До школы было пять минут ходу. Старое здание с широкой парадной лестницей сияло огнями, несмотря на светлый июньский вечер. Небо было чистым, дул легкий ветерок с Волги, дневная жара отступила, уступая место вечерней прохладе. Около школы возбужденно переговаривались выпускники трех десятых классов. Славка, махнув Ляльке рукой, тут же отошел к мальчишкам. Вчерашние школьники, все, как один в костюмах и при галстуках, силились выглядеть солидно. Лялька подошла к девчонкам.
– Скоро начнется?
– Не бойся, ты не опоздала. Пойдем отойдем, – Ольга Чуйкина потянула Ляльку за руку, – мальчишки принесли вино, знаешь? Тебе что, Славка ничего не сказал?
– Нет. А где они его спрятали?
– В раздевалке спортзала. Ключ Крокодил дал. Прозвище Крокодил учитель физкультуры заслужил за свой зеленый спортивный костюм с надписью «Спартак».
– И с чего бы это он такой добренький?
– Так мы ему теперь кто? Никто. Уже не ученики. Воспитывать не обязан.
– Пошли, а то опоздаем, – Лялька подтолкнула Ольгу к дверям школы.
В зале уже почти все сидели на своих местах. Лялька поискала глазами Славку, тот помахал ей рукой.
– Пошли, Славка нам места занял.
Они стали пробираться в середину ряда. Торжественная часть утомила не только учителей и учеников, но и родителей. Школа была не простой, с французским уклоном, поэтому мамам и папам, пришедшим на выпускной бал к своим чадам, пришлось еще делать вид, что они с удовольствием слушают пьеску, поставленную на французском языке. Кому пришла в голову эта бредовая идея, Лялька не знала. Наконец, все с облегчением повставали со своих мест. В столовой были накрыты столы. Все было заставлено разнокалиберными тарелками с домашней выпечкой и бутербродами с колбасой. «Буратино» и «Колокольчик» были единственными напитками, разрешенными на школьных балах. На том конце стола, за которым пристроилась теплая компания из 10 «В», пустые бутылки из – под газировки периодически исчезали и появлялись снова, наполненные другим содержимым. Учителя, сидевшие за отдельным длинным столом, ничего не замечали. К концу застолья «семеро смелых», как называли Лялькиных ближайших друзей одноклассники, были чуточку веселее остальных.
В пять часов утра школу закрыли и бывшие ученики с песнями двинулись на набережную.
– Ляль, ну их всех, пойдем вдвоем погуляем, – Славка тоскливо посмотрел на Ляльку.
– Неудобно, да и Марийка обидится.
– О чем это вы там шепчетесь? – Ольга Чуйкина, держа под руки сразу двоих кавалеров, подозрительно посмотрела на Славку и Ляльку, – между прочим, есть предложение – продолжить у меня дома.
Ольга жила в огромной пятикомнатной квартире с дедом – профессором и без родителей. Они работали в Африке по контракту, строили то ли мост, то ли плотину.
– Нет, я домой, – Лялька зевнула, чтобы показать, как ей хочется спать.
– Ладно тебе, когда еще увидимся!
– Нет, Ольга, спать хочу смертельно.
Славка, соглашаясь с Лялькой, кивнул головой.
– С этой парочкой все понятно. Ну, а кто идет со мной?
– Мы, – хором ответили двое близнецов Женька и Аркашка Ивановы, опять подхватывая Ольгу с двух сторон.
Лялька и Славка тихо побрели в сторону Лялиного дома. Ливень начался неожиданно, обрушившись сплошной стеной на спящий город. Славка, схватив Ляльку за руку, втащил ее в подъезд первого попавшегося дома. В тамбуре, между дверями, он прижал ее к батарее отопления и начал неумело целовать ей лицо и шею. Лялька равнодушно позволяла ему это, думая только о том, что ей неудобно, чугунные ребра батареи впиваются в спину, а мокрое платье противно прилипло к телу, и очень скоро она замерзнет и простуда ей обеспечена.
