Как и договорились, Диана все сообщала Антону Антоновичу.
– То же самое происходит с Самсоном, нервничает перед концертом, – успокаивал ее генерал. – Психотерапевта действительно приглашать не нужно. Потерпим. Пройдет концерт, и все образуется. Но вы мне напишите докладную обо всем подробно.
Получив от Дианы письменную информацию о некоторой психической неуравновешенности губернатора, он тщательно проверил подпись Дианы и спрятал документ в сейф.
Встреча генерала с Маэстро в присутствии АвтораАнтон Антонович не забыл о своем желании повидаться с Ясновидцем, и вечером отправился в Театр эстрады на представление мага, предусмотрительно прихватив с собой бутылку коньяка. Если бы не коньяк, приобрести который можно было только на аукционе «Сотбис», Автор вряд ли пожелал бы присутствовать при этой встрече. Но отказать себе в удовольствии попробовать такой напиток не смог.
После концерта они устроились в гримерке Маэстро. Генерал и Автор в креслах, маг у зеркала.
Автор. Хороший коньяк.
Мостовой. Обижаете – он единственный в своем роде.
Маэстро (снимая лигнином грим). Меня удивило ваше присутствие в зале, генерал.
Мостовой. Рассказывали, что вы летаете над залом, и я захотел своими глазами увидеть это чудо.
Автор. Ну, это вряд ли. Не такая у вас должность, чтобы тратить время на подобные фокусы.
Маэстро. Лучше скажите правду, что привело вас ко мне.
Мостовой (иронично). Вижу, вы оба против меня.
Маэстро. Такая у вас должность.
Мостовой. Да что вы заладили, должность, должность. (Улыбаясь.) Ничто человеческое мне не чуждо, господа.
Маэстро и Автор (вместе). И все-таки?
Мостовой. Хорошо, подчиняюсь требованиям собеседников. (Помолчав.) Вы что-то знаете о Самсоне, Маэстро, о чем мне пока не известно.
Маэстро. Я и о вас все знаю.
Мостовой. О себе мне все известно, а вот о Самсоне расскажите.
Маэстро. Нет.
Мостовой. Ну, что плохого, если вы сообщите вещи, которые, возможно, помогут мне предотвратить беду, грозящую Самсону?
Маэстро. Почему вы решили, что ему грозит беда?
Мостовой. Потому что вы запретили цыганке гадать ему. (Маэстро промолчал.) Поверьте, ваша информация обернется благом и для него, и для вас.
Маэстро. Для меня?
Мостовой. Ваш ассистент сказал, что вы добиваетесь контракта на гастроли в столице. Я могу вам в этом помочь.
Маэстро (с отвращением). Вы меня вербуете?
Мостовой. Просто дружеская услуга за услугу.
Маэстро. Убирайтесь.
Мостовой. Что?
Маэстро. Вон отсюда!
Мостовой. Фу, как грубо. (Встал.) Ты еще пожалеешь об этом, фокусник.
Маэстро. И заберите свой коньяк!..
Мостовой взял бутылку и вышел.
Автор. Зря.
Маэстро (удивленно). Зря я выгнал его?
Автор. Нет, зря напомнили о коньяке. Как говорится, мухи отдельно, а котлеты отдельно.
Маэстро. Да, коньяк был хорош.
Автор. А то, что выгнали… Вы поступи так, как должны были поступить, но, может быть, совершили ошибку. (Помолчав.) А в самом деле, чего он еще не знает о Самсоне?
Маэстро. В кого тот влюблен.
Автор. В кого же?
Маэстро. Вам виднее.
Автор. Нет. После нашей прошлой беседы я понял, что герои моей книги, материализуясь, могут поступать, как им хочется.
Маэстро (смеется). Вот времена, да? Компьютерная эра. И уже не разобрать, где виртуальная реальность, а где реальная виртуальность.
Автор. Вы хоть сами-то поняли, что сказали?
Маэстро. Повторил вслух то, что вы подумали.
Автор (смеясь). Ну да, да, конечно…
Для первого концерта Далилова Зильберлейбу хотелось подыскать какое-то необычное помещение, но ничего путного в голову не приходило. И он созвал сотрудников. Сотрудники гуськом просеменили в кабинет хозяина и присели у стены в позе преданных слуг.
– Концерт нельзя проводить в обычном зале или на стадионе. Нужно найти что-то такое, что прямо с входа ошарашит зрителей, – сказал Кэбу. – Жду предложений.
– Я знаю один заброшенный завод, сенсей, – начал один из сотрудников. – Там цеха…
– Поехали! – прервал его Кэбу.
