Вы правильно поняли… Да, я хочу, чтобы именно эти исполнители и участвовали в моем концерте.
Лицо Бабия свела какая-то судорога, похожая на дикую улыбку, а его взгляд явно затуманился. Он откинулся на спинку кресла, пристально и подозрительно посмотрел на своего гостя и очень тихо проговорил:
— Но этого сделать никак невозможно. Вы же понимаете, что этих людей уже нет в живых… Так каким же образом они смогут участвовать в вашем концерте? У вас что, есть рецепт по оживлению мертвецов?..
По лицу Гонзаго пробежала какая-то усмешка, но потом он посерьезнел и, глядя в глаза хозяину кабинета, ровным уверенным голосом проговорил:
— О, мадонна! Уважаемый Жорж Саввич, посмотрите на меня повнимательнее. Разве же я похож на полного сумасшедшего? А вы именно об этом сейчас и подумали. Ну вы же наверняка видели разные там фильмы, где разгуливают, как живые, динозавры и другие древние рептилии, летают страшные ящеры. И вас это нисколько не удивляет и не шокирует. Так почему же нельзя, чтобы менее исторически удаленное время приблизилось к нам? Ведь на улице двадцать первый век, наука уже не идет, а прямо бежит вперед. Появились уникальные технологии. Вы, наверное, слышали, что японцы горят желанием клонировать мамонта, и это только начало. И я со своей стороны должен вам заявить, что и у нас, у нашей организации, есть исключительные и единственные в мире ноу-хау, способные претворить в жизнь самые смелые полеты человеческой мысли и мечты. И я вас уверяю, что вы получите именно то, что и желали. И не надо понапрасну беспокоиться, уважаемый Жорж Саввич. Все будет сделано в лучшем виде. Грандиозное шоу со спецэффектами, о каком вам даже не приходилось и помечтать… И я предлагаю вам, а не кому-то другому немедленно заключить контракт на проведение этого выдающегося концерта. — Он закинул нога на ногу и откинулся на спинку стула, выжидающе посматривая на директора филармонии. — Ну, так вы согласны?
Бабий, окаменело слушавший гостя, зашевелился и нерешительно проговорил:
— Не знаю, не знаю. Очень необычное… знаете ли… Со всем уважением к вам, но я бы сказал даже, что какое-то… дикое предложение. Концерт… умерших певцов…
— Именно так, шокирующее предложение, но… только на первый взгляд. А вы представляете, какой это зрелище вызовет после себя резонанс? Что будут об этом писать газеты, трубить телевидение, какие слухи поползут, поскачут и полетят из вашего города в столицу и другие города и закоулки? А каким будет на эти новости вторичный резонанс? И в центре всего этого действа окажется кто? А, я вас спрашиваю? Кто взял на себя такую смелость и откликнулся на, как вы назвали, столь дикое предложение? Вы просто не представляете, какой популярностью будет пользоваться имя и фамилия устроителя концерта! Какой там мэр города или губернатор!
— Ну, хорошо… — нервно покусывая губы, задумчиво заговорил Бабий. — Ну, предположим, да именно предположим, что я все-таки соглашусь… и возьмусь за это дело. А когда бы вы хотели провести это самое мероприятие? В какие сроки, доктор? Сколько времени вам нужно на подготовку? Какую информацию должны содержать в себе афиши?
— Неделя. Семь дней будет вполне достаточно, уважаемый Жорж Саввич, — спокойно ответил гость. — Мы привыкли работать быстро. Для нашей организации это не проблема. Главный вопрос за вами.
— Да ну что вы, доктор. Смеетесь, что ли? Какая там неделя!? Это уж совсем нереально, — взорвался Бабий. — В такие сверхсжатые сроки можно только провалить любое даже мало-мальски приличное мероприятие, а не то, что задумано вами… Я-то уж не первый день сижу в этом кресле. Нет, я категорически против такой постановки вопроса. И к чему, собственно говоря, нужна такая спешка? Мы еще с вами ничего даже теоретически не решили, где будем проводить, а, может быть, это помещение уже занято. Нужна хорошая и своевременная реклама, билеты и масса всего прочего. И… по крайней мере нужны какие-то серьезные гарантии и, безусловно, залог. Ведь бесплатно, как вы понимаете, и даже пальцем никто не шевельнет.
