Часть 8. Яна
— Ох, доченька, опаздываю! — Мать бегала по комнате в одном несвежего вида белье, разыскивая среди хаоса разбросанных тряпок нужные вещи. — Будильник не прозвонил, представляешь?
Очередная ложь! Даже я слышала ее будильник! Проспала потому, что в очередной раз напилась. Стоило мне только вчера уйти, она тут же собрала на стол, созвав собутыльников со всей округи.
Лицо одутловатое, глаза красные... А ведь ей даже сорока пяти нет, но на кого похожа... Опустившаяся пьяница! Зубы наполовину сгнили, волосы как мочалка, тело дряблое. Смотрела на нее: и боль, и гнев, и отчаяние накатывали.
Как можно настолько себя запустить?
Ковыляя в тесных туфлях по утренней слякоти, добралась до остановки. Холодно, грязно и мерзко — настроение на нуле.
Забежав в учительскую за журналом, молилась об одном: только бы не столкнуться с Эммой Валентиновной. Я вчера ушла, так к ней и не заглянув, а директриса очень не любит, когда пренебрегают ее просьбами.
На потертом диванчике у окна восседал Яков Тихонович в своих бессменных трениках, развлекая байками хохочущую Инну. Та аж лицо ладонями закрыла и в колени уткнулась, настолько ей было весело. Даже зло пробрало — все бодрые и счастливые, одна я как выжатый лимон с кислой миной с самого утра. Хотя у них, наверное, в семье никто за воротник не заливает, и ночью под полом крысы не шуршат.
— Янчик, привет, — отсмеявшись, звонко поздоровалась Инна, и я ответила ей вымученной улыбкой.
Вот что я за человек такой! Подруга не виновата, что у меня жизнь не сахар, могла бы и повежливее быть.
Только хотела присоединиться к общему веселью, как дверь кабинета директрисы открылась, и оттуда медленно вышел новый заместитель директора по учебной работе, или просто завуч, в сопровождении Эммы Валентиновны.
В строгом костюме и белой выглаженной рубашке Денис Павлович Лукин выглядел весьма импозантно: около сорока, приятные черты лица, седеющие виски, аккуратная бородка, очки в стильной оправе.
Он, как и я, пришел в этом году, заменив бывшего бессменного завуча — Ираиду Тристановну, вышедшую на залуженную пенсию.
Поговаривали, что она изъявляла желание поработать еще, да чувствовала себя превосходно, но директриса ее буквально выжила, освободив теплое место Лукину.
С его появлением все престарелые кумушки-училки словно обрели вторую молодость: на работу как на праздник — с прическами, макияжем, а Инна была уверена, что Эмма Валентиновна сама на новичка глаз положила, поэтому и взяла под свое крыло.
Стрельнула взглядом на директрису: на щеках румянец, глаза блестят, смотрит — чуть ли в рот ему не заглядывает. Он же моложе ее лет на десять, если не на пятнадцать! А Курага, оказывается, та еще штучка. Ничто человеческое ей не чуждо.
Тепло распрощавшись с завучем, Эмма Валентиновна мазнула по мне рассеянным взглядом:
— Яна Альбертовна, загляните ко мне.
Хлоп. Дверь закрылась.
— Чего натворила? — кивнув на дверь, одними губами шепнула Инна.
— Ничего вроде бы... — пожала плечами и немного напряглась.
Будешь тут напрягаться, когда прошлое с душком... Нет, вряд ли, конечно, она что-то прознала, личное дело у меня идеальное, а чем я занималась помимо работы, не ее ума дело, к моей педагогической деятельности это не относится. Или все-таки...
Вот угораздило же вляпаться!
Робко постучав, заглянула в кабинет директрисы.
— Проходите, присаживайтесь, — Эмма Валентиновна кивнула на стул, тем временем уже разговаривая с кем-то по телефону.
В ее кабинете я была не впервые, но каждый раз меня удивляло разительное отличие между учительской и помещением руководителя. Стены оклеены дорогими обоями, дубовый крепкий стол, кожаное кресло, добротный паркет. Мебель из темного дерева.
Интересно, когда деньги на ремонт колледжа выделяли, специально уточнили, что кабинет директора должен походить на президентский люкс?
— Яна Альбертовна?
— А? — вздрогнула, будто не убранство кабинета рассматривала, а занималась чем-то незаконным.
— Ну, и как вам? — сцепив пальцы в замок, директриса уставилась на меня сквозь окуляры крошечных прямоугольных очков.
— Ну... красиво... современно, — замялась, нервно сглотнув.
— Вы о чем? — склонив голову набок, Курага удивленно округлила аккуратно накрашенные глаза.
Ощутила, как пунцовая краска залила щеки. Что я несу?
— Как вам у нас здесь, в техникуме? — уточнила она. — Немного вошли в курс дела? Познакомились с педагогами, студентами? — Миниатюрная фигурка Эммы Валентиновны буквально утопала в мягкой коже кресла.
— Да, потихоньку осваиваюсь, спасибо.
И ради этого она меня вызвала? Чтобы справиться, как обстоят дела?
— Я изучила вашу характеристику с прежнего места работы, о вас отзываются, как о дисциплинированном и очень ответственном педагоге. — Она взяла в руки тонкую папку и перевернула первую страницу. — Вели внеклассные занятия, занимались с детьми-билингвами, составили программу Олимпиады, в которой дети заняли призовые места, — отложив папку, подняла на меня вопросительный взгляд. — Так в чем же подвох?
