В это же время Эней, не меньшим гневом исполнен, Сердце для битвы крепил, облачившись в доспех материнский, Радуясь, что договор конец положит сраженьям. 110 Сам утешал он друзей и тревогу печального Юла, Им открывая судьбу, и мужей отрядил, чтоб Лавину Твердый ответ отнести, известить об условиях мира.
Только лишь новый день, восходя, осыпал лучами Горы, и ввысь поднялась из пучины Солнца упряжка, 115 Головы гордо подняв, из ноздрей выдыхая сиянье, Стали тотчас же у стен великого города порознь Тевкры и рутулов рать готовить поле для битвы, Общим богам воздвигать алтари из зеленого дерна И очаги. А другие огонь и воду приносят, 120 Бедра одев полотном и виски увенчавши вербеной. Вот авзонидов войска выходят, строй копьеносный В поле течет из ворот. Выступают навстречу троянцы, Вслед тирренцев полки, непохожи на тевкров оружьем. Каждый так снаряжен, словно Марсов бой беспощадный 125 Войско зовет. Меж бойцов в багреце и в золоте гордом Скачут, красуясь, вожди: Мнесфей, Ассарака потомок, Храбрый тирренец Азил; впереди ополченья латинян Едет Мессап, укротитель коней, Нептунова отрасль. Подали знак - и ряды по своим сторонам расступились, 130 Копья воткнулись в песок, и щиты к ним бойцы прислонили. Гонит на кровли домов, на высокие башни тревога Весь безоружный народ, матерей и немощных старцев, И у ворот городских толпой теснятся лаврентцы.
В это мгновенье с холма, что зовется ныне Альбанским,135 Встарь же ни имени он не имел, ни почета, ни славы, Дочь Сатурна поля оглядела с вершины, и оба Войска враждебных на ней, и город владыки Латина. Турна сестре сказала она, богиня - богине, Властной над влагой озер и о звонких пекущейся реках, 140 Ибо возвысил ее священной почестью этой, Девство похитив у ней, повелитель высокий эфира: "Нимфа, потоков краса, моему любезная сердцу, Ведаешь ты, что тебя среди жен латинских, деливших Ложе, постылое мне, с Юпитером великодушным, 145 Я отличила одну, наградив небесным уделом. Знай же, что горе тебе грозит, и меня не кори им: Прежде казалось мне, что не враждебны Фортуна и Парки Лация делу - тогда я хранила твой город и Турна, Ныне же храбрый вступил с судьбой в неравную битву. 150 Паркой назначенный срок и десница врага уже близки. Я не в силах смотреть ни на их договор, ни на битву. Если отважишься ты ради брата хоть что-нибудь сделать, Действуй, пора! Быть может, придет к злополучным удача!" Этим богини словам отвечала слезами Ютурна, 155 Дважды и трижды рукой в благородную грудь ударяя. "Плакать не время, спеши,- говорит царица Юнона, Брата, коль способ найдешь, попытайся вырвать у смерти, Вновь их сражаться .заставь и разрушь союз заключенный. Я отвечаю за все". И покинула нимфу Юнона, 160 Дух колебаньем смутив и ранив сердце печалью.
