Естественно, она засыпала меня вопросами о рождении Сильвы, о ее детстве, первых проявлениях болезни, успехах в лечении. Я заранее подготовился к такому допросу и неплохо справился с ответами. Миссис Бамли выразила желание повидаться с матерью своей будущей воспитанницы, но я объяснил ей выдуманную мной ситуацию и сказал, что, хотя бы поначалу, нам придется отказаться от этого. Она вздохнула: "Жаль" - и хотела подойти к Сильве. Но та отпрыгнула в сторону, вскочила на кресло, а с него на шкаф. На добром бульдожьем лице выразилась такая оторопь, что я не смог удержаться от смеха. Миссис Бамли по очереди оглядела нас, словно раздумывая, кто из двоих - Сильва на шкафу или ее хохочущий до слез дядюшка - более "чокнутый", потом сухо осведомилась:
- И часто на нее такое нападает?
Не в силах успокоиться, я лишь беспомощно воздел руки к небу. Потом, все еще смеясь, ответил:
- Не знаю, я удивлен не меньше вашего.
Сильва не спускала глаз с миссис Бамли. Та понемногу успокаивалась, и взгляд ее опять засиял добротой.
- Какие глаза! - наконец прошептала она. - Живые, сообразительные. Просто сверкают умом!
Она обратила ко мне свое доброе бульдожье лицо, глядя одновременно уверенно и вопросительно, и мне осталось лишь опять воздеть руки к небу, но на сей раз без смеха.
- Наверняка с ней что-то случилось, - задумчиво продолжала миссис Бамли. - Хотелось бы знать, что именно. Могу дать голову на отсечение, что органических изменений у нее в мозгу нет. Очень интересно было бы попробовать перевоспитать ее! - добавила она. Глаза ее заблестели, но тут же померкли. - Это ее необыкновенное проворство - вот что совершенно нетипично для spastic. А вы уверены, что она действительно spastic? подозрительно спросила она. - Что она не... не... ну, в общем, просто не сошла с ума? Я ведь не умею обращаться с сумасшедшими, - добавила миссис Бамли боязливо.
- Нет, нет, - успокоил я ее. - Врачи единодушно признали, что это случай замедленного развития нервной системы. Ненормальная отсталость. Намечается кое-какой прогресс, но весьма незначительный.
- Да, но почему она боится меня? - прошептала миссис Бамли. - Я никогда не внушала страха детям, даже самым пугливым.
- Она провела детство в полной изоляции. Ее мать овдовела и поселилась в Шотландии, в уединенном месте.
- Сколько ей лет?
- Кажется, восемнадцатый год.
- Но как же мы заставим ее спуститься со шкафа? - спросила все еще ошеломленная миссис Бамли.
Я достал из саквояжа крутое яйцо и копченую селедку: два самых любимых Сильвиных лакомства.
- Оставайтесь на месте, - сказал я. - И не двигайтесь. - Затем я подошел к шкафу. - А ну, слезай! - скомандовал я. - Не бойся! Ты хочешь есть?
Я стоял между миссис Бамли и Сильвой, это ее успокоило. Она с непостижимой легкостью соскользнула со шкафа, схватила рыбу в одну руку, яйцо в другую и, не спуская глаз с незнакомки, принялась уплетать свои лакомства, забившись между стеной и кроватью. Миссис Бамли обволакивала ее своим любящим взглядом доброго бульдога. Сильва на миг оторвалась от еды, в ее глазах блеснуло нечто отдаленно, очень отдаленно, но все же напоминающее улыбку.
- Господи, какая же она хорошенькая! - повторила миссис Бамли, совсем растрогавшись. - Эти высокие скулы, очаровательные раскосые глаза. А этот остренький подбородочек! Ну настоящая лисичка!
6
- А она и есть лисица, - сказал я внезапно.
Я колебался всего несколько секунд. И вдруг, позабыв осторожность, опрокинув все собственные планы, решился на признание. Не могу даже объяснить, почему я так поступил, - просто, видимо, почувствовал, что вот он - подходящий случай, который больше не представится.
- Она... кто? - переспросила миссис Бамли.
- Лисица.
- Вы хотите сказать, что она такая же хитрая?
Я покачал головой, глядя ей прямо в глаза.
- Я хочу сказать, - повторил я, подчеркивая каждое слово, - что она лисица. Самая настоящая. Она выглядит женщиной, но на самом деле это всего лишь животное. Точнее, молодая лисица.
Миссис Бамли вытаращила на меня свои серые глаза, в них я заметил тоскливый ужас. Я улыбнулся.
- Успокойтесь, я не сумасшедший. И это не бред. Сядьте-ка и выслушайте меня спокойно.
Я придвинул кресло и жестом предложил ей сесть. Она медленно опустилась в него, не спуская с меня настороженных глаз.
