Сергей Дубянский
Заключенный 2862
– Валер, ты замечаешь, даже воздух другой становится, когда выходишь за эти чертовы ворота? Вроде, глупость – стена и стена, а дышится как-то свободнее.
– Воля, – Валера засмеялся, – воля, Коленька.
– Нет, правда. Никогда не думал, что это так зримо. Собственно, мы кто? Мы – наладчики, а не заключенные…
– Тут говорят – «ос у жденные».
– Какая разница! Я ж вольный человек, а как прошел эти пять дверей с кнопками, тоже стал чувствовать себя зеком. Ты не смейся, правда!.. Да пропади она пропадом такая жизнь!..
Они дошли до остановки, и Валера остановился, повернувшись спиной к ветру.
– Не, был я хулиганом… – продолжал Коля, – не то, чтоб «отморозок» какой, но сам знаешь, как выпьешь, на подвиги тянет – и морды бил, и в ментовку забирали пару раз, но теперь все! Чуть не в себе, сразу домой и на все засовы. Очень впечатлило. Я б сюда экскурсии устраивал…
– Ага, по линии молодежного туризма, – хитро прищурившись, Валера смотрел на напарника. Ему уже не раз приходилось бывать в подобных учреждениях, и он давно пришел к выводу, что ничего страшного в них нет – просто всем воздается по заслугам и подсознательно каждый понимает, на что может рассчитывать в конечном итоге. Не делай того, что не положено и можешь спокойно наблюдать все эти ужасы, как в кино, – ты еще не видел жилой зоны, – продолжал он подчеркнуто зловеще, – промзона – это так, показуха.
– Мне хватает.
Подошел автобус, и они успели занять сиденье рядом с двигателем, который хоть ревел и вибрировал, зато выдавал такой жар, что сразу хотелось расстегнуть куртку. Тепло пробуждало чувство усталости, ведь они лишь утром приехали в этот городок, протрясшись сутки в плацкартном вагоне.
– Черт, все-таки приятно видеть ондатровые шапки, лохматые головы!.. Валер, как думаешь, мы сюда надолго?
– Как пойдет. Сам прикинь, если хочешь.
– Как я прикину? Ты ж знаешь, у меня это первая поездка. Я ж только позавчера узнал, чем ползун от шатуна отличается.
– Бедолага ты мой, – Валера потрепал Колю по плечу с отеческой лаской. Ему нравился новый напарник – хотя тот и совершенно не разбирался в прессах, но все время спрашивал, а из людей любознательных получаются хорошие наладчики.
– Не переживай, хозяйство это я освою, – Коля словно угадал Валерины мысли, – уже понял – техника не архисложная, а я пришел сюда деньги зарабатывать; с неба они не падают, поэтому я не собираюсь тупо слоняться по Союзу и пропивать командировочные. Я ж не трахаю дочь миллионера и родственников в Штатах у меня нету…
– В Штатах родственники тоже бывают разные, – заметил Валера философски.
Его радовало, что они ушли от производственной темы – вновь говорить о прессах было так же неинтересно, как заново читать книгу, которую знаешь наизусть. Конечно, он все объяснит, но не сейчас, когда вместо лязгающих колес, шлангов и трубок змеями расползающихся по зеленой лужайке траверсы, перед глазами возникали и исчезали живые человеческие лица, а за окном уютно укрылся снегом абсолютно незнакомый городок со своими прелестями и нехитрыми искушениями.
– Может, зайдем в магазин? – предложил Валера, – а то яичница в их буфете меня как-то не впечатлила.
– Да и цены там о-го-го!.. Пошли, конечно.
Они выпрыгнули в снег, сотнями ног превращенный в безобразное месиво. Пронзительный ветер ударил в лицо, словно пытаясь остановить их.
– Зараза. Ну, и погодка. Лучше уж мороз, только чтоб без ветра, – Коля поежился.
– За морозами, это в Сибирь. Попал я как-то в минус сорок два – не самое приятное ощущение. А здесь вся зима такая – я эти края хорошо знаю.
– Не, сорок два тоже не хочу. Мне б градусов десять…
– А сала в шоколаде не хочешь? – Валера засмеялся.
– Не хочу. Водочки б выпил.
– Сейчас выпьем; в чем проблема?
– Валер, знаешь, я рад, что мне тебя в «тренеры» дали.
– Почему? – Валера сделал удивленное лицо, хотя, скорее всего, ему просто хотелось услышать комплимент в свой адрес.
– Понимаешь, ты… нормальный, – более точного определения у Коли не нашлось, но Валере его вполне хватило.
– Нормальный, – подтвердил он, – люблю свою работу и уважаю людей, которые относятся к ней также. Прикинь, летом будет пять лет, как я в наладке. Шестьдесят пять тысяч километров накрутил; сорок восемь машин сдал, а уж сколько истратил командировочных!..
