Куда я иду? Зачем?
На привалах взлетали в воздух и опускались точно на свои места котелки и опоры для палаток, сами собой зажигались костры, иногда – падали деревья и люди хватались за голову. Она старалась быть осторожнее; все-таки эти люди шли вместе с ней. Парни Кеймы были из деревни, в которой начинали строить воинский дом – согласно новому указу, обучать ружейному бою забирали только крепких молодых мужчин, и тогда парни ушли в разбойники, все, кому хватило смелости.
Голова болела то и дело, иногда руки сжимала невидимая хватка, которую с трудом удавалось разжать. Никто к ней не подходил, кроме главы побратимов и ее немногих растерянных погорельцев, которые смотрели на нее с возрастающим уважением. Она слышала, о чем они думают – кто похрабрее.
Хорошо бы ее было как-нибудь прижать… Или мы не люди? Сколько хитростей у людей? А сколько ног у скуты?
Но даже скута прячется, если некому ее бояться. Потому что тогда становится ясно, что ее дело – поедать мух и пугать детей. И на свет из незаметной щели вдруг выходит паук, перелинявший за зиму, а паук побольше скуты будет. С две ладони, и ноги длинные.
А боги часто относятся к людям, как…
Как относятся к людям боги?
С Сэиланн творилось что-то странное. Этих людей не хотелось ни жечь, ни обижать, ни бить, как слуг, по лицу, ни посылать за добычей. Прятаться от них было незачем. Для них хотелось что-то сделать, хотя они были не дети, а взрослые.
Она училась у своей силы.
Лесные побратимы промышляли грабежом и разбоем. Они не сидели безвылазно у дороги и не устраивали там гнезда, как это представляла себе Сэиланн – Кейма расхохотался бы, скажи ему кто-нибудь еще такую чушь. Но тут смеяться было себе дороже – вдруг она опять молнией шарахнет? Не по нему, но товарищей тоже жалко. Проще уж объяснить.
А как прятать в лесу ездовых птиц? Им там неудобно, птица либо скачет, либо сидит. Их надо кормить мясом, а не только насекомыми. Откуда мясо?
Грабеж на большой дороге оказался для нее чем-то вроде сложного колдовства; откуда, к примеру, побратимы узнавали, когда пойдет караван? И как они добивались у крестьян ночлега? Нет, это понятно, можно напугать отца семейства, нож к горлу приставить, пригрозить спалить дом… Но по второму-то разу как?
Кейма объяснил ей, что пугать приходится не всех, а некоторым, наоборот, полезно оставлять кое-что после удачного налета. Никто в этих краях не любит законную власть. Иногда от нее полезно отбиться, свалив на разбойников. Она страшно развеселилась, когда услышала описание игры в прятки с солдатами на поле вьюнков, заставленном жердями, и удивилась, узнав, что у разбойников тоже есть родня. Выражение лица у нее было всегда самое невинное.
Она слышала землю на два перегона вперед, если не уставала. Ее ум был ограниченным и хитрым, как у ящерицы.
Интересно, думал Кейма, притворяется или как?
Иногда побратимы «навещали» города и поселки. Кейма рассказывал, в городах были смешные приспособления с зубчатыми колесами, улицы, мощеные камнем и деревянными плахами, медные трубки на стенах домов, на полу мозаика и в окнах – блестящие стекла. Она как будто видела наяву, как разноцветное толстое стекло дрожало отблесками, вмурованное в каменный пол. Сэиланн с трудом вникала в описание вооруженного налета и долго удивлялась, как это можно такими небольшими силами – двадцать человек! – удержать в подчинении и старейшину, и жителей, и крестьян… Там же целый город! Конечно, совсем небольшой… А старейшина – важный человек, он говорит, кому на ком жениться, когда сеять, когда работать!..
– Не так уж и много там воинов, – объяснял глава, рисуя в воздухе что-то непонятное. – Всадников обучают тоже не везде. Не каждый городок в этих краях обязан отправлять обученных воинов в императорскую армию. А деревня – тем более. Мы всегда быстрее, чем вояки – хватай да удирай, главное – выбрать правильно. А один раз мы сделали вот так… Видишь, вот широкая улица, вот дом старейшины, а вот площадь… Один раз мы проскакали по улице с боевым кличем, ворвались в дом старейшины и захватили его семью. Им оставалось только отдать нам золото, деньги и побрякушки – если бы кто-то начал лезть в дом, мы бы прирезали его жену и детей, вот так. Он тоже человек.
– А почему вас так мало? – спросила сэи. – Твоих побратимов с моими дураками – всего полтора десятка! Раньше, ты говорил, у тебя была самая большая шайка на этой дороге.
– Так зря мы полезли отбивать то барахло… Но теперь-то ты с нами? Или нет?
