Витёк поднял потерянный взгляд, между ним и странным незнакомцем пробежал таинственный разряд. Тихий щелчок, запах озона. Всё закончилось.
Витёк опустил лохматую голову на руки и заснул прямо за столом. Сон был приятным. Витёк шёл по летнему лугу. Вдалеке зеленела берёзовая роща, пели птицы, стрекотали в траве насекомые, ярко светило весеннее солнышко. А навстречу Витьку шла ОНА: безумно красивая, стройная, крутобёдрая, полногрудая, будто ожившая носовая фигура старинного парусника. Светлокожая блондинка ожгла парня страстным взглядом пронзительных синих глаз и весело рассмеялась.
Действительность прервала сладкий сон Витька Мокарева.
– Молодой человек, вы что-то обронили! – кто-то теребил Мокарева за рукав.
Витёк с трудом разлепил глаза и… Он оказался аккурат нос к носу со своим вожделенным сном – лицо нагнувшейся за салфеткой девушки находилось как раз на уровне его глаз. Голубоглазый сон, не отрываясь, смотрел на него.
В полупроснувшемся сознании возникла неясная картинка: эбеновая принцесса арийско-атлантового происхождения, покачивая, как всегда, крутыми до невозможности бёдрами, удалялась в знойную даль африканской саванны. Витёк моргнул глазами, и видение пропало.
– Вас как зовут? – тряхнув космами, воскликнул парень, хватая за руку свой материализовавшийся сон.
– Лиза, – скромно ответила белокурая красавица и, покачивая крутыми бёдрами, направилась к своему столику.
– Стойте! – крикнул Мокарев и ринулся вдогонку.
В тот день Маргарита Терентьевна прошла очередной этап недавно скачанной компьютерной игры и очень этим гордилась. Воодушевлённая победой, она намеревалась вновь вступить в бой со зловредными монстрами. Собственно, сейчас она имела полное право расслабиться и поиграть. Очередное задание было выполнено, а ровный зелёный свет дюжины датчиков говорил о том, что ничего интересного вокруг не происходит. И вдруг… Нечто из ряда вон выходящее заставило её оторваться от игры и уставиться в монитор. Перед ней предстала следующая картина: по бульвару не спеша шла женщина лет тридцати. Довольно симпатичная брюнетка. Фигура, может быть, и не идеальная, но мужчины на таких внимание обращают: округлые бёдра, узкая талия, в целом выглядит очень женственно. Одета элегантно и, очевидно, следит за собой. В общем, вся она была ладненькая, миловидная. Лицо спокойное, во взгляде нет никакой агрессии, поэтому создавалось впечатление, что и в душе у неё всё так же гармонично и ладно.
С точки зрения неискушённого человека незнакомка была самой обыкновенной, если, конечно, безоговорочно принять, что привлекательные женщины – это норма. Но Марго смотрела на неё отнюдь не мужскими глазами. Отточенная за долгие годы интуиция сработала мгновенно: с девушкой явно что-то не так, это же очевидно. Подтверждал её предположение один убедительный факт. Дело в том, что в той необычной канцелярии имелась так называемая тревожная кнопка – маленькая лампочка, на которую секретарша смотрела сейчас, не отрывая глаз. Вместо обычного зелёного лампочка переливалась сейчас всеми цветами радуги.
«Быть такого не может», – воскликнула она.
Цвет датчика явно свидетельствовал о нештатной ситуации. Не меняя позы и продолжая смотреть в монитор, Маргарита Терентьевна попробовала позвать босса, но голос сорвался, и она от волнения закашлялась. Этого оказалось достаточно, чтобы подать сигнал. Через секунду Игорь Александрович уже возник у неё за спиной со стаканом воды.
– Вы это видите? – сделав несколько глотков воды, Марго наконец сумела справиться с кашлем.
– Пре-лю-бо-пыт-но, – протянул Игорь Александрович, происходящее произвело впечатление даже на него.
Наверное, стоит пояснить, почему показания одного маленького датчика привели к переполоху среди столь бесстрастных поваров кухни эмоций. Всё очень просто: тревожная кнопка загоралась только в самых экстренных случаях. И дело не в ограблении банка, датчик сигнализировал о том, что в поле зрения системы попал очень редкий экземпляр. Просто представьте: приходите вы в ресторан, а вам там рагу из динозавра подают или салат из мифического цветка папоротника. Не откажитесь попробовать то, чего в природе нет и быть не может? Вот так и наши кулинары просто остолбенели, когда специальный прибор обнаружил эту диковинку, да ещё таких размеров, что её можно приготовить и так, и эдак, поделить на несколько порций, сервировать разными способами.
