Из среды пирующих выступил Малье де-Гравиль.
– О, повелитель мой! – воскликнул он. – Ты обещал мне графства и поместья. Вместо этих наград, не заслуженных мной, позволь мне отдать последнюю честь телу павшего витязя Гарольда: он только что сегодня спас мне жизнь? Прикажи же мне отблагодарить его за это – хоть могилой, если уж я ничего больше не могу сделать для него.
Вильгельм молчал. Однако ясно высказанное желание всего собрания, а быть может и врожденное его великодушие, одержали наконец верх. Великая, благородная душа его все-таки не погрязла еще совсем в омуте деспотизма и злобы.
– Ты не напрасно обратилась к норманнским рыцарям, – проговорил он, кротко обращаясь к Юдифи. – Твой упрек был справедлив, и я раскаиваюсь в своей несправедливости… Малье де-Гравиль! Твоя просьба уважена. Предоставляю тебе выбрать место погребения человека, не подлежащего больше суду человеческому, и распорядиться его похоронами.
* * *
Пиршество кончилось. Вильгельм Завоеватель спал крепко, окруженный рыцарями, которые мечтали о будущих баронствах. Поле все еще было озарено печальным светом факелов, а тихий ночной воздух оглашался рыданиями и стонами жен павших саксонцев.
Малье де-Гравиль, сопровождаемый вельтемскими отшельниками и факельщиками, искал тело короля Гарольда, но безуспешно. Свет луны, тихо плывшей по небу, смешивался с красноватым пламенем факелов, как бы желая способствовать его поискам.
– Быть может, мы уже проходили мимо тела короля, но не узнали его, проговорил Альред с унынием. – Саксонские жены и матери одни могут узнать своих мужей и сыновей, обезображенных ранами, – по некоторым знакам, которые неизвестны чужим[29].
– Понимаю! – воскликнул норманн. – Ты говоришь о заговорных словах и рунах, которые ваши ратники выжигают на груди.
– Да, – ответил отшельник, – поэтому я и жалею, что мы потеряли из виду нашу молодую проводницу.
Во время этого разговора искавшие повернули к палатке герцога, отчаиваясь в успешности своих поисков.
– Взгляните туда, к палатке! – воскликнул вдруг Малье де-Гравиль, какая-то женщина ищет там кого-нибудь из близких ей. Pardex, сердце мое обливается кровью, когда я вижу, как она напрягает все силы, чтобы перевернуть тяжелых мертвых!
Отшельники подошли к женщине, и Осгуд закричал радостно:
– Да это прекрасная Юдифь! Идите сюда с факелами, скорее, скорее!
Тела тут были свалены в груды, чтобы очистить место для знамени и палатки Вильгельма Завоевателя. Женщина молча продолжала свои поиски, довольствуясь лунным сиянием.
Увидя приближающихся, она нетерпеливо махнула рукой, будто ревную умершего. Но, не желая их помощи, она и не противилась ей. С тихим стоном опустилась Юдифь на землю, чтобы наблюдать за ними. Печально качала она головой, когда освещались лица мертвых. Наконец багровый свет упал на гордое и грустное лицо Гакона.
– Племянник короля! – воскликнул де-Гравиль. – Следовательно, король здесь же, вблизи.
Отшельники сняли шлем с другого трупа. С ужасом и грустью отвернулись все при виде страшно обезображенного ранами лица, Юдифь дико вскрикнула, взглянув на него пристальнее. Она вскочила, сердито оттолкнула отшельников и наклонилась над мертвым. Оттерев своими длинными волосами с его лица запекшуюся кровь, она дрожащей рукой стала расстегивать панцирь.
Рыцарь стал возле нее на колени, чтобы помочь ей.
– Нет, нет! – простонала она. – Он теперь мой, мой! Руки ее обагрились кровью, когда ей наконец, после страшных усилий, удалось снять панцирь, так как вся туника была окровавлена. Она расстегнула последнюю и увидела над сердцем, переставшим биться навсегда, слово «Юдифь», начерченное старинными саксонскими письменами. Под ним было другое слово: «Англия».
– Видите вы это? – произнесла она потрясающим душу голосом.
Обняв мертвеца, она начала осыпать его поцелуями и называла его самыми нежными именами, как будто он мог слышать ее.
Присутствующие догадались, что поиски окончились и что глаза любви узнали мертвого.
– Исполнились-таки предсказания Хильды, – простонала бедная девушка, исполнилось обещанное, и мы соединены навеки, о мой Гарольд!
И она с нежностью склонила голову на грудь падшего героя.
Прошло много времени, а девушка продолжала лежать в состоянии полной неподвижности.
Удивленный донельзя этим обстоятельством, рыцарь, отошедший было в сторону, приблизился к ней, но тотчас же отступил назад с восклицанием сострадания и ужаса.
Юдифь была мертва.
Страдания, омрачившие молодость девушки, уже давно повлияли на ее организм, а страшная кончина короля англосаксов, которого она так пламенно любила, порвала и совсем слабые узы, связывавшие ее с землей.