Тою порой показались цари: в колеснице четверкой Едет могучий Латин, и венец на челе его блещет Яркий, о дважды шести лучах золоченых,- отличье Внуков Солнца; и Турн белоснежной парою правит, 165 Две в руке у него с широкими жалами пики. Вот и родитель Эней, зачинатель племени римлян, Звездным сверкая щитом, небесным доспехом сверкая, С ним Асканий - второй залог величия Рима, Лагерь покинув, идут; облаченный в белое платье 170 Жрец поросенка ведет и овцу, не знавшую стрижки, В жертву богам, к алтарям, где пылает жаркое пламя. Взоры очей обратив восходящему солнцу навстречу, Головы жертв посыпают цари соленой мукою, Метят их острым клинком и творят на алтарь возлиянье. 175 Благочестивый Эней с мечом обнаженным взмолился: "Солнце в свидетели я призываю и Лация землю, Ради которой труды и невзгоды я тяжкие вынес! Ты, всемогущий Отец, с твоей сестрой и супругой, К нам благосклонной теперь по молитвам моим! Ты, родитель 180 Марс, прославленный бог, в чьей власти битвы и войны! Будьте свидетели мне и вы, Родники и Потоки, Вы, божества, сколько есть вас в морях и высоком эфире! Если жребий отдаст авзонийскому Турну победу, В город Эвандра тогда пусть уйдут побежденные тевкры, 185 Эти поля покинет мой сын, и впредь энеады Ваших не будут держав мечом мятежным тревожить. Если же судьбы пошлют победу нашему Марсу, В это я верю, и пусть не обманут всевышние ветры, Тевкрам я подчинять италийцев не стану и царской 190 Власти искать для себя: пусть не будет никто побежденным, Пусть неразрывный союз равноправные свяжет народы. Я лишь богов и святыни вам дам. Пусть торжественной властью Тесть мой владеет, Латин, на войне и в мире,- для нас же Тевкры град возведут, и Лавиния даст ему имя". 195 Так Эней говорил, и Латин вослед ему молвил, К небу взор устремив, простирая руки к светилам: "Теми же я клянусь Землей, Светилами, Морем, Януса ликом двойным и чад Латоны четою, Силой подземных богов и святилищем крепкого Дита! 200 Мне да внемлет Отец, освящающий молнией узы! Вы, божества и огни алтарей, которых касаюсь, Мне свидетели: мир и союз нерушим для латинян, Что б ни случилось, вовек. Никакая сила отныне Волю не сломит мою,- пусть бы даже в потопе смешались 205 Волны и суша и свод небес обрушился в Тартар, Так же, как этот жезл (был жезл в руке его правой) Тени не даст никогда, не оденется легкой листвою, После того как, в лесу со ствола материнского срезан, Соков лишен, потерял под ножом он и кудри и ветви, 210 Некогда сук, но теперь рукой искусной оправлен В медный убор и вручен отцам народа латинян". Так говорили цари, договор скрепляя взаимно, Перед очами вождей, а потом над огнем по обряду Жертвы заклали они освященные, заживо вырвав 215 Сердце и печень у них и алтарь отягчивши дарами.
Но уж неравным теперь поединок царей представлялся Рутулам; в душах у них несогласные борются чувства Тем горячей, чем ближе они превосходство Энея Видят. И пуще сердца взволновал лицом изможденным, 220 Взором потупленным Турн, когда он к алтарю, побледневший, Шел и с мольбою к нему припал, не промолвив ни слова. Слышит Ютурна: в толпе раздается ропот все громче, Шаткие души людей обращаются к помыслам новым; В гущу стоящих бойцов, приняв обличье Камерта 225 (С прадедов был могуч его род, и отец возвеличил Доблестью имя его, и он сам был воин отважный). В гущу бойцов замешалась она и стала умело Сеять ропот меж них, подстрекая такими речами: "Видеть не стыдно ли вам, как за нас всех подставляет 230 Жизнь один под удар? Иль числом не равны мы и силой Нашим врагам? Вот вся она здесь, аркадцев и тевкров Рать роковая, и вот ненавистные Турну этруски: Всем не хватит врагов, коль один на один мы сойдемся! Турн к небожителям, чьим алтарям он себя посвящает, 235 Будет молвой вознесен, и не смолкнет в устах его имя. Мы же, отчий наш край потеряв, надменным владыкам Станем рабами, коль здесь сидеть останемся праздно". Воинов рвенье она разожгла такими речами, Громче и громче пополз по ратям рутулов ропот. 