Игорь Парфенчук - Оставшиеся в СССР (сборник)

Каждый встретил войну по разному: одних она застала за мирным трудом, других на боевом посту.

Война прошла красной нитью в жизни любого из нас, четко отделила «до войны» и «сейчас».

Для меня она началась чуть раньше – в цветущем мае. Тогда я этого не понимал, и произошедшее в тот далекий день, казалось мне исключительным событием, но это был экзамен.

Звать меня Геннадий, родился и вырос я на Украине в городке Затишье, что недалеко от Одессы. Городок наш небольшой – тысячи три – четыре жителей. Отец был моряком, служил заряжающим на линкоре «Слава». В 1915 году в бою у Ирбенского пролива был ранен, потерял ногу. Это и спасло ему жизнь. Немногие со «Славы» вышли живыми из первой мировой, буржуазной, а потом и гражданской войны. Я тогда совсем малым был.

Море отец очень любил. Знал много диковинных историй. Садил меня на колени и долго-долго рассказывал. Сейчас уже мало что помню. Остались только приятные воспоминания о чем-то далеком, волнующем и светлом. Это хорошее всегда возвращается ко мне, когда смотрю на море.

По вечерам у нашего дома собирались знакомые. Отец выносил гармонь и начинал петь морские песни. Летом по воскресеньям отец возил на привоз в Одессу вишни. Всегда брал меня с собой. «Для контролю за снующим людом и количеством выпитого», – как говорил отец.

После продажи вишен и доброй чарки самогона в ближайшей харчевне, мы обязательно шли к морю. Спускались к самой воде. Стояли на берегу, долго молча смотрели вдаль – туда, где виднелись корабли на рейде.

Море я полюбил с детства. И когда настала пора призываться в Красную Армию – просился во флот. Попасть служить туда, также как и в авиацию, было непросто. Партия и комсомол направляли туда самых честных, принципиальных, боевых комсомольцев.

До призыва я работал механиком на городском элеваторе, трудился честно, добросовестно. Учитывая мою дисциплинированность, отличные отзывы директора элеватора и личную просьбу, горком комсомола дал мне путевку во флот.

Сперва я попал в учебную часть в Новороссийске. Готовили из нас водолазов – подводников. Потом курсы младших командиров. Через шесть месяцев, я старшина второй статьи Кольцов, овладев премудростями водолазного дела, был направлен на Севастопольский морской завод и зачислен в команду по подъему затонувших кораблей.

Через год я стал классным специалистом. Электро-газо, подводная сварка, подводные работы на корпусе, подвод тросов понтонов – все было доступно мне.

За каких-то восемь месяцев мы подняли две канонерки и один сторожевой корабль, из тех что затопили в 18‑ом.

Потом подошел конец моей срочной службы. В то время на берегу меня никто не ждал. Море и службу я любил, а потому решил остаться на сверхсрочную. Меня перевели на эсминец «Стремительный».

Наш эсминец входил в состав 1‑го дивизиона эскадренных миноносцев эскадры Черноморского флота. Я был приписан к БЧ‑3 – минноторпедной. Назначен на должность командира водолазной команды. Собственно команда состояла из меня и старшего краснофлотца Молчанова. Положено было еще восемь моряков. Но до очередного призыва нас оставалось только двое.

Дело было в пятницу. Наш эсминец патрулировал у входа в бухту и близ лежащем районе. Стоял я у кормового бомбомета и по приказу моего командира – старшего лейтенанта Гаврилюка ремонтировал направляющие. Совместно с моим подчиненным Молчановым.

Что до фамилии, так это точно: Молчанов и есть Молчанов. За всю совместную службу только и знал, что родом он из под Вологды, что рыбалка у них на Сухоне отменная и еще есть хорошая девушка, по имени Глаша.

Так вот, про рыбалку и Глашу я уже знал, а больше Молчанов ничего и не сообщал. Молчанов! А так хотелось с кем-то отвести душу.

На море штиль. Воздух, казалось, застыл. Легкие сумерки уже начали опускаться. Время от времени взлетали сигнальные ракеты. Подходил конец нашего дежурства. Мы уже собрали инструмент, отряхивали робу, готовясь к вечерней поверке.

Вдруг объявили боевую тревогу. В раз все пришло в движение. Застучали каблуки матросов. Захлопали люки. Старшины поторапливали краснофлотцев. Я и Молчанов заняли место согласно боевого расписания. Проверили снаряжение – два комплекта нового, только доставленного с базы легких водолазных костюма. Проверили давление в баллонах с кислородом.