Заброшенный цех оказался размером с футбольное поле. Большие окна были покрыты толстым слоем пыли, ржавели искореженные станки, с потолка свисали цепи подъемников, на полу валялись измазанные солидолом узлы, металлическая стружка, ломаные доски и грязные тряпки. По стенам цеха тянулись огражденные мостки в три этажа.
Зильберлейбу все это очень понравилось.
– Отлично, – сказал он, перешагнув через какой-то швеллер. – Тысяч десять поместится, и этого на первый раз достаточно. Цех не убирать. К субботе установить свет и всю необходимую аппаратуру. Вопросы?
Вопросов не было.
– Тогда займитесь делом. Время пошло.
В четверг доставили спецрейсом из Японии двенадцать тонн аппаратуры. Двое суток в цехе не прекращалась работа: собрали из металлических модулей сцену, разместили по периметру цеха тридцать динамиков, смонтировали свет, подключили электроэнергию, сварили из прочных труб ограждение сцены от зрителей, поставили скамейки для первого ряда – возможно, концерт посетят уважаемые люди города, и их тоже оградили от зала забором. Короче, упирались до седьмого пота.
– Вот если бы вы так работали на своей основной работе, – сказал Зильберлейб бригаде, нанятой для монтажных работ.
– Платили бы так, как вы, хозяин, так бы и работали, – ответил за всех бригадир, и Кэбу с огорчением понял, что переплатил. И хоть оплачивал он из средств секретного фонда ГСБ, денег, зря потраченных, было до слез жаль.
Поднял настроение Зильберлейбу стилист. Тот хоть и попотел изрядно, но придумал группе Курицы и танцовщицам новый сценический имидж. Теперь костюмы исполнителей вписывались в груды цеховых металлоконструкций так, словно были их частью. Охрану тоже переодели по моде окраинных парней начала пятидесятых годов двадцатого века – кепки, голубые грязноватые майки под пиджаками, брюки клеш или заправленные в сапоги гармошкой, а на зубе металлическая фикса. Оркестрантам было предложено сделать на грудях и предплечьях татуировки парусных кораблей, средневековых замков и русалок синего цвета. И опять же – зубы с фиксами. Группе «Кайф» можно золотые.
– Кто оплачивает? – спросил Курица.
– Продюсерская компания.
– Звучит как песня.
Музыкантам очень понравилась идея золотых фикс, и они укрыли ими все зубы. И улыбающиеся рты музыкантов засверкали начищенным до блеска золотом.
– Охране позвольте без фиксов, – попытался отстоять привычную форму начальник охраны. – Под забралами их все равно видно не будет.
– Не хрен отгораживаться забралами от народа! – возмутился стилист. – Быть в гуще народа ваша основная задача.
– Ладно, наденем римские шлемы, они без забрал, – решил начальник охраны. – У музыкантов сверкают металлом зубы, у охраны – головы.
Но больше всего хлопот и головной боли доставил стилисту костюм Самсона.
– Костюм должен подчеркивать его исключительность, – сказал стилисту Зильберлейб.
«При такой-то внешности?» – подумал стилист, но в знак согласия кивнул головой:
– Хорошо, подчеркнем.
Кэбу забраковал добрый десяток эскизов, прежде чем утвердил последний. Это черно-белая бандана с изображением множества геометрических фигур, обнаженный торс, наброшенный на одно плечо плащ из шкуры барса с бордовой подкладкой, высокие пимы, тяжелая серебряная цепь с медальоном в виде головы тигра на груди и татуировка на лице – скорпион, выползающий из ключицы на щеку.
– Хорошо еще дать в руки дубину, – сказал стилист.
– Не получится, – прервал полет фантазии стилиста Зильберлейб. – У него в руках гитара.
– Мы сделаем гитару в виде дубины, – пообещал стилист.
Самсона тут же переодели и сфотографировали.
На следующий день все рекламные места в городе были заклеены афишами предстоящего концерта с портретом Самсона в концертном костюме и дубиной в руках.
К субботе все подготовительные работы были завершены.
Киру Арнольдовну вид щеки Самсона со скорпионом добил окончательно.
– Скорпион – это навсегда? – в страхе спросила она Самсона.
– Обещали потом лазером вывести, – ответил Самсон, скрываясь в своей комнате.
А Кира тут же постучала в дверь Юрика.
– Я должна быть в концерте непременно, – вызвав его в коридор, умоляющим голосом сказала она. – И вы со мной. С вами не так страшно.
