причиняет муки, тебя терзает страх упасть на землю и разбиться вдребезги, как старая глиняная кружка. Разве ты ее не ощущаешь? Разве ты не чувствуешь ее всеми фибрами, эту раковину? Разве не замечаешь, как она добирается до твоего сердца? Она уже наполовину захватила твое сердце. Лжец тот, кто сие отрицает!
Я сам, вероятно, самый великий и печальный пример человека, подвергшегося нападению раковин. Хотя я уже много лет подряд пью только дождевую воду, чтобы по возможности свести к минимуму раковичную субстанцию, именно я оказался подверженным самой сильной ее атаке. Когда несколько дней назад приступил я к написанию моего завещания, я еще мог с грехом пополам действовать левой рукой. Но с тех пор пальцы мои уже настолько окаменели, что я более не могу самостоятельно выпустить из руки перо. Поскольку диктовка моих сообщений совершенно невозможна, ибо произнесение слов причиняет мне невыносимую боль, приходится писать, двигая запястьем, что сопровождается перемещением взад-вперед всей руки до плеча. Такое стремительное распространение раковин именно в моем организме не случайно. Я слишком долго занимался раковинами, я вырвал у них слишком много тайн, а потому они и уготовили мне особенно жестокую по сравнению с другими людьми расправу. Ибо хотя власть раковин вечна и неуязвима, все же она является тайной, и они оберегают ее тщеславно и мстительно.
Ты, вероятно, удивился, неизвестный мой читатель, услышав, что я говорю о раковинах, этих, казалось бы, безжизненных, камнеподобных образованиях, как о существах, способных вступать в отношения с тем или иным человеком, чтобы ему отомстить. Посему я открою тебе последнюю и самую чудовищную тайну раковичной сути, хотя при этом ты подвергнешься опасности погибнуть так же, как я. Уже в самом начале моих опытов с раковинами задался я вопросом, почему камень, состоящий из раковичной субстанции, принимает форму именно раковины, а не какую-либо иную. Философы не удостаивают нас ответа на сей кардинальный вопрос. Единственно у араба Авиценны находим мы указание на некую vis lapidificativa, но откуда происходит сия каменная сила и почему она выражается в определенной, связанной с раковинами форме, он не может нам сказать. Я же, напротив, весьма быстро убедился, что за универсальным распространением раковин должна стоять не только какая-то сила, но именно та самая движущая мир сила, которая подчиняется единственно Высшей Воле. Насколько твердое имел я убеждение в существовании этой Высшей Воли, ибо распознал ее эманацию в каменных раковинах, настолько же неопределенное имел я представление о существе, выражающем эту волю. Что же это за существо, несущее гибель всем нам, превращающее мир в пустыню, а небо и землю в каменное раковичное море?
Я посвятил размышлениям долгие годы. Я запирался в своем кабинете и напрягал мозг. Я отправлялся на лоно природы, дабы достичь просветления. Все было напрасно. Признаюсь, наконец, что я умолял это неизвестное существо позволить мне познать его, что я заклинал его, что я проклинал его. Но ничего не происходило. Мысли мои вращались по тем же орбитам, что и долгие годы прежде, жизнь шла тем же мучительным путем, и я уже думал, что и бедному Мюссару суждено сойти к раковинам, не причастившись к последней истине, подобно всему прочему человечеству.
Однако тогда-то и произошло уникальное событие, каковое я должен сейчас описать, чего я совершить не в силах, ибо разыгралось оно в сфере, лежащей выше или вне сферы словесной. Так что я попытаюсь рассказать то, что рассказать возможно, описывая воздействие Невыразимого на меня лично.
Это случилось год назад, в начале лета. Погода стояла прекрасная, в саду все цвело. Аромат роз сопровождал меня во время прогулки, и птицы пели так, словно желали убедить целый свет, что они вечны и что это лето не одно из последних, за коим последует неизбежный приход раковин. Кажется, приближался полдень, ибо солнце сильно припекало. Я сел на скамью в кружевной тени яблони, желая отдохнуть. Издалека слышался плеск фонтана. Я был столь утомлен, что прикрыл глаза. Мне вдруг показалось, что плеск фонтана стал громче, как бы переходя в настоящий шум. И тут оно и случилось. Меня унесло из моего сада во тьму. Я не знал, где я нахожусь, меня окружала темнота и странные хлюпающие и журчащие, а также скрипучие и скрежещущие звуки. Эти две группы звуков – журчание воды и каменные шорохи – показались мне в тот момент звуками, так сказать, сотворения мира. Мне стало страшно. Когда страх достиг апогея, я упал, звуки отдалились, и я вышел из тьмы. Меня вдруг объял столь яркий свет, что я чуть не ослеп. Я все продолжал падать на этом свету и все дальше удалялся от темного места, представшего моему взгляду в виде нависшей надо мною чудовищной черной массы. Чем дольше я падал, тем различимее становилась эта масса, тем больше ее размеры. И наконец я понял, что нависшая надо мною масса была раковиной. И внезапно эта масса расщепилась на две части, широко раскрыла свои черные крылья, подобные крыльям гигантской птицы, разверзла обе свои раковичные створы надо всей Вселенной и стала опускаться на меня, на весь мир, на все, что есть, и на свет и закрылась надо всем. И окончательно наступила ночь, и остались только каменные шорохи и журчание.
Садовник нашел меня лежащим на посыпанной гравием дорожке. Пытаясь встать со скамьи, я упал от истощения сил. Меня перенесли в дом и уложили в постель, с коей я с тех пор более не поднялся. Я ослабел настолько, что врач опасался за мою жизнь. Лишь через три недели я немного оправился. Однако же с того времени у меня в желудке осталась нарастающая боль, и с каждым днем она захватывает все большие участки моего тела. Это раковичная болезнь, каковая проявляет себя в моем случае самым наглядным образом: жестоко и стремительно атакует меня, дабы отлучить от других людей, ибо я узрел РАКОВИНУ. Мне приходится дорого платить за мое озарение, но я плачу охотно, ибо теперь у меня есть ответ на последний из всех вопросов: сила, выводящая на дорогу любую жизнь и приводящая все к концу, Высшая Воля, владеющая универсумом и влекущая его к полному захвату раковинами как символу собственной вездесущности и всемогущества, исходит из огромной прараковины. Из ее недр я был выпущен на краткий срок, дабы лицезреть ее величие и ужасное великолепие. Мне было дано воочию увидеть конец света. Когда зараковление мира продвинется настолько, что каждый должен будет признать власть раковины, когда люди, обреченные на беспомощность
