Натка отправилась в комнату к сыну. Только у него и можно было поживиться местными телеканалами. В гостиной правил бал спутник, благодаря которому Натка следила за перипетиями героев российских сериалов и болела за участников всевозможных шоу. Валерка же сразу отказался от антенны, заявив, что «этого добра» – сериалов и шоу – хватает на любом телевидении. «А еще тут ведущие круче».
– Так они же говорят по-испански! – изумилась Натка.
– Потому и круче.
Что ж, поглядим на крутизну.
Она включила телевизор и через несколько секунд с удивлением разглядывала испанский вариант шоу «Кто хочет стать миллионером?». Пары минут оказалось достаточно для того, чтобы понять: единственное отличие – язык. В остальном же – оформление студии, музыка, правила – российская и испанская передачи полностью совпадали. Это было закономерно: правообладатель, продавая свое детище, диктовал определенные условия, и покупатели их принимали. Но неужели манера ведения передачи тоже входила в список предъявленных требований? Испанский ведущий – обаятельный мужчина примерно пятидесяти лет – умело держал интригующие паузы, смотрел на игрока проникновенным взглядом, наполненным одновременно и сочувствием, и хитрецой, и, судя по бесконечному сомнению, написанному на лице участника, пытался с абсолютно невинным видом окончательно его запутать. От момента вопроса до финального ответа проходило так много времени, что Натка, не торопясь, успевала посоветоваться с Гуглом и не только прояснить для себя суть вопроса, но и найти на него правильный ответ. Она забавлялась таким образом минут двадцать, пока неожиданно не почувствовала себя уставшей. Несмотря на развлекательный характер передачи, Натка продолжала работать. Это не отвечало требованиям задания, и она с некоторым сожалением (вошла во вкус) переключила канал.
Здесь громко пела какая-то местная поп-группа. Для того чтобы снова воспользоваться помощью переводчика, надо было выдернуть из контекста хотя бы несколько связных фраз. Но Натка, как ни напрягалась, не смогла уловить ничего членораздельного, кроме двух «amor»[12] и одного «un beso»[13]. Решив, что «любовь везде одинакова», она со спокойной душой продолжила свое путешествие по местному телевидению. Натка понаблюдала за тем, как сурикаты спасаются от тигров (ни те ни другие испанским не владели), посочувствовала рыдающей девушке, постоянно повторяющей сквозь слезы, что «Jose es una mierda»[14], и даже списала с экрана рецепт запеченной телятины с розмарином, в искусстве приготовления которой соревновались местный шеф-повар и очаровательная домохозяйка. «Освою, – подумала Натка, – и тоже отправлюсь на состязание». Она, естественно, имела в виду язык, а не мясо. С мясом ее отношения давно были налажены, и испортить их не могло даже то, что в последнее время мало кто хвалил Наткину стряпню.
В конце концов щелкать пультом надоело. Несмотря на то, что поняла Натка значительно больше, чем рассчитывала, удовлетворения она не испытывала. Все, чем она занималась на протяжении часа, никак не соответствовало заданию «Отдохните». Натка выключила телевизор. Задернула шторы в комнате сына, убрала брошенные на стуле вещи в шкаф, полила цветы во всем доме, выпила чай, бесцельно постояла у окна на террасе, тщетно ожидая очередного подарка судьбы: звонка телефона, неожиданной телеграммы или просто манны небесной, что снизойдет с готовым решением задачи – отправит ее на Гоа, или на Тенерифе, или просто на местный пляж.
Пляж, кстати, мог стать неплохим вариантом для отдыха. Но, во-первых, там она уже сегодня была, а во-вторых, специальные поездки к морю служили Натке не отдыхом, а своеобразной фитнес-тренировкой. Она бегала у кромки воды, плавала на большие расстояния и, даже лежа на песке, то скручивала талию, то задирала ноги, испытывая от всего происходящего неясные ощущения выигранного сражения. Будто собственное тело оставалось ее единственным оружием против ударов судьбы и могло ей позволить выиграть хотя бы одну схватку. Ей почему-то казалось, что, явись она к морю просто понежиться под солнцем, проигранным окажется не просто сражение, а целая война. А войну Натка заканчивать не собиралась и белый флаг поднимать не хотела.