* * *
В Вельтемском храме, в восточном конце галереи, долго еще показывали гробницу последнего англосакского короля, с трогательной надписью: «Harold Infelix»[30]. Норвежский летописец, Вильгельм де-Пуатье, говорит, однако, что не под этим камнем обратилось в прах тело героя, с именем которого связано столько исторических воспоминаний.
– Пусть труп его охраняет берег, который он во время жизни защищал так отчаянно, – сказал Вильгельм Завоеватель. – Пусть волны морские поют ему вечно похоронную песнь и опоясывают его могилу, между тем как дух его будет бодрствовать над землей, перешедшей теперь к норманнам!
Малье де-Гравиль, знавший, что Гарольд сам не мог избрать себе лучшего места погребения, более соответствовавшего ему, как истинному патриоту, был полностью согласен с этими словами герцога, так как рыцарь принял таившуюся в них насмешку за чистую монету.
Если б Гарольд был похоронен в Вельтемском храме, то его снова разлучили бы с дорогой невестой, умершей на его груди. В могиле же возле моря, под необъятным сводом неба, она могла покоиться с ним, убаюкиваемая вечной песнью волн.
Малье де-Гравиль, не лишенный поэтического чувства и тонкого понимания любви, как и большинство норманнских рыцарей, способствовал этому соединению после смерти любящих сердец, которые всю жизнь были разлучены. Таким образом вельтемская гробница заключала в себе просто имя, между тем как Гарольд и Юдифь были похоронены на берегу морском, в том самом месте, где Вильгельм Завоеватель сошел со своего корабля, чтобы завоевать Англию.
Восемь веков канули с тех пор в вечность. Что же осталось от норманна-героя и саксонского витязя? Маленькая урна, вместившая в себе прах Завоевателя[31], опустела, но дух последнего саксонского короля все еще охраняет берег, паря над ропщущими волнами. Не огорчайся, великий дух саксонского Гарольда, если ты видишь, что свободные люди удачнее борются против насилия и побеждают вооруженный обман, поддерживающий неправое дело!
Англосаксы и АнглияВ древнейшие века Великобритания, называвшаяся «страной зеленых гор», была заселена двумя народами кельтского племени: гаэллами и бриттами. Первые, впоследствии теснимые бриттами, удалились в Шотландию и сделались там известными под названием скоттов и пиктов.
Между тем бритты были покорены Цезарем, и земли их вошли в состав римских владений. Скотты же и пикты сумели отстоять свою независимость и, мало того, не раз тревожили как своих старых врагов, так и их завоевателей.
В эпоху переселения народов Италия, изнемогая в борьбе с полчищами Алариха и Аттилы, призвала на помощь свои легионы, занимавшие Британию. Но по удалении римлян, бритты не могли уже бороться с грозными пиктами и скоттами, лишившись под игом своего прежнего мужества. Кроме того, их терзали внутренние междоусобия, и они последовали совету своего вождя Вотигера просить поддержки у северных германцев, обитавших на берегах Эльбы и Везера и известных под общим именем саксонцев или, иначе, англосаксов. Соблазненные обещаниями вознаграждения, двое витязей, Генгист и Горза, явились на помощь бриттам и отразили их врагов. Но вслед за этим они вознамерились подчинить себе и бриттов. Бритты в отчаянии взялись за оружие, но англосаксы, постоянно подкрепляемые приходившими единоплеменниками, сломили их и основали на их земле семь государств. В IX веке эти государства соединились в одно под властью короля Эгберта и получили общее название «Англия». По смерти Эгберта англосаксам пришлось вступить в борьбу с народами севера, а именно с датчанами, норвежцами и норманнами, ужасавшими своими набегами всю Западную Европу. Первыми напали на Англию датчане. Они скоро покорили ее, но от этого унижения ее избавил Альфред Великий. Однако потомки Альфреда не имели его ума и энергии, они позволили датчанам утвердиться в Англии и даже платили им дань.
Возмущенный наконец хищничеством пришельцев, король Этельред решился покончить с ними, и вот, когда те не ожидали нападения, саксонцы напали на них и умертвили. Но этот поступок сильно раздражил Свена, короля датского, сестра которого погибла в этой резне. Он пришел с войском, принудил Этельреда бежать в Нормандию и сел на престол англосаксов. Саксонцы покорились, но ненависть к датчанам продолжалась до восшествия на престол Свенова сына, умного Канута, сумевшего примирить оба народа. К сожалению, сыновья Канута Гарольд и Гардиканут не походили на него характером, и притесняемые саксонцы, руководимые Годвином, низвергли датчан и возвели на престол являющегося в этом романе сына Этельреда, Эдуарда Исповедника. Хотя в ту эпоху, к которой принадлежит этот роман, большая часть саксонцев исповедовала христианскую веру, но в их понятиях, обычаях и привычках оставалось еще много языческого. Так, веря в великие истины христианской религии, они в то же время не могли еще отрешиться совсем и от своих прежних верований в существование и могущество Одина и Тора, что можно было видеть из того, что даже знатные люди, разговаривая между собой, употребляли языческие выражения и даже клялись именами Одина и других богов севера. Разумеется, это зависело главным образом от их постоянных сношений с датским племенем, поселившимся в Англии, хотя и принявшим христианство, но на самом деле остававшимся еще в полном смысле языческим.