- Все, что я рассказывал вам до сих пор, неправда. Это не умственно отсталая девочка. И у меня нет никакой сестры в Шотландии.
Миссис Бамли прижала к груди свою широкую узловатую руку. Представляю, как у нее билось сердце. Я постарался улыбнуться как можно любезнее, чтобы успокоить ее, боясь только одного: чтобы в ужасе она не вздумала позвать на помощь. Куда мне тогда деваться? Нужно во что бы то ни стало убедить ее, что я вполне нормален.
- Вы первый человек, которому я осмеливаюсь это рассказать. Когда-нибудь мне все равно пришлось бы заговорить. До сих пор я боялся довериться кому бы то ни было, ведь меня сочли бы безумцем. И не без оснований.
И я рассказал ей всю историю, до последней подробности. Про охоту, гон, внезапное перевоплощение. Если она не верит, пусть расспросит людей в округе: странное исчезновение лисицы, почти из-под копыт лошадей охотников, породило множество пересудов в нашем деревенском кабачке. Далее я рассказал ей обо всех перипетиях дрессировки, успехах и просчетах, о невероятной трудности в одевании Сильвы. Добрая женщина слушала меня молча, ее толстые щеки слегка подрагивали, взгляд изредка отрывался от моего, чтобы обратиться к Сильве, увлеченно грызущей свою копченую селедку, а от Сильвы обратно ко мне. По мере моего повествования на ее широком лице появился намек на улыбку и почти восторженное изумление. Я победил: она поверила мне.
- Еще полчаса назад, - закончил я, - мне и в голову не приходило признаться вам во всем этом. Я собирался дать вам возможность самой заметить несоответствия в поведении Сильвы, чтобы у вас возникли вопросы ко мне. Но вы внушили мне доверие, - добавил я, положив на ее руку свою, и я убежден, что вы не выдадите меня.
Она правильно оценила эту вольность, вполне оправданную странными обстоятельствами, и долго не отнимала руки, глядя на меня слегка повлажневшими, смятенными глазами и неуверенно улыбаясь. Потом в волнении встала.
- Но это... это еще более увлекательно! - воскликнула она сдавленным голосом. Она буквально пожирала Сильву глазами, разглядывая ее с еще большей жадностью, чем та заглатывала свою селедку. - Недаром я сразу сказала, что... что она отличается от всех, за кем я ухаживала!
- Но вы ведь никому не расскажете, правда? - настойчиво спросил я.
- Ну разумеется, нет!
- А то ведь нас обоих запрут в сумасшедшем доме.
Она усмехнулась.
- Да уж, вполне возможно. Я и то подумала вначале, что вам не помешала бы смирительная рубашка.
- Или же меня обвинят бог знает в чем - в растлении, в похищении и прочих смертных грехах.
- Это ваша племянница, - твердо заявила миссис Бамли. - Сестра у вас вдова, она живет в Шотландии, выходит замуж вторично и потому доверила вам свою дочь. Ничего другого я знать не знаю.
Чтобы сблизить Сильву с ее будущей воспитательницей, я попросил эту последнюю к полудню принести ей обед - пару голубей, купленных в Сохо, и они в самом деле быстро подружились. Добрая женщина попыталась было завязать с Сильвой разговор, но потерпела неудачу: та еще была неспособна понимать отвлеченные вопросы, даже самые простые, если они не были тесно привязаны к конкретным, вполне материальным жизненным явлениям. Миссис Бамли огорченно вздохнула.
- Может быть, для лисицы она уже знает довольно много, но для женщины, даже самой темной, совсем недостаточно.
Мы вернулись в Уордли-Коурт в обычном купе - я хочу сказать, что на сей раз я не стал занимать отдельного. Присутствие няни должно было объяснить все возможные странности в глазах других пассажиров, и, вообще, нам полезно было проделать такой опыт. Сильва, сидевшая между мною и миссис Бамли, вела себя вполне пристойно. Мы заняли наши места заранее, чтобы быть первыми. Всякий раз, как входил очередной пассажир, Сильва вздрагивала, пыталась вскочить, и нам приходилось успокаивать ее. Всю первую половину пути она просидела в страшном нервном напряжении, не сводя глаз с попутчиков, пугаясь каждого их движения, каждого слова. Но наше обращение с ней тотчас все объяснило окружающим, и они перестали удивляться ненормальному поведению "бедной девочки". Сперва они смущались и, испытывая неловкость, как это бывает в подобных случаях, старательно отводили глаза. Но потом наша спокойная снисходительность успокоила их, они расслабились и сделались чрезвычайно любезны, с улыбкой разглядывали девушку и, наконец, спросили, нельзя ли угостить ее шоколадом. Миссис Бамли отрицательно покачала головой:
- Она совсем не любит сладостей. Вот если бы у вас нашлась сосиска или котлета, - добавила она шутливо.
