Эдвард Бульвер-Литтон - Ришелье, или Заговор

Франциск! – все спасено – скорей, скорей
Депешу дай.

Казнить меня велите!

Депеши нет? Они тебя узнали?
Ее другому отдали?

О нет,
Граф Барадас мне сам ее вручил.

Так где ж бумаги?

     Выслушайте прежде,
А там меня пошлите к палачу.

Ну, говори.

     Когда настала ночь,
Меня позвали в комнату, где были
Граф Барадас и герцог Орлеанский,
И с ними семь иль восемь человек,
Которых я не знаю.

Неужели
Так мало их?

     Не думаю; я слышал
В соседней зале говор, стук оружья
И дикие, озлобленные крики:
«Тирану смерть! погибель Ришелье!»

Понятно все – отдельная измена
Скрывается под общим заговором:
Одни хотят лишь смерти кардинала,
Другие же отчизну предают.

Граф Барадас допрашивал меня
И долго не решался отдавать
Заветную депешу. Наконец,
Его уговорил на это герцог,
Который мне сказал, что жизнь и смерть
В моих руках. Вот золото злодеев.

Ты золотом измены не докажешь.

Они мне обещали груды денег,
Когда в Париж придут войска Бульона.
Лишь вышел я – Марьон меня нагнала
И молвила: «Ты к Ришелье спеши:
Должны его убить». Я не успел
За дверь ступить, когда какой-то латник
Схватил меня железною рукой
И завладел пакетом в темноте.
Его я не заметил и к оружью
Прибегнуть не успел. «Шпион презренный, –
Он мне сказал, – я не убил тебя,
Чтобы одною кровью Ришелье
Мой обагрился меч». Дрожа за вас,
Во весь опор сюда примчался я,
Чтоб вы могли спастись от их ударов,
Но для себя пощады не прошу…

Никто тебя преследовать не хочет.
Не падай духом – все поправить можно, –
Ищи повсюду вора; постарайся
Настичь его и у него отнять
Сокровище, которым ты владел.
Пока оно в руках твоих не будет,
Не смей ко мне являться; еще можешь
Вернуть назад потерянные блага
И родину спасти. Скорей за дело,
Я на тебя надеюсь!

Я не знаю,
Как вас благодарить за это слово;
Оно меня к победе поведет.

Уверен я, что он достигнет цели,
Я на него рассчитывать могу;
Тревожные мне вести он принес;
Опасность мне грозит, кругом измена…
О, если б эта ночь прошла скорей!
Я к утру разошлю своих шпионов.
Во все концы Парижа; всех окинет
Всевидящее око кардинала;
Я исповедь и пытку в ход пущу,
Чтоб все узнать. Лишь света бы дождаться!
Невольный страх мне душу тяготит,
И сердца стук уныло раздается,
Как стон предсмертной муки. Думать страшно:
Что если мне Нюге неверен? Чу?
Открыли дверь – сюда подъехал кто-то,
Шаги все ближе, ближе…

     Кардинал!
О мой отец!

     Дитя, мое, ты плачешь!
Что привело тебя в такое время?

У ног твоих спасенье я найду.

Когда порой бушует непогода,
Она фиалки разве не щадит?

Отец, все расскажу тебе; послушай!
Когда домой вернулись мы из храма,
Я мужа не узнала; он не стал
Скрывать своей холодности и скрылся,
Со мною не простясь. Я зарыдала,
Но все надежда теплилась в душе,
И верить я в несчастье не хотела;
Вдруг из дворца приехала карета;
И мне король велел к себе явиться.

Он стал тебя за свадьбу упрекать?

О, если б только это! Хмуря брови,
Он мне сказал, что свадьба незаконна:
Затем велел остаться во дворце
И никуда не отлучаться. Ночью,
Когда заснули все, он незаметно
Ко мне прокрался в комнату. Отец!
В сердцах людей читаешь ты и можешь
Меня понять. Я продолжать не в силах

Ты женщина, он – мощный властелин,
И ты не устояла!

Боже правый!
Ты мог сказать, что я не устояла,
Ты можешь это думать! Оскорбленный,
Униженный, он вышел от меня,
Бледнея и дрожа. В душе у женщин
Есть больше благородства и величья,
Чем у самих помазанников божьих.
А ты сказал, что я не устояла!

Иди в мои объятья! Если б люди
Не знали лжи, коварства и измены
И честь свою так свято берегли,
Как бедное, бессильное дитя,
Для света бы не нужен Ришелье.
Ну, продолжай.

Когда король ушел,
Граф Барадас осмелился ко мне
Незванным утешителем явиться…
Он стал меня притворно сожалеть,
Вздыхал, бросая темные намеки,
Которых смысл скрывался от меня.
Обиженный холодностью моей,
Он, наконец, стал выражаться ясно
И сделал мне ужасное признанье.
Во мне застыла кровь, и горько, горько
Я зарыдала. Боже! он сказал,
Что Адриан, мой муж, – промолвить страшно –
Потворствует желаньям короля,
И мой позор себе за честь считает…
Тогда мне все мгновенно разъяснилось:
Его холодность, странные слова…
Я грязь нашла, где поклонялась богу…

Дитя мое, ты мужа обвиняешь
Напрасно.

     Ты сказал, отец, напрасно?
О, докажи – и за тебя молиться…

Я должен все узнать…

     Одна оставшись,
Решилась я бежать, увидеть мужа,
Добиться правды; в страхе и смятеньи
Я к королеве бросилась; упала
К ее ногам, открыла ей опасность
И под ее защиту отдалась.
Она меня к груди своей прижала
И с помощью ее могла я скрыться;
Домой помчалась, дом стоял пустой,
Я мужа не нашла, тогда решилась
Я у тебя спасения искать,
И вот я здесь; недалеко отсюда
Я встретила людей вооруженных;
Они сюда спешат.

     Дитя, не бойся,
То стражники мои.
     (В сторону.)
   Нюге мне верен.
Предчувствия мои не оправдались.

Как пережить могла я столько муки!

Теперь, дитя, опасность миновала,
Ты у меня убежище найдешь;
Пойдем со мной; мы все еще уладим,
И счастье не погибло безвозвратно.

Его здесь нет.

Не бойся, я сумею
Его найти; вели у всех дверей
Расставить часовых; со всех сторон
Пусть замок окружат, чтобы никто
Не мог бы стать меж жертвою и мщеньем.
За тучу месяц скрылся, не успеет
Он снова проглянуть, когда судьбы
Свершится приговор.

Не надо ль вам
Кого-нибудь еще послать на помощь?

Чтоб старика бессильного зарезать?
Стыдись! Лишь месть за кровную обиду
Злодейство это может оправдать;
Теперь уйди.

До скорого свиданья!

Как ночь темна, как тяжело дышать!
Зловещий мрак, зловещее молчанье
Невольно про измену говорит.

А также и про смерть.

     Я не ошибся,
Предчувствия сбылись… Кто ты, злодей?

Я твой палач.

     Сюда, Нюге, Вермон!
Ко мне!

     Старик, ты выжил из ума,
Напрасно будешь звать к себе на помощь,
Вокруг тебя измена. Сделай шаг –
И пред тобой откроется могила.

Твои слова – бессильная угроза.
Я стар и хил, но мне не суждено
Погибнуть от убийцы. Так светила
Предсказывали мне, так говорят
Предчувствия мои. Зови убийц!
Ни у кого из них не хватит духу
Убить во мне отчизну.