– А ты говоришь – не стоит! – с гордостью сообщал жене за вечерним застольем Шура, потирая свежеприобретённый фингал на скуле. – Двоим вдул! Ты бы не помешала, они бы у меня по второму кругу пошли.
– Гад ты, Шурка, – размазывала по щекам слёзы Рая. – Знаешь, что люблю, и пользуешься. Но смотри, у меня характер жёсткий, терпение не из резины сделанное. Допрыгаешься.
И Шура таки допрыгался.
На языке уголовного кодекса аффектом называется внезапно возникшее состояние сильного душевного волнения, вызванное в том числе аморальным поведением потерпевшего.
Поведение потерпевшего Александра Рогачёва в тот роковой день отличалось исключительной аморальностью. Очередная доброхотка позвонила Рае на работу: «Слышь, подруга, твой кобель опять за старое взялся. Опять б…дей привокзальных в дом привёл. Там у них такая пьянка-гулянка, шумят так, что я радио не слышу. Угомонила бы ты его, а то всех уже достал. Короче, или ты через десять минут придёшь, или я ментовку вызываю».
Раю взволновал не столько факт вторжения очередных потаскух в её семейное гнездо, сколько то, что сегодня она оставила дома слегка прихворнувшую Дашу.
«Ребёнка бы постеснялся, тварь», – подумала Рая, отпросилась у заведующей на несколько минут и побежала домой. Залетев в комнату, она этот самый аффект и словила. Вид обнажённой кучи-малы на супружеском ложе её, конечно, не порадовал. Но мощный адреналиновый удар по ослабленному алкоголизмом Раиному сознанию был нанесён другим обстоятельством. На краю постели, внимательно наблюдая за происходящим, сидела Даша. Абсолютно голенькая восьмилетняя девочка. Кто снял с неё одежду – потом долго пыталось разобраться следствие. Возможно, в этот тёплый летний день затемпературивший ребёнок сам разделся догола, тем более что папа и сразу две взрослые тёти разгуливали перед ней нагишом, не испытывая ни малейшего стеснения. Но в воспалённом воображении Раи возникла совсем другая картина: пьяный муж трясущимися от похоти руками снимает с девочки трусики и усаживает её на краю осквернённой супружеской постели дожидаться своей очереди. «Допился, мразь! Дочь вместо виагры использует», – мельком подумала Раиса, отправляясь на кухню. Вернулась она оттуда с острым ножом для разделки мяса.
Триллер, который в тот день наблюдали соседи Рогачёвых, никак нельзя было назвать комедийным. Шлюхи на этот раз визжали особенно истошно. При этом они, даже не пытаясь прикрыться и не заботясь о судьбе своего тряпья, неслись по улице, пугая сограждан видом окровавленных ляжек. Это была кровь Шуры Рогачёва. Шлюхи не пострадали (по крайней мере, физически), а вот Шура скончался на месте от множественных ножевых ранений в область живота, шеи, паха, других жизненно важных частей тела. У Даши, на её счастье, к тому времени поднялась настолько высокая температура, что в её сознании абсолютно не зафиксировалась кошмарная сцена убийства.
Раиса получила увесистый реальный срок в восемь лет лишения свободы. Попытки адвоката переквалифицировать убийство на почве ревности в убийство в состоянии аффекта были безуспешными. Несмотря на то что судебно-психологическая экспертиза пришла к заключению о наличии «длительной психотравмирующей ситуации, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего», прокурору удалось убедить суд в том, что, несмотря на это, Рая могла контролировать свои действия. Спустя много лет Даша читала протокол судебного заседания…
Прокурор: Скажите, подсудимая, где вы взяли орудие убийства?
Подсудимая: На кухне.
Прокурор: А где именно – на кухне? Нож лежал на столе?
Подсудимая: Нет, у меня специальный ящичек есть для столовых приборов.
Прокурор: Так, значит, вы прошли на кухню, открыли ящичек для столовых приборов. И что вы там увидели? Там лежал тот самый нож в единственном числе?
Подсудимая: Нет, у меня целый набор разных ножей там лежит, шесть штук.
Прокурор: Обращаю внимание уважаемого суда, подсудимая могла контролировать свои действия до такой степени, что вспомнила, где у неё находятся ножи. Из всего набора, включающего в себя шесть режущих предметов, она выбрала самый большой и остро заточенный нож. В протоколе осмотра места преступления этот факт отмечен особо. О каком аффекте в таком случае может идти речь? Квалификация по части 1 статьи 105 у меня не вызывает ни малейших сомнений.