240 Даже латиняне все и лаврентцы, которые прежде Лишь о спасенье страны, о покое и мире мечтали, Рвутся к оружью опять и молятся, чтоб не успели Клятвой скрепить договор, и об участи Турна жалеют. Нимфе все мало, и вот, затеяв новую хитрость, 245 Знаменье в небе она явила (ничто италийцам Ум не могло сильней помутить, чем обманное чудо): В алом эфире летел орел Юпитера бурый, Птиц прибрежных вспугнув, за крылатым гнался он строем; Вдруг упал с высоты и прекрасного лебедя поднял 250 Злобный разбойник из волн, кривыми впившись когтями. Духом воспрянув, глядят италийцы на дивное дело: С криком всей стаей назад повернули бегущие птицы, Свет крылами застлав и сбившись плотною тучей, В небе погнали врага,- и, натиском их побежденный, 255 Выпустил хищник из лап, ослабевших от тяжести груза, В воду добычу и сам в облака умчался трусливо. Рутулов радостный клич предвестье лживое встретил. Тянутся руки к мечам. И первым гадатель Толумний Молвит: "Ниспослано то, о чем просил я в молитвах! 260 Вижу богов, богов узнаю! Берите оружье, Я поведу, несчастные, вас, которых войною Злобный пришлец запугал, словно птиц бессильных, явившись Берег ваш разорять. Но на всех парусах убежит он В море трусливо. А вы ряды дружнее сомкните: 265 В битве царя защитим и отнять его не позволим!" Вымолвив, он из рядов выбегает и в тевкров бросает Пику; прямо летит, рассекая воздух со свистом, Ветка кизила. И вмиг раздаются крики повсюду, Вмиг запылали сердца, и ряды смотревших смешались. 270 Пика меж тем,- у нее на пути живою преградой Девять прекрасных сынов аркадца Гилиппа стояло, Братьев, рожденных одной тирренкой-матерью старцу, В тело впилась одному, туда, где живот его стянут Кожаным поясом был, скрепленным пряжкою сбоку; 275 Юношу дивной красы, блиставшего пышным доспехом, Пика пронзила насквозь и в песок опрокинула желтый. Братья, отважный отряд, пораженные скорбью внезапной, Тотчас хватают мечи и железо летучее копий, Рвутся вслепую вперед; навстречу им выбегает 280 Строй лаврентских бойцов; и уже агиллинцы и тевкры Мчатся лавиной густой и аркадцы в пестрых доспехах. Страсть одна у врагов: решить оружием тяжбу. Все алтари сметены. Взвихрённой черною тучей По небу копья летят, и железный рушится ливень. 285 Чаши несут и жаровни назад. Латин убегает, Прочь уносит богов, изгоняемых попранной клятвой. Впрячь в колесницы коней спешат одни, а другие Прыгают в седла, летят на врага с мечом обнаженным. Вот на Авлеста-царя Мессап коня направляет 290 В жажде разрушить союз, и тирренца в царском уборе Гонит он и теснит,- пока, попятившись в страхе, Вдруг на алтарь, что сзади стоял, не наткнулся несчастный. Навзничь он пал и на жертвенник лег головой и плечами; Быстрый примчался Мессап, о пощаде молившего мужа 295 Толстым, тяжелым копьем он с коня ударил и молвил: "Этот готов! Принес я богам наилучшую жертву!" С теплого тела доспех италийцы, собравшись, сорвали. Вот Кориней, на бегу с алтаря головню подхвативший, Бросил Эбузу ее, для удара занесшему руку, 300 Прямо в лицо; борода занялась у Эбуза густая, Смрад паленых волос полетел; Кориней же немедля Левой рукою схватил врага трепетавшего кудри, Наземь бросил его, придавил, упершись коленом В грудь, твердый клинок вонзил меж ребер. За Альсом, 305 Храбрым хранителем стад, среди первых летевшим сквозь копья, Мчался, меч занося, Подалирий; но Альс, обернувшись, Острой секирой взмахнул и череп до подбородка Надвое тевкру рассек, оросив доспех его кровью. Тотчас же тяжкий покой, железный сон, опустившись, 310 Воину очи застлал навеки тьмой непроглядной.
