– Не нужно, – остановил его Самсон. – Пусть погадает.
– Пусть погадает! – возбудилась Милочка. – И мне потом!
Телохранитель оглянулся на оставшегося сидеть любителя лепки. Закутанный в шарф человек согласно кивнул, и охранник отпустил цыганку.
– Конкурентки, Маэстро, – подтолкнул мага ассистент. Но Маэстро не обратил на это внимания, он с напряжением вслушивался в слова цыганки.
– Позолоти ручку, драгоценный, – говорила старуха. – Дай монетку, какую не жалко. А я карты раскину, скажу, кто тебя иссушил, кто украл твое сердце. И еще скажу, как отбить ее у любовника, как приманить, приворожить.
– Не смей, – сказал Маэстро.
Он произнес это почти шепотом, вокзальный шум поглощал тихий голос ясновидца, но цыганки его расслышали. Гадалка повернулась, взглянула на мага, отшатнулась и сникла, сморщилась, будто мяч, из которого выпустили воздух, и застыла на месте, как околдованная. А ее товарки, напротив, заторопились прочь, подальше от этого странного человека и его черных немигающих глаз.
Маэстро встал, подошел к гадалке, приблизил свое лицо к ее лицу. Глаза в глаза. Губы его шевельнулись:
– Уходи.
Гадалка покорно поплелась прочь.
– Правильно, – одобрил действия мага Бюргер. – Этих попрошаек нужно гнать в шею. Только заразу разносят.
По вокзалу разнесся скрипучий голос дикторши:
– К сведению пассажиров! Автобус до платформы «Веселая»…
Голос дикторши утонул во всплеске шума. Гурьбой бросились к выходу цыгане, положил на стойку тира ружье Бюргер, поднялись, подхватив свои вещи, Колунов и Живчиков. Рыжаков собрал карты. Маэстро встал.
– Минутку, – задержал их всех Самсон. – Я пришел, чтобы пригласить вас в следующую субботу на свой концерт. Пожалуйста, приходите.
– Непременно приду, – сказал Живчиков. – Духовная пища для нас, интеллектуалов, просто необходима.
– А автограф дашь? – спросил Колунов. – Мне без автографа никак нельзя, односельчане не поймут, зачем я на концерт ходил, смеяться станут. А так вроде к знакомому.
– Дам, – улыбнулся Самсон. – И сфотографируюсь с вами тоже. Как только разберусь, как пользоваться айфоном, так сразу.
– А вы будете на концерте? – спросила Милочка телохранителя.
– Обязательно.
– И я обязательно! – радостно вскричала Милочка.
– Ну, до субботы! – Самсон помахал всем рукой. – И до свидания.
– Посидите со мной, Самсон, – попросила Мария.
– Целый день репетировал, устал, на ходу засыпаю. Простите. Посидим после концерта, – сказал Самсон и направился к выходу. За ним потянулись Виктор и двое мастеров лепки. А третий, закутанный в шарф, вышел на площадь и остановил такси.
Усевшись на заднее сиденье, незнакомец назвал адрес, уткнулся лицом в шарф и мысленно оценил виденное на вокзале. «А Маэстро и правда силен. Как он одним взглядом пресек все попытки старой ведьмы обобрать Самсона. Но почему? Почему он был против гадания? Видимо, что-то знает о Самсоне, чего не знаем мы. Интересно. Надо как-нибудь его навестить…»
Такси подвезло пассажира к незаметному флигелю, окруженному высоким каменным забором.
– Остановите, я здесь выйду, – сказал пассажир таксисту.
Контрольно-пропускной пункт миновал уже не человек в шарфе, а всесильный генерал Службы безопасности.
Лейтенант Бычков, увидев входящего в приемную генерала, вскочил и вытянулся по стойке смирно.
– Здравия желаю, ваше превосходительство!..
– Газетчики вызваны? – спросил Мостовой.
– Так точно! Ухтомский на двадцать один ноль-ноль, пресса на двадцать два.
– Хорошо. До тех пор меня не тревожить, я немного передохну.
Ровно в девять вечера в приемной генерала собралось семь человек, семь самых богатых людей города, совокупно владеющих суммой, превышающий годовой ВВП губернии. В народе их называли семикупцовщиной. Они были неразлучны. Нельзя сказать, чтобы они так любили друг друга, что не могли расстаться даже на час – нет, ничего личного, только бизнес. Бизнес привязывал их друг к другу прочными цепями. Бизнес, равно как и власть, вообще имеет такое свойство – привязывать к себе человека галерными неразрываемыми цепями. Зная по опыту прошлых лет, на что способны его коллеги, каждый предпочитал ни на секунду не выпускать остальных шестерых из виду. Ну а уж отпустить Ухтомского одного в это здание вообще немыслимо – мало ли что он выложит начальнику Службы безопасности, оставшись с ним с глазу на глаз.
Ровно в девять Бычков впустил их в кабинет.