Рая не смогла объяснить суду, что тот самый нож был её любимым кухонным инструментом: им можно было резать любые продукты, а его рукоятка как бы сама собой ложилась в ладонь. Так что схватила его она совершенно автоматически. Наличие малолетнего ребёнка у потерпевшей не было признано судом в качестве смягчающего обстоятельства, поскольку алкоголики-родители (факт постоянных пьянок в семействе Рогачёвых со всей очевидностью подтверждали свидетельские показания соседей) положительно повлиять на воспитание дочери не могут. Ей ещё относительно повезло, государственный обвинитель пытался пришить Рае вдобавок покушение на убийство двух и более лиц, но её спасло то, что перепуганные шлюхи в один голос показали: Рая направляла свою убийственную ярость только на мужа, не обращая на них никакого внимания. Да и судья, одинокая женщина, расставшаяся с мужем по причине блудливости благоверного, не пошла навстречу пожеланиям прокуратуры. Иначе Раисе вообще светил срок лет в двенадцать.
Раиса отправилась на зону, Даша переехала к бабушке.
А дальше в судьбе Даши всё развивалось ещё более трагично.
Счастливые годы жизни с бабой Зиной пролетели для Даши незаметно. Внучка с бабушкой стали со временем настоящими подружками, несмотря на разницу в возрасте и то, что Зинаида Викентьевна была настоящей интеллигенткой, а Даша являла собой результат безалаберного воспитания безответственных родителей. Видимо, сказывалось сходство темпераментов, в чём-то похожая жизненная позиция бабушки и внучки. Обе были минималистками, для полного счастья им нужно было совсем немного: крыша над головой, самый простой житейский комфорт – горячий сладкий чай по утрам, каша с мясом на обед, печенье со сгущёнкой на ужин, интересная передача по телевизору или занятная книжка, мягкая постель. Они понимали друг друга без слов. Даша, соглашаясь с лёгким кивком бабушки в ответ на свой вопросительный взгляд, готовила по выходным блинчики с вареньем, баба Зина в нужное время переключала телевизор с непонятной передачи о проблемах образования на интересный диснеевский мультик.
Идиллию отчасти нарушали весьма скромные успехи Даши в школе. Оказалось, что девочка страдает патологической необучаемостью. Ввиду каких-то отклонений в психическом развитии Даша не могла освоить элементарных грамматических правил и сплошь и рядом делала чудовищные орфографические и синтаксические ошибки. Бабушка тяжело переживала по этому поводу, но старалась не выказывать внучке своего неудовольствия. По остальным предметам, кроме русского языка, Даша получала в целом неплохие отметки. Но хроническая дислексия делала перспективы получения Дашей приличного образования весьма проблематичными.
Размеренная спокойная Дашина жизнь закончилась внезапно. Баба Зина скончалась ранним майским утром от сердечного приступа. Даше уже исполнилось к тому времени шестнадцать лет, она готовилась к наступлению взрослой жизни, но девушка никак не могла предполагать столь резких изменений в своей судьбе. Не успели соседки организовать девятидневные поминки по Зинаиде Викентьевне, как в Дашину жизнь вернулась мать. Так совпало, что срок наказания Раисы истёк практически в одно время со смертью её матери. Право на старую квартиру Раиса каким-то образом давно потеряла, поэтому сразу после освобождения она направилась в единственное место, где ей могли предоставить жильё, – в родной город Зинаиды Викентьевны. Для Даши вроде бы ничего всерьёз не поменялось. Мать заняла кровать покойной бабушки, а Даша по-прежнему спала на небольшом раскладном диванчике, расположенном в двух шагах от кухонной двери. Но очень быстро Даша поняла, что беззаботное детство осталось в прошлом, а будущее покрыто мраком неизвестности.
Рая теперь мало напоминала славную хохотушку, заботливую и хлопотливую нянечку детского сада. Она превратилась в угрюмую бабу, мрачная ухмылка которой не предвещала окружающим ничего хорошего. За время отсидки Дашина мать потеряла несколько зубов, что не прибавляло очарования её кривой улыбке. А поскольку с такой биографией работать в детских учреждениях ей никто бы не позволил, она нашла место сторожа на близлежащей автостоянке. Получала немного, так что жили дочь с матерью впроголодь. Даша вспомнила нехитрые кулинарные уроки, которые давала ей бабушка, и готовила в основном каши: пшённую, перловую, иногда (не очень часто по причине дороговизны исходного продукта) гречневую. Хотя бы раз в неделю она старалась разнообразить их меню белковой пищей в виде куриных ножек. «Для моего растущего организма нужно здоровое питание», – вспоминая наставления бабы Зины, рассуждала Даша.
