Я не знал - да не знаю и сейчас, - когда Кристл признался самому себе, что не станет голосовать за Джего. Наверняка не сразу - хотя давно, очень давно, бессознательно вступил на ту дорогу, которая привела его к сегодняшнему решению. Договариваясь с нашими противниками заставить кандидатов проголосовать друг за друга, он, по всей вероятности, искренне верил, что борется за победу Джего. Он не скрывал от меня и Брауна, что борется без всякого энтузиазма, а между тем его подсознательная неприязнь к Джего постепенно усиливалась. Но в то время он еще, видимо, думал, что проголосует за Джего. Даже сколачивая оппозиционную группу, он собирался проголосовать за Джего - если нам не удастся найти компромиссного кандидата. Он, должно быть, верил этому еще семнадцатого декабря, когда пришел к Брауну, чтобы предложить ему баллотироваться в ректоры. Да, он верил этому, однако люди порой искренне верят в свои намерения, зная в глубине души, что никогда их не осуществят. Мне кажется, что именно так и вел себя Кристл после похорон Ройса: он думал, что если мы не найдем компромиссного кандидата, то он проголосует за Джего, а в глубине пущи, не признаваясь себе, знал, что этому не бывать.
И лишь за двое суток до того, как он объявил мне о своем решении, ему стало ясно, что он не собирается голосовать за Джего. Он попытался выдвинуть кандидатуру Брауна, чтобы освободиться от своих обязательств. Но Браун решительно отказался баллотироваться в ректоры, а другого компромиссного кандидата мы не нашли. Нам пришлось вернуться к тому, с чего мы начали - Джего против Кроуфорда, - и Кристл был загнан в ловушку. За три дня до выборов он посмотрел наконец правде в глаза. Внезапно все стало на свои места. С чувством облегчения и освобождения он понял, что проголосует за Кроуфорда. Он подсознательно стремился к этому с самого начала.
Позже, когда мне довелось столкнуться с "большой" политикой и стать свидетелем борьбы между лидерами партий, я не раз изумлялся, как все это похоже на "малую" политику в колледже. Признанные политические вожди, не менее целеустремленные и властные, чем Кристл, шли путем постоянных компромиссов, не понимая до поры до времени, что обманывают самих себя: они, как им казалось, поступали разумно и практично, действовали, руководствуясь здравым смыслом, сколачивали коалиции, вступали в переговоры с противниками - и все это только для того, чтобы скрыть от самих себя свою раздвоенность. Я видел, как люди переходят на сторону противников, отрекаются от своих вождей и горячо защищают чужих - все для того же. Чем уверенней они утверждают, что добиваются конкретных, практических целей, тем яснее видны - так мне иногда казалось - их подспудные побуждения, которых сами-то они не видят.
Я нередко замечал, что люди вроде Кристла - их обыкновенно называют практичными - ведут себя менее последовательно, чем люди чудаковатые, похожие на Роя Калверта или Джего. Кристл был уверен в своей глубочайшей практичности - и не уходил сейчас от меня, чтобы хоть на несколько минут оттянуть неизбежное объяснение с Брауном; наблюдая за ним, слушая его резкие, но маловразумительные реплики, я отчетливо видел, какие разноречивые чувства обуревают его... а вместе с тем назвать его непрактичным было бы очень наивно.
Да, в определенном смысле он вел себя на редкость практично. Он понимал, что, если ректором станет Кроуфорд, внутренняя жизнь колледжа почти не изменится. Он дорожил своей скромной властью декана и хотел участвовать в управлении нашим сообществом. А под руководством Джего жизнь колледжа обязательно должна была измениться. Горделивое негодование Джего, когда Найтингейл потребовал, чтобы ему пообещали должность наставника, неистовая ярость в ответ на "ультиматум шестерых", презрение к богатству и богатым - все это Кристл замечал и учитывал. Замечал как человек, которому не нравится Джего, а учитывал как политик. Он понял, что под управлением Джего власть декана в колледже лет через пять полностью сойдет на нет. И был совершенно прав.
Он все еще не мог заставить себя уйти - стоял в плаще перед моим камином и молчал. Потом вдруг буркнул:
- Пойдемте-ка со мной, Элиот. Я должен предупредить Брауна. А он наверняка захочет с вами посоветоваться.
Я отказался.
- Мне нечего ему посоветовать, - сухо проговорил я. Меня по-настоящему разозлило предложение Кристла: с какой стати я буду облегчать ему жизнь?
- Я должен предупредить Брауна. Мне надо идти, - сказал Кристл, не двигаясь с места.
- Вам надо было предупредить его полгода назад.
- К сожалению, я ничего не могу возразить вам, Элиот, - проговорил Кристл. - Что ж, мне пора. Вы бы все же зашли к нему через несколько минут. Он наверняка захочет с вами поговорить. Вы ведь и сами прекрасно это знаете. А мне сразу же придется уйти. Как только я скажу ему. У меня еще масса дел.