– Знаете, в чем разница между проходимостью и проходимцами? – подтянутый, свежевыбритый генерал появился из дверей комнаты отдыха, находящейся позади кабинета, и, видимо, был склонен шутить.
Гости молчали. Мостовой рассмеялся.
– Хорошо, что пришли все, похвальное поведение.
Четверо из шести предпринимателей были знакомы с генералом давно, еще по тем временам, когда он был начальником личной охраны губернатора, а они сами числились уголовными авторитетами. Уже тогда у него была слава бескомпромиссного офицера, с которым лучше не встречаться. Ибо некоторые после их коротких встреч теряли часть накопленного имущества, а другие, менее сообразительные, отправлялись в милицию, а потом на несколько лет за решетку. Оттуда они выходили на свободу с чистой совестью, дав начальнику зоны обещание в дальнейшем вести себя безупречно. И вот сейчас фраза генерала о «похвальном поведении» напомнила господам о беспутном прошлом и заставила, как пишут поэты, потупить взоры.
– Я пригласил вас, господа… – начал генерал.
– Чтобы сообщить пренеприятное известие… – улыбнулся владелец сети продуктовых магазинов Лацис.
Генерал внимательно посмотрел на перебившего его человека.
– Не нужно демонстрировать здесь свою образованность.
– Простите его, ваше превосходительство, – торопясь замять оплошность Лациса, извинился Ухтомский, хозяин банка «Отрада». – Молодой, неопытный, горячий.
– Ладно, проехали. Я пригласил вас, господа, не журить, а предложить долевое участие в строительстве синагоги.
– Зачем синагога в городе, где после отъезда евреев остался только один иудей – Зильберлейб, да и тот – японец? – пользуясь тем, что входит в губернаторский пул, позволил себе усомниться в необходимости синагоги Ухтомский.
– Кэбу утверждал, что он больше еврей, чем японец, и чтит память родителя. Может, еще кто-нибудь вспомнит далеких предков и захочет причаститься к вере отцов? – В голосе Мостового слышалась нескрываемая ирония.
– Не понимаю, на что вы намекаете, – обиделся Ухтомский. – У меня отец был русским дворянином.
– Перестаньте, национальность и происхождение людей меня не интересуют, – спокойно сказал генерал. – Меня интересуют средства на строительство синагоги. И я что-то не вижу восторга на ваших лицах. Нужно принимать участие в делах губернии, господа. Вы же финансовая элита, вам люди в рот смотрят.
– Значит, хотят кушать, – опять не сдержался от шутки Лацис.
– Голодают, значит? Что ж, видимо, придется проверить ценообразование в ваших магазинах, – сказал генерал, и лицо Лациса приобрело вид заплесневелой корки. – Так будем строить или нет?
– Будем! – дружно ответили предприниматели.
– Вовремя сообразили, – усмехнулся Мостовой.
– Просто вспомнил, что фамилия моего дедушки со стороны мамы Розеншток. Я всегда думал, что он немец, но, может быть, я ошибался, – сказал Лацис.
– А у кого еще предки тоже были немцами? – рассмеялся генерал.
– Кем бы ни были наши предки, мы чужую веру уважаем, – заявил Ухтомский.
– Уважаем, – глухо и вразнобой подтвердили олигархи. – А по сколько?
– Ну, чтобы не было обидно согражданам.
– А сколько это, чтоб не было обидно согражданам?
– Посмотрю ваши банковские счета, тогда скажу конкретно каждому. – Антон Антонович стал серьезным. – Вопросы есть?
– Нет, ваше превосходительство, – быстро сказал Ухтомский, опережая ответы других предпринимателей.
– Тогда свободны!
Бизнесмены потянулись к дверям. Их лица выражали озабоченность в предчувствии надвигающихся неприятностей.
Они молча прошли по улице, дошли до сквера и только тут остановились и взглянули друг на друга.
– Счета проверит! И не дай бог офшорные! – Лацис был в смятении. – Ну что он себе позволяет?!..
– Что хочет, то и позволяет, – сказал Ухтомский. – Скажи лучше, с чего это ты вздумал при нем шутить?
– Вспомнил фразу из школьной программы.
– Запомни, в конторе шутников и умников не любят, у них пробелы в образовании и своеобразное чувство юмора. – И повернулся к остальным коллегам. – Поужинаем, господа, и обсудим возникшую ситуацию.
С предложением Ухтомского согласились, направились в ресторан.
Во время ужина олигархи решили, что при создавшихся обстоятельствах желательно иметь запасную площадку, так сказать, тыл, где можно пережить лихие времена. Вспомнили, что недавно на лондонском аукционе выставлялся к продаже средних размеров остров в спокойной части Тихого океана. Решили совместно купить остров. Затем создать офшор и перевести туда все свои финансовые активы. А чтобы не было скучно, прикупить несколько футбольных команд и устроить между ними турнир. Связь с родиной решили поддерживать по скайпу, регулярно, раз в неделю. Для осуществления связи в Александровске оставили Ухтомского, он равнодушен к футболу.