От нашего занятия мы были оторваны окриком рассыльного:

– Главстаршине Кольцову немедленно прибыть к командиру.

Не теряя времени я быстро побежал в капитанскую каюту.

Командир стоял, склонившись над картой. Было видно что он взволнован. В правой руке карандаш, левая сжата в кулак. На краю стола – дымящаяся недокуренная папироса.

Я доложил, как полагается:

– Товарищ капитан второго ранга, главстаршина Кольцов прибыл по вашему распоряжению!

– Добро Кольцов, – тихо произнес капитан и, не отрывая глаз от карты, жестом приказал подойти к столу.

– Настал и твой черед Кольцов. Небось заждался, – попытался улыбнуться капитан.

– Так точно, товарищ кавторанг.

– К делу, – сразу посерьезнел капитан.

Командир отставил в сторону карандаш, вынул из сейфа большую серую папку, на которой я успел прочесть «Личное дело краснофлотца Кольцова», и заметив мой встревоженный взгляд сказал:

– Поступило сообщение: неизвестная подлодка зашла в наши воды, возможна засылка диверсантов – аквалангистов. – Я знаком с вашим делом. Здесь сказано что вы неплохой водолаз, знакомы с новым дыхательным аппаратом, хороший морской сварщик?

– Так точно, товарищ кавторанг!

– Так вот, продолжил капитан, – подойди к карте, смотри: это вход в бухту. Он в виде кувшинного горла. Глубина до 30-35‑ти метров. Вот здесь, в самом узком месте натянута стальная сеть – для защиты от вражеских водолазов и подлодок. Сеть из двух кусков. Между ними есть небольшой разрыв – проход для наших кораблей. Проход хорошо охраняется. Просматривается и прослушивается. Через него враг пройти в бухту не может. Другое дело сеть. Сеть можно повредить и попасть в бухту.

– Приказываю тебе и Молчанову получить новые дыхательные аппараты-акваланги, погрузиться и осмотреть сеть. О задании никому ни слова, после осмотра сети доклад лично мне. Посылаю тебя, потому что ждать спецкоманду с берега не имею права. Через семь минут мы будем на месте. Даю вам на сборы десять минут. От эсминца отойдете на кабельтов в сторону открытого моря. Связь держать сигнальными огнями. Предупреждаю: задание строгой секретности. В воде быть внимательным, противник матерый. У меня все. Остальные инструкции получишь у командира своей БЧ.

В лодке мы с Мочаловым сидели уже через пять минут. Нам выдали специальные двухслойные резиновые костюмы со стеклянными шариками между слоями – для лучшей изоляции, кислородные дыхательные аппараты, ножи, факела, кабель – сигнал, фонари. Ребята пожелали нам счастливого возвращения.

Скоро мы были у назначенного места. Стало совсем темно. Я приказал Молчанову находиться в шлюпке, строго следить за сигналами, которые буду подавать, и держать постоянную связь с эсминцем, а сам обвязавшись кабелем спустился под воду.

Признаюсь сначала было жутковато. Вокруг сплошная чернота и тишина, которая давит на уши. Направление к сети держал по компасу. Плыть пришлось недолго. Луч света выхватил из тьмы стальные кольца поросшие ракушками. Цепляясь за них руками я доплыл до конца ее, к тому месту где сеть была прикручена к бетонным столбам волнолома. Немного отдохнул. Но нужно было торопиться – запаса кислорода оставалось всего на 30 минут. Подал контрольный знак Молчанову: все в норме. Начал тщательно осматривать каждое кольцо. Смотреть было трудно. Ракушки так плотно прилепали друг к другу, что нельзя было понять где и что. В некоторых подозрительных местах приходилось отдирать их руками. Я опускался на самое дно, начинал смотреть снизу, постепенно поднимаясь наверх. Метр влево и снова на дно. И опять наверх. Наверное, прошло много времени, я совсем забыл посмотреть на часы, кабель вдруг задергался в моей руке – это Молчанов просил отозваться. Дальше я пошел чуть быстрее. Осмотрел больше половины сети. И тут я увидал совершенно чистое кольцо. На нем не было моллюсков. Большое подозрение закралось в мою душу. И я не ошибся. Кольцо было разрезано в двух местах. Как будто кто-то рубанул тесаком по нему. В одном месте насквозь и чуть дальше до половины. Кто-то помешал. Я помешал!

Скажу вам, внутри у меня все похолодало. Рядом враг. Я выключил фонарь. Минут пять всматривался в темноту, но ничего не видел. Привязав конец кабеля-сигнала к поврежденному кольцу, переборов в себе страх – поплыл смотреть дальше. Дальше все было в порядке.