- С вас два пенса, сэр, - решилась напомнить продавщица.
- Ах, да... Я совсем забыл... Простите...
И четыре.
Она в четыре. Она чарующе улыбнулась Блукомуему. Блу улыб и быст выш. Дня. Думаешь ты у ней главная спица в колеснице? Она так каждому. Всем мужчинам.
В дремотной тишине склонилось золото над страницей.
Из салона донесся долгий, медленно замирающий звук. То был камертон настройщика, который он забыл, который он задел. Снова звук. Который он сейчас взял, который сейчас вибрировал. Слышите? Он вибрировал, все чище и чище, мягче и мягче, двумя своими жужжащими ветвями. Еще медленней замирающий звук.
Пэт уплатил за бутылку с тугою пробкою для клиента - и вот поверх подноса, бокала, тугопробкой бутылки, лысый и тугоухий, вот он вступил, тихонько, вместе с мисс Дус:
- _Уж меркнут звезды_...
Безгласно из глубины пела песнь, выпевая:
- ..._утро брезжит_.
Стайка крылатых нот, из-под чутких выпорхнув пальцев, прощебетала звонкий ответ. Хрустальные радостные ноты, сливаясь в гармонические аккорды, призывали голос, который воспел бы томление росистого утра, юности, прощанья с любовью, воспел бы утро жизни и утро любви.
- _И жемчуг рос_...
Губы Ленехана над стойкой вывели тихий зовущий свист.
- Но взгляните же, - сказал он, - о, роза Кастилии.
Звякнув, коляска замерла у обочины.
Поднявшись, свою книгу она закрыла, роза Кастилии. Страдающая и одинокая, в задумчивости она поднялась.
- Она сама пала или ее подтолкнули? - спросил он.
Свысока она бросила:
- Кто ни о чем не спрашивает, тому не солгут.
Как леди, настоящая леди.
Буяна Бойлана модные рыжие штиблеты ступали, поскрипывая, по полу бара. Да, золото взблизи, бронза поодаль. Ленехан услышал, узнал, приветствовал:
- Грядет герой-покоритель.
Между коляской и окном, крадучись, пробирался Блум, непокоренный герой. Заметить может. Сидел на этом сиденье: теплое. Черный кот, крадучись, пробирался, правя на портфель Ричи Гулдинга, приветно поднятый в воздухе.
- _И мы с тобой_...
- Я знал, что ты тут, - сказал Буян Бойлан.
В честь блондинки мисс Кеннеди он коснулся полей набекрень скошенного канотье. Она подарила ему улыбку. Однако сестрица бронза улыбкою ее превзошла, пригладив и оправив ради него свои еще более роскошные волосы, и бюст, и розу.
Бойлан заказал зелья.
- Чего твоя душа жаждет? Горького пива? Стаканчик горького, пожалуйста, и терновый джин - для меня. Еще нет телеграммы?
Нет еще. В четыре она. Все говорят четыре.
Красные уши и кадык Каули в дверях полицейского управлении. Избежать. А Гулдинг - это удача. Чего ему надо в Ормонде? Коляска ждет. Надо ждать.
Привет. Куда направляетесь? Перекусить? И я как раз тоже. Сюда вот. Как, в Ормонд? Лучшее, что есть в Дублине. В самом деле? В ресторан. И там - тихо. Смотри, а тебя чтоб не видели. Что же, пожалуй, и я с вами. Вперед. Ричи шел первым. Блум следовал за портфелем. Трапеза, достойная принца.
Мисс Дус потянулась достать графин, атласная ручка вытянута изо всех сил, блузка на груди вот-вот лопнет, так высоко.
- О! О! - крякал Ленехан при каждом ее новом усилии. - О!
Однако успешно она овладела добычей и с торжеством ее опустила вниз.
- Отчего вы не подрастете, мисс? - спросил Буян Бойлан.
Бронзоволосая, наливая из графина тягучий сладкий напиток для его уст, глядя на тягучую струйку (цветок у него в петлице, от кого это, интересно?), сладким голосом протянула:
- Мал золотник, да дорог.
О себе то есть. Налила аккуратно сладкотягучего терна.
- Ваше здоровье, - сказал Буян.
Он бросил на стойку крупную монету. Монета звякнула.
- Постойте-постойте, - сказал Ленехан, - я тоже...
- За ваше, - присоединился он, поднимая вспененный эль.
- Корона выиграет, это как пить дать, - заверил он.
- Я тоже малость рискнул, - сказал Бойлан и, подмигнув, выпил. - Не за себя, правда. Одному другу взбрело.
Ленехан потягивал пиво и ухмылялся, то на пиво поглядывая, то на губки мисс Дус, полуоткрытые, тихонько мурлыкающие песнь морей, которую прежде они выводили звонко. Адолорес. Восточные моря.
Часы зашипели. Мисс Кеннеди прошла мимо них (но от кого же этот цветок), унося поднос с чашками. Кукушка закуковала.
Мисс Дус взяла монету со стойки, резко крутнула ручку кассы. Касса дзинькнула. Кукушка прокуковала. Прекрасная египтянка, соблазнительно изгибаясь, позвякивая монетами в ящике, напевая, отсчитывала сдачу. С надеждой смотри на закат. Пробили. Для меня.
- Это сколько пробило? - спросил Буян Бойлан. - Четыре?
Часа.