– С вами, с вами – проворчала Сэиланн. – Пришибить кого-нибудь, чтобы ты не сомневался?
– Да ну тебя, богиня… – отодвинулся Кейма. Он уже убедился, что спит она чутко, а врасплох ее не застанешь. Она была какая-то взвинченная, даже когда шутила. Едет, и ладно…
Совершенно непонятно было, что с ней делать, и страшно, что взял с собой. То ли взрослая ехидная дама, то ли дурочка-девочка. Согласилась, и все.
– Я буду богиня. Я и есть богиня.
Она подобрала покрывала и величественно ушла за кусты.
Несколькими днями позже их окружили.
Отряд свернул с дороги, углубился в лес и двигался по направлению к знакомому гнезду, когда Сэиланн почуяла недоброе.
– Ты уверен, что именно там вы прятались прошлый раз?
Кейма изобразил вежливое удивление.
– Неужели сэи сомневается, что я не дурак? Эту заимку я нашел три года назад, когда…
– А там должен кто-то ждать?
– Нет… стойте! Парни, стоять! Стоять!
Кейма замахал руками и попытался без лишнего шума увести отряд, но было поздно – деревья расступились, и глазам побратимов открылась поляна, на которой их действительно ждали.
Сэиланн с интересом разглядывала полукруг солдат, которые так верно ждали их на краю поляны. Разбойники спешно строились в похожий порядок – и замирали под дулами ружей. Сэиланн рассеянно отмечала, что видит – синюю форму, блестящие на солнце значки и пряжки, тяжелые дула…
Людей не видит.
Сейчас она была одета в такую же форму и сандалии. Обгоревшие покрывала пришлось выкинуть на прошлой стоянке – они начинали расползаться по ниточкам, а других у нее не было. Солдаты обращали внимание не на нее, хотя она была рядом с Кеймой. Мало ли, в какую рванину одеты разбойники.
Стоят. Тоже людей не видят.
Интересно, нужно их ненавидеть или нет? Злиться на них можно. Даже нужно. Убить их тоже можно. А ненавидеть?
Она вдруг поняла, что не имеет никакого представления о ненависти. Только о страхе.
– Квара, что ли? – Кейма бубнил себе под нос, считая незваных гостей. – Не квара… Викта. Пол-квары. Со своим главой, со знаком отличия. Сэи, это тот самый отряд, который за нами! А вторая половина ждет нас в гнезде.
– Значит, они вас нашли – равнодушно отозвалась Сэиланн. – Что будем делать?
– Ждать… А потом биться… Сэи, не стоит тебе тут стоять!
Не шевелиться! – закричал глава вражеского отряда. – Вы на прицеле!
Разбойники успокоили птиц, и Кейма крикнул: – Чего вы хотите?!
– Сдайтесь сейчас, и вас осенит милость императора! Вас будут судить справедливым судом!
Побратимы дружно захохотали. Эхо заметалось по лесу и умножило ор.
– Как же, справедливым судом! – продолжил упражнять глотку Кейма и добавил несколько весьма справедливых слов о справедливом суде. – Клевал я!..
С обеих сторон захохотали снова.
– Чего они ждут? – бормотал незадачливый побратим, не отрывая глаз от блестящих на солнце ружей. – Командир у них непростой… Сэи… Сэи, ты можешь их подслушать?
– А ведь и правда, – прошептала Сэиланн.
Она представила, что ее слух – тонкая травинка, которая вытягивается до самого неба. Кейма следил за тем, как ее глаза затуманиваются, а лицо становится все бледнее.
– Сэи…
Собственный шепот отозвался эхом у нее в ушах: «правда… правда… правда…»
Шепот поплыл по поляне и отразился от блестящих пряжек на ремнях и отворотах мундиров, от перстней на руке человека, сидящего верхом рядом с главой. Все блестело.
– Она с ними? – спросил тот.
Глава пожал плечами и сказал:
– Кто-то из них, господин… Даже не разберешь, кто тут женщина. Подождите стрелять. Она может все испортить. Нужно определить, где она…
– Это не за вами! – лихорадочно начала объяснять Сэйланн. – То есть не совсем.
– Это как? – не понял Кейма.
– Это меня!.. Они хотят обездвижить меня и уже потом стрелять! Вас всех сейчас… вы им только мешаете!
Кейма подвигал коленями, позволяя дротику, закрепленному у седла, выйти из петли. Нож он вытащил бы в долю секунды. Если бы это хоть чем-то помогло… Но если и умирать, так с оружием в руках.
– Ясно! Скажешь, когда соберутся!
Она кивнула.
Вперед выехал какой-то толстяк в серой одежде и заорал:
– Сдавайтесь или умрите!
Разбойники стояли молча.
