— В субботу иду на вечеринку, вот и все. А что?
— Да так, подумал, может, ты на рыбалку собираешься или что-нибудь в этом роде. Похоже, другого выходного с хорошей погодой уже не предвидится, сезон дождей настает, не так ли?
— Я не рыбак, Нед.
— Съезди куда-нибудь. В Монтерей хотя бы. Или, наоборот, в горы, на виноградники.
— На что это ты намекаешь? — спросил Каннингем.
— У тебя такой вид, как будто тебе не помешало бы поменять обстановку, — дружелюбно заметил Харрис. — Взять пару выходных. А то ты так энергично давишь на клавиши в последнее время, что, похоже, они начинают давить на тебя в ответ.
— Что, заметно?
Харрис кивает:
— Ты устал, Дэн. Это видно. Мы здесь как авиадиспетчеры, работаем столько, что во сне видим пятна на экране. А это нехорошо. Так что давай, вали из города. Министерство обороны без тебя не сдохнет. Понял? Возьми выходной в понедельник. Даже во вторник. Дать таким мозгам, как твои, скиснуть от чрезмерной работы — непозволительная роскошь для нашего отдела, Дэн.
— Ладно, Нед. Хорошо. Спасибо.
У него снова трясутся руки. Бледнеют ногти.
— Да и начни, пожалуй, пораньше. Нечего тебе тут торчать сегодня до четырех.
— Если ты не возражаешь…
— Давай, проваливай. Кыш!
Каннингем приводит в порядок свой стол и неуверенно выходит из здания. Охранники машут ему. Все, похоже, знают, что его сегодня рано отправили домой. Может быть, это и называется «двинуться на работе»? Некоторое время он бродит по парковке, не может вспомнить, где поставил свой автомобиль. Наконец находит его, садится за руль и едет домой со скоростью тридцати миль в час, не обращая внимания на другие машины, которые возмущенно гудят вокруг него, пока он плетется по фривею.
Дома он устало плюхается за компьютер и приводит систему в режим онлайн, вызывая Харахеля. Вряд ли ангел компьютерных технологий станет донимать его апокалипсическими материями.
Харахель говорит:
— Знаешь, а мы решили для тебя проблему Базилевса.
— Вот как?
— Идею подал Уриель, основываясь на твоих записях о Демоне Максвелла. Исрафель и Азраил слегка подправили. Нам нужен ангел, воплощающий справедливость и милосердие Господа. Этакий эксперт-оценщик, фильтрующий ангел. Который взвешивает деяния на весах и выносит суждение.
— И что же тут нового? — спрашивает Каннингем. — Нечто подобное встроено в любую мифологию, от Шумера и Египта до наших дней. Всегда есть какой-нибудь механизм для оценки деяний мертвых и их посмертного распределения — этого в Рай, того в Ад…
— Подожди, — говорит Харахель. — Я еще не кончил. Я говорю не об оценке отдельных душ.
— А о чем же?
— Об оценке миров, — отвечает ангел. — Базилевс будет судьей миров. Он будет подвергать беспристрастной оценке планету в целом и решать, не пора ли трубить последний сбор.
— То есть речь идет о частичном Страшном Суде?
— Точно. Он будет тем, кто станет представлять вещественные доказательства Господу и помогать Ему выносить вердикты. И он же будет командовать Исрафелю дуть в трубу, и он же будет выкликать имя Анафаксетона, чтобы тот вел всех на суд. Он будет главным апокалипсическим ангелом, разрушителем миров. И мы подумали, что ты мог бы сделать его похожим на…
— Ох, — говорит Каннингем. — Не сейчас. Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз.
Он закрывает систему, наливает себе выпить, садится у окна и смотрит во двор, на растущий там огромный эвкалипт. Начинается дождь. Не такая уж подходящая погода для поездки за город, думает он. Больше он в тот вечер компьютер не включает.
Несмотря ни на что, Каннингем все же идет на вечеринку. Джоанны там нет. Она звонила в субботу днем, сказалась сильно простуженной и отменила встречу. Никаких следов простуды в ее голосе он не заметил, но, возможно, она не лгала. А может быть, просто нашла себе на субботний вечер занятие получше. Но он уже настроился идти, и к тому же так устал, так вымотался, что ему легче следовать заранее намеченному плану, чем менять свою внутреннюю программу сейчас. Так что около восьми часов вечера он выезжает под моросящим дождем в Сан-Матео.