Ленехан, маленькими глазками пожирая ее, напевающую, и напевающий бюст, потянул Бойлана за рукав.
- Давайте-ка послушаем бой часов, - предложил он.
Фирменный портфель Гулдинга, Коллиса и Уорда вел за собой заблумшую душу, Блума, между бездушных столиков. Неуверенный, с возбужденной уверенностью, под выжидательным взглядом лысого Пэта, выбрал он столик поближе к двери. Будь поближе. В четыре. Он что, забыл? Или тут хитрость? Не прийти, раздразнить аппетит. Я бы не смог так. Но выжди, выжди. Пэт, наблюдая, выжидал.
Искрящаяся бронзы лазурь окинула небесно-голубые глаза и галстук Голубойлана.
- Ну, давайте, - настаивал Ленехан. - Как раз нет никого. А он ни разу не слышал.
- ..._уже и солнце высоко_.
Высокий и чистый звук поднимался ввысь.
Бронза-Дус, посекретничав с розой, ставши чуть розовой, пытливый кинула взгляд на цветок, на глаза Буяна.
- Просим, просим.
Он упрашивал ее сквозь повторявшиеся признания:
- _С тобой расстаться не могу_...
- Как-нибудь потом, - пообещала скромница Дус.
- Нет-нет, сейчас! - не отставал Ленехан. - Sonnez la cloche! [Звоните в колокольчик! (франц.)] Пожалуйста! Ведь нет никого.
Она огляделась. Быстрый взгляд. Мисс Кен не услышит. Быстрый наклон. Два загоревшихся лица ловили каждое движение.
Неуверенные аккорды сбились с мелодии, снова ее нащупали, снова теряли и снова ловили, спотыкаясь. Затерявшийся аккорд.
- Ну же! Действуйте! Sonnez!
Нагнувшись, она вздернула подол юбки выше колена. Помедлила. Еще помучила их, нагнувшись, выжидая, поглядывая лукаво.
- Sonnez!
Хлоп! Внезапно она оттянула, отпустила и тугая подвязка звонкохлопнула по зовущему похлопать тепложенскому тугому бедру.
- La cloche! - радостно вскричал Ленехан. - Сама научилась! Это вам не опилки.
Она надменно усмехлыбнулась (рыдаю! эти мужчины...), но, скользнув к свету, улыбнулась Бойлану ласково.
- Вы просто воплощение вульгарности, - сказала она, скользя.
Бойлан все смотрел на нее. Кубок свой поднеся к полным губам, осушил он крохотный кубок, втянул последние синеватые капли, густые и полновесные. Зачарованно взгляд его провожал головку, в пространстве бара скользившую к зеркалам, в золоченой арке которых мерцали бокалы эля, рейнского и бургонского и рогатая раковина. Там, в зеркалах отраженная, бронза ее слилась с бронзой еще более солнечной.
Да, бронза совсем вблизи.
- ..._Мой милый друг, прощай_!
- Все, ухожу, - нетерпеливо проговорил Бойлан.
Кубок свой резко отодвинул, взял сдачу.
- Погоди малость, - забеспокоился Ленехан, допивая поспешно. - Мне надо тебе сказать. Том Рочфорд...
- Да иди к богу в рай, - бросил Буян уже на ходу.
Ленехан срочно опрокинул остатки.
- Зачесалось у тебя, что ли? - недоумевал он. - Погоди, я иду.
Он пустился за быстрыми поскрипываньями башмаков, но у порога проворно осадил, приветствуя две фигуры, грузную и щуплую.
- Мое почтение, мистер Доллард!
- Что-что? Почтение! Почтение! - рассеянно откликнулся бас Бена Долларда, на миг оторвавшись от горестей отца Каули. - Ничего он вам не сделает, Боб. Олф Берген поговорит с долговязым. На сей раз мы этому Иуде Искариоту вставим перо.
Через салон проследовал мистер Дедал, вздыхая и потрагивая пальцем веко.
- Хо-хо, ей-ей, - вывел тирольскую руладу Бен Доллард. - Саймон, а вы бы спели нам что-нибудь. Мы слышали тут звуки рояля.
Лысый Пэт, озабоченный официант, ожидал, пока закажут напитки. Так, Ричи - виски. А Блуму? Подумать надо. Не гонять его лишний раз. Небось, мозоли. Четыре. Так жарко в черном. Конечно, и нервы тут. Преломляет (или как там?) тепло. Надо подумать. Сидр. Да, бутылку сидра.
- С какой стати? - возразил мистер Дедал. - Это я просто так бренчал.
- Ничего-ничего, давайте, - не отставал Бен Доллард. - Сгиньте, заботы. Идемте, Боб.
Рысцой он двинулся, Доллард, в необъятных штанах, впереди них (держите-ка мне вот этого в: ну-ну, давайте) в салон. Он плюхнулся, Доллард, на табурет. Плюхнулись узловатые лапы на клавиши. И замерли, плюхнувшись.
Лысый Пэт встретил в дверях златовласку, которая бесчайною возвращалась. Озабоченный, он желал виски и сидр. Бронзоволосая у окна сидела, бронза поодаль.
Звякнув, резво взяла с места коляска.
Блум услыхал звяканье, слабый звук. Уезжает. Слабый и судорожный вздох обратил он к немым голубеющим цветам. Звякнуло. Уехал. Звякнув. Слушай.
