Минут через пять прибежали солдаты. Они выстроили оставшихся заключенных перед прессом и стали громко выяснять, что произошло. Серые фигурки съежились под их окриками, но старика среди них почему-то не было.
…Может, спрятался в яме или еще где-нибудь? – Коля оглядел цех с высоты траверсы, – глупо; все равно найдут, – увидел Валеру, невозмутимо курившего возле электрошкафа; потом появились еще два зека с носилками и с ними офицер. Они грубо погрузили стонущего, матерящегося Васю и унесли; следом конвоиры увели всю бригаду.
– Чего ты там сидишь? – Валера подошел к лестнице, – слезай! – и когда Коля неуклюже сполз вниз, похлопал его по плечу, – а ты молодец. С ними так и надо.
– Это не я, – Коля оглянулся, продолжая высматривать старика – его ведь не увели с остальными.
– Конечно, не ты, – Валера засмеялся, – уважаю. Из любого дерьма, в которое сам вляпался, надо самому и выход найти.
Коля хотел повторить, что он здесь вообще не при чем, но в это время хлопнула дверь, и в проходе появилась подтянутая фигура главного инженера.
– Ну что, ЧП? – спросил он весело, совсем не подобающе ситуации.
– Да, вроде, – Валера пожал плечами, – за ними ж не уследишь. Они как мартышки везде лезут и никакой техники безопасности. Для них это вроде западло, как-то страховаться.
– Ерунда, – главный махнул рукой, – живой и ладно. Может, он специально прыгнул, чтоб в лазарете месячишко отдохнуть – тут такое бывает. Тут иголки глотают, чтоб язву спровоцировать, а это, можно сказать, «на боевом посту» – это ж за счастье!.. Значит так, ребята, на сегодня заканчивайте, а то сейчас опера придут – будут следственные мероприятия проводить; вам это ни к чему. Отдыхайте, а завтра, как обычно; утром у вас будет другая бригада, и вперед. Пойдемте, я вас выведу.
Коля почувствовал, будто жизнь начинается заново – новая бригада, новые отношения. Уж теперь-то он научен горьким опытом и не поддастся ни на какие провокации. Жаль было только старика – с ним и работалось хорошо, да и хотелось отблагодарить за эффектное завершение «чайной эпопеи».
– Товарищ старший лейтенант, – сказал Коля, когда они остановились у КПП, собираясь прощаться, – а нельзя ли оставить одного человека из старой бригады?
– Кого? – удивился главный инженер.
– Я не знаю имени, но номер у него на бушлате – двадцать восемь… кажется, шестьдесят четыре… или сорок шесть… Старик такой; он прекрасный специалист и человек спокойный.
– Подожди. Такого номера не может быть. У нас в колонии всего шестьсот человек.
– Но я помню четырехзначный номер. Двадцать восемь…
– Говорю, такого не может быть! Я всех их знаю – три года отрядным служил, пока институт не закончил. Что-то тебе померещилось.
– Значит, померещилось, – растерянно согласился Коля.
– Все, ребята, до завтра. Пойду разбираться с этими сукиными детьми. Кстати, автобус будет только к концу дня, но, вон, видите, прапорщик у «Жигулей» крутится? Подойдите, он вас до города бросит. Скажите, я попросил, – старлей улыбнулся по-мальчишечьи задорно, как в самый первый день, да еще подмигнул при этом. Коля даже усомнился, он ли утром сидел в караульном помещении, инициируя обыск.
Прапорщик согласился без возражений. По-видимому, он сам был не прочь пообщаться с новыми людьми, и Валера с удовольствием поддержал дежурную беседу о воронежских ценах и тяжелой жизни наладчиков. Коля слушал их болтовню, тупо глядя в окно и пытаясь понять, в чем ошибся. Может, четвертая цифра была просто масляным пятном?..
Прапорщик довез их до самой гостиницы; не выходя из машины, махнул рукой и развернулся, чтоб вернуться в колонию.
События сегодняшнего дня, закружившие Колю, словно шторм утлую лодчонку, но все-таки прибившие к счастливому берегу, требовали выплеска радостных эмоций.
– Может, поужинать в кафе? – предложил он, – неохота в магазин тащиться, – а в тайне подумал: …Вдруг появятся и женщины, если уж судьба начала преподносить мне подарки?..
– Давай. Сегодня у тебя меченых денег нет?
Коля уставился на Валеру, не зная, то ли пошутить, то ли разозлиться, поэтому лишь несколько раз беззвучно открыл рот, подбирая нужные слова.
– Ладно, – Валера засмеялся, хлопнув его по плечу, – это я так, на всякий случай. Ты у нас теперь стреляный воробей. Только пойдем сначала хоть помоемся.
Когда они поднялись в номер, Коля сразу направился в ванную. Ему казалось, что избавившись от запаха масла, он и сам превратится в нового человека. Быстро сбросил одежду, придирчиво осмотрел себя в зеркале, висевшем над раковиной, и взгляд остановился на крестике. Коля впервые рассмотрел на нем человеческую фигуру; осторожно взяв тонкую пластину, неожиданно поднес ее к лицу, словно выполняя некую естественную потребность. Губы коснулись металла, показавшегося теплым, и от него совсем не хотелось отрываться…
КОНЕЦ