Она еще какое-то время побродила по дому: с террасы в кабинет, из кабинета в спальню, оттуда на половину мужчин, на кухню и обратно. Ни звука: ни звонка, ни окрика, ни вздоха. «Была бы собака, пошла бы с ней гулять. Чем не отдых?» От внезапности собственной мысли Натка резко остановилась, а потом бросилась собираться с лихорадочностью, свойственной человеку, который боится упустить что-то важное. Она влезла в джинсы, натянула первую попавшуюся майку, сунула ноги в шлепанцы и небрежно провела щеткой по уже высохшим волосам, успев бросить на себя в зеркало мимолетный взгляд. Шевелюра безобразно взъерошена (без укладки ее пушистые волосы всегда топорщатся в разные стороны), глаза горят, как у бешеной собаки, рот перекошен в странно безумном нетерпении, щеки покрыты болезненным румянцем. В общем, картина впечатляющая. Впечатляющая в основном оттого, что единственная мысль, пришедшая Натке в голову от увиденного, была: «Я красивая». Это оказалось так неожиданно и так противоречило всей имеющейся в запасе логике, что Натка, немного притормозив торопливые сборы, позволила себе немного подкрасить глаза, чтобы «бешеная собака» не укрылась ни от одного случайного взгляда. Она схватила сумочку и спустилась в гараж, взялась за ручку машины, но тут же отпустила ее. «Гулять так гулять». Натка вышла из калитки пешком и бодро направилась к крепости. Кто сказал, что гулять можно только с собакой? В компании с умным человеком это делать тоже приятно. И подумать можно о многом, и поговорить о чем угодно, да и помолчать без напряжения. Прекрасный отдых.
Средневековая крепость Вилья-Велья в Тосса дель Мар привлекала толпы туристов, что естественно для основной и практически единственной достопримечательности города. Ее стены, выдающиеся в море и возвышающиеся над курортом, прекрасно сохранились для своего близкого к тысячелетию возраста. Они дышали царственной древностью, хранили тайны пиратских набегов, обещали покой и безопасность, сияя искусной подсветкой по ночам, и вызывали зловещий ужас в предрассветные часы, когда иллюминация гасла и лишь мерцающий огонек маяка «Camino de la Luz» продолжал мигать, то ли предупреждая путников об опасности, то ли заманивая их в глубокие подвалы крепости.
Подвалы были плодом Наткиного богатого воображения. Она всегда сторонилась этих стен старого города. Натка изначально была против жизни на курорте. Ей не хотелось существовать среди баров, ресторанов и пьяных туристов. Но Андрей оказался прав: Тосса была идеальным местом для жизни. Рестораны не шумны, бары немногочисленны, а туристы в основном великовозрастны и очень приличны. К тому же этот дом на скале, который им сняли, развеял последние сомнения. Пейзаж был настолько чарующим, что не оставлял никаких сомнений в том, что любая, даже самая запущенная, история не сможет закончиться здесь печальным финалом. Во всяком случае, Натка всегда приободрялась, как только перед ее взором открывались желтые крыши домов, утопающие в зелени южных деревьев, скалы на противоположном берегу залива и бескрайние морские просторы, хранящие в себе никем не разгаданную тайну вечности. Но вместе с тем пейзаж до сих пор оставался предметом ее любования, но не изучения. Главному городскому пляжу, усеянному загорелыми телами, она предпочитала пустынный, находящийся в соседней рыбацкой деревушке. Вряд ли кому-то из отдыхающих пришлись бы по вкусу Наткины спортивные экзерсисы. А если бы и так, то ей самой было бы неудобно задирать ноги на глазах у праздно загорающей публики. В местные рестораны Натка не ходила, в бары не заглядывала (что там делать одной?). Иногда заезжали с Валеркой в небольшую пиццерию, где он наслаждался пиццей на удивительно тонком тесте, а Натка жевала овощной салат и пила минеральную воду, размышляя о том, что в глазах большинства она выглядит не совсем нормально: в бокале нет белого вина, в тарелке отсутствуют морепродукты. И то и другое Натка любила. Даже очень. Но считала это даже не пищей, а скорее процессом, для участия в котором необходимы хотя бы двое. Валерка членистоногих и ракообразных не ел, до вина не дорос, да и подобную трапезу, честно говоря, дóлжно было разделять никак не с сыном. Если же душа требовала праздника, то Натка отправлялась в Жирону. Там всегда можно было побродить по узким улочкам, пройтись по лавочкам и магазинчикам или завалиться с Паолой в какой-нибудь караоке-клуб, чтобы до хрипоты надрывно исполнять песни любимого Наткой Брайана Адамса. В последний раз на «I1m still loving you» она даже прослезилась, и подруга заявила, что ей следует не торчать в Жироне, а катить в свою Тоссу к Андрею. На что Натка, конечно же, огрызнулась, отметив, что Тосса «совсем даже не ее, да и Андрея там застать очень сложно».