Кристл ушел. Через полчаса я отправился к Брауну. Когда я, постучавшись, открыл дверь, Браун сидел в своем любимом кресле возле камина и хмуро глядел в огонь. Кристл, в расстегнутом плаще, стоял спиной к камину; на его лице с опущенными уголками губ застыло угрюмое и обиженное выражение. Мне показалось, что они молчат уже довольно давно.
- Вы, насколько я понимаю, предугадывали, что это должно случиться? не сразу спросил меня Браун.
Я ответил, что предугадывал.
А спустя несколько секунд на лестнице послышались торопливые шаги, и в гостиную вбежал Джего - лицо у него было серое, но в первое мгновение мне показалось, что он улыбается.
- Добрый вечер, Браун, - сказал он и тотчас повернулся к Кристлу. Нет, это была, конечно, не улыбка, а гримаса отчаяния. - Именно вас, Кристл, я и хотел разыскать, - проговорил он. - Мне обязательно надо кое-что выяснить. Эта записка, которую вы мне прислали, - я хотел бы точно знать, что вы имеете в виду.
- Так вы, значит, уже написали Джего, - медленно и внешне совершенно спокойно сказал Браун. - А я-то думал, что прежде всего вы пришли ко мне.
Кристл стоял, низко опустив голову.
- Я отправил записку, а потом пошел к вам, - проговорил он.
43. ОДИНОЧЕСТВО ПОБЕЖДЕННЫХ
Мне показалось - показалось или так оно и было? - что несколько секунд никто из них не шевелился. Браун сидел в кресле, сложив руки со сплетенными пальцами на животе, Кристл стоял у камина, низко опустив голову, так что его подбородок упирался в грудь, а Джего, все с той же застывшей гримасой отчаяния на лице, которую я принял сначала за улыбку, остановился в ярде от Кристла.
- Значит, я ошибся, - сказал Браун.
- Многие из нас ошиблись! - гневно воскликнул Джего. - Да и неудивительно! Я, правда, и раньше замечал веселенькие поступки...
Кристл поднял голову и спокойно, холодно посмотрел на Джего. Я не знаю, что произошло между бывшими друзьями до моего прихода, однако едва ли Кристл говорил много: мне думается, он не стал ничего объяснять, а просто объявил Брауну о своем решении.
- Я не намерен слушать ваши выговоры, - оборвал он Джего.
- По-моему, я имею право сказать все, что думаю! - воскликнул тот.
- Каждый из нас имеет право сказать все, что он думает, - проговорил Кристл.
- Только вряд ли это нужно, - спокойно заметил Браун.
Услышав этот рассудительный, предостерегающий голос, Джего нахмурился, а потом вдруг заговорил с Кристлом сдержанно и почти дружелюбно.
- Мне кажется, мы всегда понимали друг друга, - сказал он. - Мы оба знаем, что вы поддерживали меня не за мои достоинства, а просто выбрали из двух зол - из двух неприятных вам кандидатов - наименьшее. Должен вам признаться, что мне не слишком нравился такой сторонник, но по крайней мере никто из нас не притворялся. Мы трезво оценивали наши отношения и неплохо ладили. Правильно?
- В общем правильно, - отозвался Кристл. - Но я...
- А о частностях всегда можно договориться! - воскликнул Джего. - Мы с вами заключили рабочее соглашение... для меня, как я уже сказал, не слишком лестное. Мы оба понимали, что у нас мало общего. И все же сумели найти общий язык. Вам нравился мой соперник еще меньше, чем я, - вот что нас объединило. И до сих пор это нас вполне устраивало. Так неужели мы не можем сохранять благоразумие еще несколько часов?
- Что вы имеете в виду?
- Завтра утром все уже будет позади. Так стоит ли идти на поводу у своей раздражительности? Я знаю - вас вовсе не радует, что я стану ректором. Но ведь мы оба знали об этом с самого начала. Кристл, я прекрасно понимаю, что в глубине души мы не жалуем друг друга. Нам незачем притворяться - так будет всегда. Но мы оба мирились с этим почти год. Нельзя потворствовать своим личным симпатиям и антипатиям, когда решается судьба всего колледжа. Я готов договориться с вами о любых частностях наших будущих взаимоотношений. Я призываю вас, Кристл, - обдумайте свое решение еще раз!
- Это бесполезно.
- Я призываю вас - обдумайте свое решение еще раз! - с лихорадочной настойчивостью воскликнул Джего. - Мы можем детально разграничить наши обязанности. Я готов оставить некоторые дела а вашей компетенции. Это не устранит наших разногласий, но позволит нам избежать наихудшего...