— Жорж Саввич! Вы слабо информированы о стиле нашей работы… и возможностях нашей ассоциации. Но это, конечно же, не ваша вина, — мягко возразил гость. — У нас комплексный подход к решению проблем. Самое сложное во всей этой массе вопросов — это найти приличное помещение, соответствующее масштабам задуманного. Конечно же, концертное помещение вашей организации в неполных восемьсот мест здесь явно маловато. А вот здание, где проходят хоккейные баталии, будет самое то. К тому же по моей информации в следующую субботу, двадцать пятого числа, там как раз ничего не запланировано.
— Вы имеете в виду старый хоккейный корт или «Арену-2000»? — удивленный такой прытью гостя, уточнил Бабий.
— Конечно же, последнее, Жорж Саввич. Девять тысяч мест тоже не ахти какой уж масштаб, но за неимением лучшего придется и на это согласиться. На открытых площадках типа футбольного стадиона по многим причинам проводить нельзя. Нужна приличная акустика.
Директор филармонии, фыркнув, облокотился на стол:
— А вы знаете, в какую кругленькую сумму вам это обойдется? Времени-то осталось совсем ерунда. А вдруг никто на концерт не придет? Ведь на этот день намечена целая масса других самых разных интересных мероприятий.
— Ну, по этому поводу беспокоиться не стоит, — невозмутимо отпарировал гость. — Придут, и не только придут, а еще и в очереди давиться будут, и слезно выпрашивать лишний билетик. А в афишах нужно будет поместить вот это, — и с этими словами он достал из внутреннего кармана пиджака свернутый вчетверо лист плотной розоватой бумаги и, развернув его, протянул Бабию.
Тот пробежал глазами то, что было написано на листе, и, фыркнув, снова возбужденно заговорил:
— Извините, но это же полный бред. Нет, в таком виде это нельзя поместить на афише. Это же против всяких правил. По этой самой информации все выглядит таким образом, словно завтра Энрико Карузо и Федор Шаляпин… и вся указанная там вместе с ними компания, как ни в чем не бывало, приедут сюда, чтобы дать единственный и, как вы говорите, незабываемый концерт. Да меня же засмеют, да меня просто сочтут за сумасшедшего! Я же человек подчиненный, поэтому вы должны понимать, что вопрос о моей дальнейшей работе решится автоматически сам по себе. И даже совсем не трудно догадаться, в каком лечебном заведении я с вашей легкой руки уже завтра окажусь. Нет, доктор, я категорически этого сделать не могу!
— Жорж Саввич, — с непроницаемым лицом, словно не расслышав всего того, что только что высказал ему директор филармонии, снова спокойно заговорил гость, — вы недавно намекали о гарантиях и залоге. Я ведь правильно все понял, не ошибся? — Он раскрыл свою крупную барсетку и, вынув оттуда, выложил на стол три пачки новеньких американских банкнот номиналом в тысячу долларов, несколько пачек английских фунтов и евро, а также вылил из небольшого, из черного велюра, мешочка большую горку каких-то золотых монет. — Вот эти купюры с изображением Гровера Кливленда, двадцать второго и двадцать четвертого президента США, — ткнул он смуглым пальцем в американскую валюту, — я думаю, вполне достаточный залог и гарантия моих самых серьезных намерений в отношении намечаемого мероприятия. Если же вы пожелаете что-либо другое, то, пожалуйста, — жестом рук указал он на лежащие на столе ценности, — все к вашим услугам… — и тут же твердо добавил: — Я думаю, что не стоит беспокоиться, дорогой Жорж Саввич, ваши услуги будут оплачены столь щедро, что вы, — он понизил голос, — запомните это на всю свою оставшуюся жизнь. Я это гарантирую своей честью. — И он, прикрыв глаза, в доказательство слегка кивнул головой.
Хозяин кабинета отупело уставился на выложенные на стол деньги. Зрачки его глаз значительно расширились, а губы начали нервно подергиваться. Он машинально ослабил узел галстука, налил из графина в стакан воды и, выпив ее залпом, вытер губы тыльной стороной руки. Мысли беспорядочно роились у него в голове.
