– В чем ваша проблема можете сказать? Жалобы на здоровье или просто поговорить зашли? – Тыч, вернувшись за стол, недовольно разглядывал незваного гостя.
– Одну минуту, доктор. Я все сейчас объясню, – засуетился рассказчик. – Так вот, я похвалил парня, дескать, учеба вещь нужная, в жизни пригодится. И тут возьми да и ляпни, в качестве примера, что я в свое время бухгалтерской науки не изучал, а сейчас, когда бизнесом занялся, впопыхах наверстывать приходится. Пацан как бы невзначай спросил, что за бизнес, узнал, в каком районе живу. Я ж без задней мысли все и выложил. Развожу, мол, на поселке нутрий. Еще и похвалился, что хобби это доходное, но с бумажками морока. Так что, сынок, напутствовал я его, учись, пока молодой, потом не наверстаешь. На том и спать улеглись. А вчера после обеда заявился к пацану посетитель, с виду зеленый, молоко на губах, но апломба полная бочка. Садится ко мне на кровать и открытым текстом заявляет, что теперь они будут моей «крышей», всю бухгалтерию берут на себя, мое же дело – «отстегивание» им ежемесячного процента от прибыли. Я сразу опешил, но, взглянув на этих сосунков, едва не рассмеялся. Ну и шутки у вас, ребята, говорю, маловаты вы еще «крышевать»-то, у самих чердаки не сформировались. Тут они поморщились и выдвинули мне ультиматум. Времени на раздумья, дед, у тебя ровно сутки. Завтра, то бишь уже сегодня, я должен им заплатить аванс за первый месяц «крышевания», иначе накажут. – Мужичок уныло ждал реакции врачей.
– Способ наказания указали? – хмуро полюбопытствовал Тыч.
– Нет. Накажут, и все. И сумму аванса назвали, равную половине моей месячной выручке.
– Но чего вы от нас хотите? – Лавриненко догадывался о характере просьбы, но хотел, чтобы она прозвучала от самого просителя.
– Так сутки прошли уже. Я поначалу серьезно их угрозы не воспринял, но сегодня мандраж начал бить, мало ли что, а вдруг действительно отморозки.
– Позвоните детям, родственникам, друзьям. Попросите их подъехать.
– Да нет у меня здесь никого. Приезжие мы. За три года особых приятелей не нажил. Сын в области живет. Не старуху же свою звать. – Мужик с досадой махнул рукой.
– Вот что, гражданин. – Григория утомила затянувшаяся прелюдия, и он решил высказаться прямо: – Мы не телохранители. В наши обязанности входит охрана вашего здоровья от микробов и вирусов, а не от беспредельщиков. Если эти молодчики и нагрянут, в чем я очень сомневаюсь, рекомендую вам нестись в ближайшую многолюдную палату и в присутствии свидетелей звонить в милицию. А теперь – до свидания. – Тыч демонстративно отвернулся от просителя и, взяв утонувший в его громадной ручище пульт, начал переключать телевизионные каналы.
Мужичок на несколько секунд застыл с маской обиженной растерянности на бледном лице. Но, поняв бесполезность дискуссии, сник и, вздохнув, вышел из ординаторской.
– Весь кайф перебил. – Хирург лениво поднялся из-за стола и щелкнул дверным замком. – Охранной фирмой мы еще не были.
– Выглядел он неподдельно испуганным. – Виктору ситуация казалась скорее несуразной, нежели комической. – Не думаю, что он со страху все выдумал. Скорее всего, прессинг действительно был.
– Если даже пара бескрышных сосунков на него в стенах отделения и наехала, наше дело здесь транзитное. Мужик напуган, это ясно. К нам обратился сгоряча, за неимением альтернативного варианта. А что мы можем? Пальчиком хлопцам погрозить и обложить для профилактики. И вообще, имеем ли мы право вмешиваться? Юридически мы обязаны лечить, а не калечить. – Словесный задор вернулся к Григорию. – Он небось рассчитывал, что мы его в дальний угол спрячем и присматривать будем до выписки. А смысл? Если угрозы действительно были и молодняк настроен серьезно, они его и завтра, и через неделю, и дома после выписки достанут. Отсидеться не получится. Да и глупо. Такие вопросы надо решать по возможности сразу и без компромиссов. – Лопатообразная ладонь Тыча с глухим стуком опустилась на стол.
– Ладно. Убедил. – Виктор указал на тумбочку: – Сорокаградусная там уже водицей стала.
– Не успела. – Григорий с молниеносной аккуратностью наполнил рюмки, не пролив ни капли. – Черт, где же Игорь шляется? Больше часа в приемнике. Это как нужно работу любить. Не замечал у него раньше…
– А с чего ты взял, что он в приемнике, – усмехнулся Виктор. – Дело молодое… Ну давай, за «быстрое решение вопросов».
– В нашу пользу и без компромиссов. – Тыч опрокинул рюмку в широко открытый рот, отправив вслед за порцией тонизирующей влаги большой кусок свежего огурца.
Лавриненко, решив оказать желудку более солидную поддержку, смачно жевал ломоть ветчины.
Коротко щелкнув, дверь отворилась, явив слегка запыхавшегося Игоря.
– А, молодая смена. Ну пеняй на себя, мы ждать заморились. – Григорий указал на заметно опустевшую бутылку.
– Обвал какой-то. – Игорь плюхнулся на диван рядом с анестезиологом. – Шел на одного. А обслужил троих. Благо первого, с подозрением на холецистит, сразу сплавил. Пузо ему намял, ложиться предложил, намекнул, что возможна операция. Мужик чухнул, заявив, что к утру, если не полегчает, на прием явится. Пока запись делал, матрону с болями в нижней части живота привезли. Я прежде гинекологов ее осмотрел, чтобы у них повода на нас спихнуть не было. Не успел попрощаться, как третий пожаловал. Тут уж не отвертелся. Наш пациент. Вон, поднимают уже.
Из коридора доносились приглушенный грохот раздолбанного лифта, скрип отделенческих дверей и отрывистые фразы на повышенных тонах. Хриплый мужской голос перекрывался женским дуэтом. Тема беседы сводилась к особенностям происхождения собеседников, их сексуальным наклонностям и умственным способностям.
– Криминал? – Тыч в который раз убрал со стола многострадальную поллитровку.
– Ранение передней брюшной стенки, предположительно ножевое. – Игорь задумчивым взглядом проводил сорокаградусную и плеснул себе газировки. – Ментов пока нет.
– Ну и не надо. – Григорий, подойдя к умывальнику, плеснул холодной водой себе в лицо. – Проникающее?
– Сложно сказать. Наружного кровотечения нет. Пузо не раздуто. – Игорь повернулся к Виктору: – Буйный он. Не дастся под местной анестезией ревизию раны сделать.
– Вопрос не в буйстве, а в силе. – Лавриненко натянуто улыбнулся. Перспектива проводить наркоз пьяному ханыжке его вовсе не радовала. – Комплекция мощная?
– Средняя. Но я серьезно, медсестрам его не удержать. Он в приемнике и притронуться к животу не дал. А тут палец в рану засовывать. Подгрузите малость, авось без операции обойдется.
– А рвота, глюки и иже с ними? – ехидно поинтересовался Виктор. Вопрос был скорее риторическим. От хирургов ответа ждать не стоило. – Ладно. Предлагаю необсуждаемый компромисс. Мы с анестезисткой стоим наготове в операционной. Вы начинаете под местной. А там видно будет. Санитарке скажи, чтобы вязок побольше захватила. Хорошо фиксированный больной в наркозе не нуждается. – Избитая фраза пришлась как нельзя кстати.
Ярко освещенная операционная резко диссонировала с сумраком отделенческого коридора. Пациент уже переполз с каталки на операционный стол, но ложиться на спину, невзирая на громкие околоцензурные аргументы медсестер, упорно не желал. Свернувшись грязным калачиком, он вяло отнекивался из-под натянутой на голову простыни.
– Григорий Васильевич, не дается ни в вену подколоться, ни живот обработать. – Операционная медсестра раздраженно ткнула зажимом в худую ягодицу больного.
– Ну это мы сейчас обеспечим. – Тыч властно ухватил непокорного за правое запястье и твердым быстрым движением развернул его лицом вверх. Взору присутствующих предстал бледный небритый субъект с заплывшими воспаленными глазами и синим крючковатым носом. Моргнув, физиономия ощерилась редкими неухоженными зубами и клокочущим с хрипотцой голосом выдала трехэтажную нецензурщину, выпустив в лицо хирургу тяжелый столб кислой отрыжки, зловонного дыхания и многокомпонентного перегара.
– Игорь, зайди с другой стороны. – Григорий еще дальше отвел правую руку больного, а его молодой коллега, ухватившись за предплечье, растянул левую вдоль фиксирующей подставки. Мужик и привстать не успел, как его верхние конечности оказались зафиксированы кожаными ремнями. Короткий матюк, подобно холостому выстрелу, эхом разнесся по оперзалу. С ногами было проще. При их движении пьянчужка, похоже, испытывал острую боль в животе, поэтому зафиксировать нижние конечности не составило особого труда.
– Тихо! – прикрикнул Тыч на разошедшегося пациента. – Не будешь мешать, все быстрее закончится, и поедешь в палату отсыпаться.
Виктор присел на круглый железный стул в углу операционной. Пока что он выступал в роли нейтрального наблюдателя. Два десятилетия анестезиологического стажа и сотни дежурств отшлифовали в нем умение находиться в состоянии спокойного ожидания. Он уже не «скрещивал», в прямом и переносном смысле, пальцы, боясь «вляпаться» в ситуацию с длительной экстренной, сулившей бессонную ночь операцией. Он просто не думал об этом с предвосхищающей изматывающей тревогой. Давно убедился он и в непродуктивности оптимистично-позитивного настроя типа «что ни случается, все к лучшему». На лучшее, особенно в профессиональной сфере, он давно уже не возлагал особых надежд. «Что дано, тем и пользуйся» – неоднократно подтверждавшая свою целесообразность и в материальном, и в психологическом отношении установка. А в данный момент под ним был жесткий прохладный стул, над ним – белый потолок операционной, а вокруг – неторопливо суетившиеся в меру раздраженные коллеги, в заботах которых он пока не имел повода участвовать.