– И не лень тебе считать?.. – Коля засмеялся, – хотя… я еще догоню тебя!..
– Догонишь, если жена на цепь не посадит. Тут многие резво начинали, а через полгода «сдувались»…
– Я не «сдуюсь». Я жене объяснил, что за работа и что за деньги. Она сама сказала – иди.
– Сначала они все так говорят.
– Не, я свою умею на место ставить. Как ковбой из анекдота: «…и тут я сказал – раз!..» А у нее уже, типа, есть два предупреждения…
– Мы со своей тоже сначала предупреждениями отделывались, а потом плюнули и разбежались. Теперь двадцать пять процентов в минус, халтуры в плюс; свобода в плюс, хата в минус. Но с другой стороны, может, оно и к лучшему – на работе нервов не хватает, а тут еще дома.
Они вошли в магазин и остановились у прилавка.
– Одну или две?.. Нет, ты не подумай, – спохватился Коля, поймав удивленный взгляд «тренера», – а то скажешь, типа, алкаш. Просто от зоны никак не отойду. Знаешь, мы, вот разговариваем, а в ушах окрики, да команды; б о шки лысые перед глазами… давит, блин. А так, может, чего хорошее приснится.
– Давай две, – согласился Валера, – и еще колбаски и, либо икры кабачковой, либо солянки. Ты что больше любишь?
– Вообще-то я люблю жареную картошку; пельмени тоже.
– Ясно. Значит, гурман. Берем икру и пошли домой.
Встречный ветер, врываясь в легкие, перехватывал дыхание, поэтому дальше они шли молча. Мысли в головах крутились разные, но все они невольно возвращались к прессу и к зоне, ибо ничего другого не связывало их с этим городом.
– Да-а уж… – задумчиво протянул Валера, когда они наконец оказались в гостиничном холле, где матовый свет выползал откуда-то сверху, из невидимых ламп, постепенно превращаясь в уютный полумрак. Темные полированные панели на стенах, чеканки, выполненные местными умельцами, видимо, призванные отразить достопримечательности этого вовсе не примечательного городка; и, самое главное, тишина, бархатной нежностью ласкавшая уши, словно ты мгновенно перенесся совсем в другой мир. От всего этого неколебимого покоя даже мысленно не хотелось возвращаться в зону, но фразу требовалось закончить, чтоб избавиться от нее окончательно, – больше всего я боюсь, что эти сволочи растащат систему смазки, – сказал Валера, поднимаясь по лестнице на второй этаж, – литр ставлю – вот, вечером сделаем, а к утру уже не будет ничего.
– Почему? – не понял Коля.
– На «ширпотреб». Медная трубка, особенно шестерка, знаешь, какая здесь ценность? Ножи всякие, ручки… они там до фига чего делают, – открыв дверь, Валера замолчал, словно сама тема могла наполнить номер нежелательной аурой, однако Коле все эти разговоры были в новинку.
– Пусть охрану ставят в таком случае. Нам-то что до их проблем? – наивная уверенность, с которой он произнес эти слова, заставила Валеру улыбнуться.
– Мы, конечно, не причем, но машину-то нам сдавать, а их дело ковырять в носу и смотреть, как она работает. О чем ты говоришь? Какая охрана? Им платят, чтоб они зеков сторожили, а не прессы.
– И что мы будем делать? – уверенность улетучилась так же мгновенно, как и появилась – теперь Колино лицо выражало полное недоумение, а глаза смотрели с надеждой, вроде, ожидая чуда. Хотя, может, так Валере только показалось.
– Не знаю еще, – он уже разделся и теперь не глядя на собеседника, разгружал сумку, – прошлый раз в аналогичной конторе рязанцы так и уехали, ничего не закончив.
– А ты сам как же?
– Я? – Валера наконец повернул голову, – а я пневматический молот сдавал. Там всего две точки смазки, поэтому я каждый день трубки снимал и уносил с собой. А здесь, видел какой пучок? Ладно, не забивай голову раньше времени. Задачи будем решать по мере их возникновения, а нам еще монтаж надо доделать. Ты мыться идешь?
– Конечно. В теплой воде побултыхаться, это ж кайф.
В ванной зашумела вода. Валера закурил, усевшись в кресло, вытянул ноги. Физической усталости не было – с этой точки зрения, работать на зонах было одно удовольствие, так как безотказная рабочая сила всегда имелась в избытке, надо лишь вовремя «стукнуть» начальству, но уж слишком угнетал сам процесс общения – постоянно чувствуешь себя в стане врагов, где ни с кем нельзя разговаривать ни о чем, кроме пресса. Любое неверное слово или неуместный вопрос будут переданы по назначению и проданы за пачку чая или внеплановую «свиданку». …А на словах все такие невинные… Куда там! Срока не меньше «червонца», да вторая-третья ходка у каждого… Смазку, точно, скоммуниздят…