Вечеринка оказывается не в гламурных холмах к западу от города, а в малюсеньком тесном кондоминиуме ближе к центру, в квартирке, обставленной стульями, диванами и книжными шкафами, которые словно прибыли прямиком из чьего-то студенчества. Дешевая стереосистема играет поп-музыку десятилетней давности, на стенном экране переливается огоньками сработанное на компьютере немудрящее цветовое шоу. Хозяин вечеринки — менеджер по маркетингу в большой компании по производству видеоигр в Сан-Хосе, и большинство гостей тоже похожи на корпоративных служащих. Футуролог из Нью-Йорка прислал свои извинения; знаменитый социобиолог тоже по какой-то причине не приехал; видеопоэты оказались двумя геями из Сан-Франциско, которые разговаривают только друг с другом и не отходят далеко от бутылок; эксперт по обучению шимпанзе речи напился до стадии потной краснорожести и изо всех сил старается соблазнить пампушку, обвешанную астологической бижутерией. Каннингем, не открывая рта, дрейфует сквозь вечеринку так, словно он сделан из эктоплазмы. Он ни с кем не разговаривает, с ним никто не разговаривает. На столе у окна — кувшины с красным вином, он наливает себе немного. Стоит около них, неподвижный, скованный инерцией. Представляет себе, что бы сейчас было, начни он вдруг говорить об ангелах и расскажи всем о том, как Итуриель коснулся своим копьем Сатаны в Саду Эдема, когда враг рода человеческого подбирался к Еве, и как иерарх Атафиель не дает небу упасть, поддерживая его тремя пальцами. Но он молчит. Немного погодя к нему подходит худая, кожистая женщина с сияющими глазами и спрашивает:
— А вы чем занимаетесь?
— Я программист, — отвечает Каннингем. — По большей части разговариваю с ангелами. А еще занимаюсь национальной безопасностью.
— С ангелами? — повторяет она и смеется хрупким, звенящим смехом. — Вы разговариваете с ангелами? Никогда такого не слышала. — Она наливает себе вина и поспешно отходит в сторону.
— Ангелы? — говорит астрологическая пампушка. — Кажется, здесь кто-то сказал «ангелы»?
Каннингем улыбается, пожимает плечами, смотрит в окно. Дождь усиливается. Поеду-ка я домой, думает он. Нет абсолютно никакого смысла быть здесь. Он снова наполняет свой стакан. Специалист по шимпанзе все еще обрабатывает астрологиню, но та старается отвертеться от него и подойти к Каннингему. Поговорить с ним об ангелах? У нее большой бюст, она слегка косит и выглядит неряшливо. Он не хочет говорить об ангелах с ней. Он ни с кем не хочет говорить об ангелах. Он стоит у окна до тех пор, пока ему окончательно не становится ясно, что астрологиня направляется именно к нему; тогда он снимается с места и идет к двери. Она говорит:
— Я слышала, вас интересуют ангелы. Это и моя сфера интересов тоже. Я училась у…
— Англез, — отвечает Каннингем. — Я играю в англез. Вам показалось. Я профессиональный игрок.
— Подождите, — говорит она ему, но он проходит мимо нее и выходит в ночь. Он не сразу находит ключи от машины, так что дождь успевает вымочить его до нитки, но это его не тревожит. Домой он приезжает незадолго до полуночи.
Он вызывает Рафаила. Великий архангел излучает чудесное золотистое сияние.
— Базилевсом будешь ты, — говорит ему Рафаил. — Мы все проголосовали за тебя, сонм за сонмом. Все согласны.
— Но я не могу быть ангелом. Я же человек, — отвечает Каннингем.
— Прецедентов существует достаточно. Енох был вознесен живым на небо и превращен в ангела. Так же Илия. Святой Иоанн Креститель был, вообще-то, ангелом. А ты станешь Базилевсом Мы уже приготовили для тебя программу. Она на диске: кликни Базилевса, и увидишь. Твое собственное лицо, глядящее на тебя.
— Нет, — говорит Каннингем.
— Как ты можешь отказываться?
— Ты и в самом деле Рафаил? Судя по твоим словам, ты как будто из другого лагеря. Искуситель. Асмодей. Астарот. Бельфегор.
— Я Рафаил. А ты Базилевс.
Каннингем задумывается. Он так устал, что мысли у него путаются. Ангел. Почему бы нет? Субботний вечер, дождь как из ведра, вечеринка не задалась, голова раскалывается: приходишь домой, а тебя назначили ангелом с местом в иерархии. Так почему бы и нет? Почему нет, черт возьми?
— Ладно, — соглашается он. — Я Базилевс.
Он опускает руки на клавиатуру и выстукивает на ней простенькую формулу, которая направляется по сети прямо в большой компьютер северо-калифорнийского отдела Министерства безопасности. Он нажимает еще две клавиши, и точно такой же сигнал направляется к Советам Почему бы и нет? Чем больше, тем вернее. Миру осталось жить около шести минут. Каннингем всегда хорошо разбирался в компьютерах. Еще никто и никогда не владел их тайным языком так хорошо, как он.