– Только не упустите её!
– Ни в коем случае!
– Это потрясающе!
– Как такое возможно?
Босс и секретарша быстро обменивались короткими фразами.
– Стоп! – Игорь Александрович ткнул пальцем в бегущую по краю экрана диаграмму. – Судя по силе сигнала, она «инфицирована» очень мощной эмоцией. Номы же не делали этого?
– Нет, мы абсолютно ни при чём. И что это значит?
– У нас появился конкурент? – ответил вопросом на вопрос Игорь Александрович.
– Или бедная девочка сама довела себя до такого, – подытожила Маргарита Терентьевна.
– Вы только посмотрите! Какой генезис! – Игорь Александрович опять указал на диаграмму.
– Вижу, вижу! Идеально от момента встречи и на всём протяжении.
– Могу сказать лишь одно: так умеем только мы. Как она только ещё жива? Ведь это не первый день длится, – Джейми Оливер от эмоций был действительно удивлён, что в принципе для него было не свойственно.
– Да, приблизительный срок инкубации около трёх лет, – подтвердила Марго, проводя анализ данных.
– Она должна была давно сойти сума от эмоциональных перегрузок или выкинуть всю эту любовную чушь из головы.
– Ну, это вы, Игорь Александрович, зря. Вам ли не помнить былые времена. Тогда люди всю жизнь могли любить безответно – и ничего, жили. На войну ходили, детей рожали, женились, – предложила своё объяснение опытная леди.
– Э-э-э-э, всё это не совсем так, любезнейшая Маргарита Терентьевна. Они потому и жили, что замену своим эмоциям находили. Пусть внутри и жила несчастная любовь, но гормональный коктейль они всё же себе впрыскивали. А война – вообще милое дело. Тот адреналин все другие эмоции перекрывает, пусть хоть и на время. А туту нас чистый эксперимент. К тому же любое чувство, как мы с вами знаем, имеет момент зарождения, развития, кульминацию (собственно, это наш любимый миг апофеоза) и… Правильно! Период угасания. Впрочем, про это я уже говорил. Три-пять лет, не более – это срок чистой феромоновой зависимости. А дальше… Вы же знаете. Если бы я не обладал таким тонким чувством сострадания, – Игорь Александрович не без гордости глянул на ассистентку сверху вниз, – то, оставляя наших подопечных после кульминации на произвол судьбы, я бы особого вреда им не причинил. Помучились бы максимум пару лет – и вперёд, налаживать новую жизнь. Точнее – новые шишки набивать, ну как же без этого!
Игорь Александрович прервал свой монолог и снова взглянул на экран монитора.
Девушка медленно шла по бульвару. Её окружала такая красивая осень, что от красок захватывало дух. Иногда она подкидывала носком упавший ей под ноги кленовый лист и что-то шептала ему. Она выглядела безмятежной, и если не знать того, что знали наши кулинары, могла показаться счастливой: нежно улыбалась вечернему солнцу, играла с осенней листвой и шла куда-то, наверное, на встречу с чем-то приятным. Выдавал её лишь тяжёлый, мутный сгусток энергии, загнанный глубоко внутрь.
Для кулинаров это выглядело примерно так: перед ними пульсировал клубок эмоций в окружении сиренево-голубых всполохов, ярких, искрящихся протуберанцев. А сверху наброшена плотная сетка, преломлявшая их. При соприкосновении с сеткой протуберанцы краснеют, и поэтому кажется, что сгусток истекает кровью. Пугающее и завораживающее зрелище.
– Что ж, объект уникальный. Похоже, некоторое время назад эта девушка застряла в болоте своих чувств и теперь живёт, даже не в состоянии дышать полной грудью. Но ведь живёт. Как замороженный во льду цветок: растает лёд, и он погибнет, а пока создаётся видимость красоты и жизни! – скупая на мелодраматизм секретарша не могла не выразить своих эмоций, уж больно красивый момент предстал её взору.
«Даже Маргариту Терентьевну потянуло на лирику», – подумал Игорь Александрович.
Кстати, Марго эти мысли прочитала, хоть ей и было запрещено.
Девушка продолжала свой путь, а Игорь Александрович всё смотрел на неё, изучая самым тщательным образом. Вдруг он резко выпрямился, ещё раз взглянул нажран и произнёс:
