– По ходу, это Вадик, – тихо сказал он.
– Откуда ты знаешь? – спросила Салеева.
– По ходу он говорил, что зайдет.
Салеева пошла открывать. Она откинула сырое одеяло, сняла топор и, поигрывая им в руке, как гимнастическим снарядом, толкнула дверь. Вошел Вадик – в солнечных очках, в наглухо застегнутой черной куртке. Он плелся за Салеевой на таких же спичечных ногах, как у Миши, раскачиваясь и как будто слегка пританцовывая.
Вадик прошел по комнате, ни на кого не глядя. Выглянул на балкон.
– Может, отойдешь от окна? – недовольно сказала Салеева.
– А че все такие нервные, боже мой? – громко спросил Вадик, оглядывая присутствующих.
– Да в говне быть не хотим, – с вызовом ответила Салеева.
– Че в очках, Вадик? Модный, да? – с издевкой спросила Яга.
– Солнце, – ответил Вадик.
– Где ты солнце увидел? – спросила Яга.
Вадик снял очки. Его опухшие веки наполовину прикрывали глаза c лопнувшими в нескольких местах капиллярами.
– Че глаза такие, Вадик? – не отставала Яга.
– Не спал три ночи, – мотнул головой тот.
– Че пришел? – спросила Салеева.
– А че все такие? – Вадик снова обвел всех глазами.
Миша шмыгнул на кухню.
– Шары свои зальешь, борзеешь, – сказала Салеева, уперев руки в бока. – Твое присутствие бесит.
– Да ладно, – примирительно сказал Вадик.
– Сам ладно на халяву приходить, – повысила голос Салеева. – Вот че за человек такой? Тебе сказали – уходи.
– Распелись, – подал из кухни бесстрастный голос Миша. – Сейчас соседи опять ментов позовут.
– Это че за хуйня! – неожиданно взвизгнула Яга и подпрыгнула на месте, указывая на девушку в кресле.
– Блядь! – завопила Салеева, и все бросились к Жабе.
Салеева прыгнула на нее первой, обхватив мускулистыми ногами ее толстые ляжки. Яга, подлетев, навалилась с другой стороны, пытаясь ухватить верткую зеленую руку.
– Блядь, держите ее! – крикнула Салеева, плотнее седлая брыкающиеся ноги.
– Дай сюда, дай… – сопела Яга, ловя мельтешащую в воздухе руку.
Вадик навалился сбоку. Мужчина, вскочив с дивана, схватил Жабу за ноги, стянул с кресла на пол. Салеева съехала вместе с ней и сидела, обхватив коленками ее рыхлый живот. Вадик прижал руку Жабы к полу. Другую с остервенелым выражением лица ловила Яга.
– Пус-ти-те! По-мо-ги-те! – завыла Жаба, бугрясь на полу и дергаясь, как от электрического разряда. Ее зеленую кожу на руках и ногах усыпали красные глазки, из которых текли тонкие струйки крови. – Помогите!
– Сейчас всех менты примут! – задохнулась Яга.
– Заткните ей рот! – Салеева подскочила на Жабе, взгромоздилась на ее грудную клетку и обхватила толстую шею гибкими пальцами. С высо-ким пучком на голове она была похожа на наездницу, оседлавшую рыхлую гидру.
Жаба оскалила верхнюю губу и зашипела.
– Да заберите, блядь, у нее! – сипела Яга, уворачиваясь от взмахов толстой руки.
– Дайте! – вопила Жаба, извиваясь. – Последнего поймаю! Дайте! Дайте-дайте, у-у-у.
– Я держу! Держу! – крикнула Яга, поймав зеленый кулак.
Салеева схватила его тоже, вцепилась в намертво сведенные пальцы, разжимая их. Жаба подскочила животом, подбросила Салееву и ударила ее кулаком в нос. Салеева, выпустив ее руку, схватилась за нос.
Из кулака Жабы высунулся гвоздь, она метнула его к виску и проткнула, крича, воя и извиваясь. Висок надулся фиолетовым. Брызнула кровь. Глаза Жабы выпучились от ужаса, она зарычала и затряслась. Сбросила мужские руки с икр. Рыча, ударила Вадика ногой в лицо.
– Да блядь! – завыл от боли Вадик, вскочил и пнул Жабу в живот.
Салеева, размахнувшись, звонко ударила ее по лицу.
– Сука, лежать! – Яга вцепилась Жабе в волосы и с силой ударила ее голову об пол.
Вадик пнул Жабу в живот еще раз.
– Мамочки… – обмякла Жаба, разинула рот и пустила слюни. – Мамочки…
– Нахуя ты себя расковыряла?! – крикнула Салеева, уже стоя над ней и упирая руки в бока.
– Инопланетян убивала… – провыла Жаба басом. – Последний на виске оставался.
Жаба лежала на полу, волнуясь жирным телом, прикрываясь руками от ударов. Дырки на руках, ногах и груди вздулись под зеленой кожей. Слезы размыли зеленку на щеках, капали на грудь, и, смешавшись с кровью, затекали в глубокую полоску между двух опухших грудей.
– Че с ней теперь делать? – спросил Вадик.
– Снотворное ей дадим. У меня феназепама до хуя от мужа осталось, – сказала Салеева.
Она обернулась в сторону кухни. У стены тихо стоял светловолосый мальчик лет семи. Увидев его, Салеева заорала:
– Ты что здесь делаешь?! Я тебе где сказала играть?!
Ребенок не пошевелился. Он шумно дышал открытым ртом, влажным от слюней. Его глаза смотрели на Жабу без интереса.
– Иди в ванную играть! – снова прикрикнула Салеева. – И высморкайся! Де-ге-не-рат…
Мальчик перевел на нее равнодушные глаза и пошел в ванную.
– Вот че за ребенок такой? – проворчала Салеева.
– Сейчас буду реакцию делать, – позвал Миша из кухни, и все потянулись туда, словно звери на водопой.
– Не гони, Яга, – сказала Салеева, крутя в пальцах сигарету. – Все знали, ты, блядь, одна не знала.
Она открыла деревянную раму со скрипом и замахала руками, прогоняя синтетический воздух из кухни. Яга сидела у стены, привалившись плечом к батарее.
– Не знала я, блядь, ни хуя не знала, – пробормотала она, как будто из полусна.
– На всех квадратах знали, – сказала Салеева, глядя на Ягу сверху вниз.
– Я думала, он с Иркой втихаря крутит, – мрачно сказала Яга.
– И че ты, блядь, терпела?
– Он с ней просто в одной постели спал, секса у них не было, – убежденно сказала Яга и заморгала.
– Нахуй он ей такой Ванька – сексом не занимается, наркоман конченый… Ты подумала?
– Любит она его, – хрипло простонала Яга.
– За что его любить, урода такого? – спросила Салеева, беря со стола дешевую зажигалку.
– Душевный он, – Яга надула щеки и заулыбалась. – Че, она ему на закуп денег дает, обувает, одевает.
– Хорошо устроился, – сказала Салеева и щелкнула зажигалкой. Сделала затяжку, выпустила дым к потолку. Закинула голову и следила за дымом.
Яга тоже следила за дымом, но скоро ее голова завалилась на грудь, и она так сидела, крутя ей и бормоча неразборчиво.
– Че, блядь, знали, что эта тварь беременная ходила, и мне никто не сказал… – встрепенулась Яга. – Она – тоже хвостатая?
Прежде чем ответить, Салеева выпустила дым перед собой, который дошел до цементной стены и осел на темном разводе. Она стряхнула пепел в чистую кастрюлю.
– Ты че как маленькая? – хрипло спросила она. – Ты живешь на квадрате варочном. Совсем уже ебнулась? Че за гон?
– А че ты сразу, Салеева? Ответить нормально не можешь?
– А ты че, блядь, сама не знаешь, что хвостатые не беременеют. На гере, наверное, сидит. Хуй я знаю. Спроси у своего Ваньки, он лучше знает.
– Да, своего… – усмехнулась Яга. – От него тут рожают… Чтоб он сдох, сука. Увижу, порву.
– Ага, – отозвалась Салеева.
– Порву я их всех на хуй, – забубнила Яга. – Урод, блядь. Проститутка. И его порву, и бабу эту порву, и ребенка ихнего… Предал он меня, Салеева. Предал.
– Да нахуй он тебе вообще нужен? – спросила Салеева.
– Я ж люблю его, – Яга снова заморгала.
– Ты, в натуре, как маленькая.
Салеева сделала последнюю затяжку, потушила сигарету о дно кастрюли, налила в баночку воды из крана и позвала:
– Кс-кс-кс.
– Она хоть красивая, ты видела ее? – спросила Яга.
– Говорят, симпатичная. Сама не видела.
– Молодая?
– Лет двадцать. Откуда я знаю?
Яга потыкалась подбородком в коленки.
– Я тоже в солярий вчера ходила, – сказала она.
– Шикарно живешь… Жаба проснется, ее тоже надо в солярий отправить, – сказала Салеева, залезая под стол и доставая оттуда котенка. – Пусть пойдет своих инопланетян выжигать. Достала, блядь.
– Нахуя ты ее пускаешь? – спросила Яга.
– Ага, а кто на закуп дает?
– Откуда у ней?
– Как все – на вокзале стоит.
– Иди ты на хуй… – выдохнула Яга и открыла рот, отчего на ее лице усилилось тупое выражение.
– Я тебе врать буду? – уставилась на нее Салеева.
– И че, есть клиенты?
– Бабло же приносит.
– …Вообще… – выдохнула Яга.
Салеева прижала к груди котенка, погладила его по голове.
– Яга, возьми котенка. У тебя мать работает, пельмени каждый день покупает.
– Да не возьму, блядь! – взорвалась Яга. – Сто раз сказала, не возьму!
Салеева отвернулась и опустила котенка возле баночки с водой. Котенок не стал пить и юркнул под стол.
– Порву всех на хуй. На хуй порву, – забубнила Яга.
Выйдя из подъезда, Яга обернулась, задрала голову и подставила лицо холодному ветру. Скорчила рожу. Стояла так, пока не заслезились глаза. У нее тряслись коленки. Она обхватила себя рукой за пояс для равновесия. Другую руку подняла, выставив средний палец. Она трясла задом, мелко приседала, и можно было подумать, на ее торчащем пальце собрался весь небосвод, который она не в силах держать.
– Че, охуели тут летать? – харкнула Яга. – Как у себя дома вообще… Че вам тут… вам тут не это… Пошли на хуй отсюда… Полетели…