* * *
– Соколов, спать будешь дома, а у меня на лекциях будь добр активно присутствовать! – преподаватель по «вышке» Вербицкая Софья Марковна ткнула указкой в дремавшего на последней парте Сашку. Тот даже не шелохнулся.
– Санек, гроза приближается, – пихнул его локтем проснувшийся несколькими минутами раньше, Женька Попов. Вчера они «застряли» в общаге, до утра развлекая первокурсниц. Девочки оказались несговорчивыми, и потому ночное бдение было напрасным. Молодой организм требовал другого продолжения знакомства, но тут Сашка с Женькой явно просчитались. Сегодня вечером они собирались в пединститут, к проверенным «боевым» подругам. Вечерок и ночка обещали быть веселыми, а потому нужно было хорошенько выспаться. Сашка с трудом разлепил глаза и сфокусировал зрение на исписанной формулами доске. «Что за муть мы учим?» Приглядевшись повнимательнее, он увидел знакомые символы и знаки. «О! А это мы тоже проходили в школе». Сашка лишний раз убедился в том, как были правы родители, которые настояли, чтобы после восьмого класса он перевелся в математическую школу. В институт его зачислили после первых двух вступительных экзаменов по физике и математике, которые он сдал «на шесть». И сейчас, учась на втором курсе, он с легкость повторял пройденное. В десятом классе они уже прошли большую часть «вышки».
– Соколов, мы тебя внимательно слушаем.
Сашка вопросительно посмотрел на Женьку. «Реши последнюю матрицу», – зашептал Женька.
Сашка, посмотрев на доску, устно стал диктовать решение. Софья Марковна быстро записывала его ответ на доске.
– Цены бы тебе не было, Соколов, если бы ты хоть чуть – чуть напрягся.
– А зачем, Софья Марковна?
Вербицкая недоуменно пожала плечами. Соколов ей нравился, она любила студентов, так сказать, с «божьей искрой», а этот парень был явно талантлив. «Впрочем, если он и дальше будет тратить все свое время на девочек, к пятому курсу едва доползет».
– Ха-ха три раза! Ничего ты не поняла, курица! «Я б в инженерши пошла, пусть меня научат!» – насмешливо пропел Славка. Он гордился тем, что на экзамене по физике обошел Ляльку на целый балл. Лялька молча смотрела на Славку и не узнавала своего приятеля. Откуда это самодовольство? Оба они понимали, что Лялька знала физику лучше, чем он, просто препод был мужской особью с непомерным гонором и ни одной девчонке не поставил «отлично» из принципа.
– Ты что разошелся, как боевой петух перед схваткой? Хорошо, пусть ты лучший, только успокойся.
На самом деле Ляльке было глубоко наплевать и на физику, и на остальные предметы тоже. У Ляльки случилась любовь. Еще по осени. Странное, почти невесомое состояние души, когда себя перестаешь ощущать самостоятельной единицей, а думаешь только про двоих сразу. Он и я. Он и опять я, только уже ближе друг к другу. Он и я, только, страшно подумать, обнимает и потом… Про это «потом» Лялька старалась не думать. Хотя оно уже случилось. Самое стыдное, что ей не стыдно. Не стыдно было лежать на широкой кровати в чужой спальне, обнаженной и глупо улыбающейся. Не стыдно, что по телу бегали противные мурашки: в квартире было прохладно из – за вовремя не включенного городскими службами отопления. А он смеялся над ее мерзлявостью и укрывал своим телом, чтобы она согрелась. Тогда она поняла выражение «согрет любовью». Это, оказывается, на самом деле, один отдает тепло другому. Вот такая физика.
– Ты меня совсем не слушаешь. Да что с тобой?! Ты в колхоз едешь, нет?
– Нет не еду. Меня освободили.
– Это за что же?
– Не за что, а почему. Потому, что!
Лялька не могла ему рассказать, кто ей сделал освобождение от колхозной повинности. Он и не догадывался, что уже давно, еще с октября месяца, переведен на «надцатое» место в Лялькиной жизни. А с первого и до «надцатого» все места прочно заняты одним человеком, Лялькиным же-ни-хом. Мама ее жениха, а ей очень нравилось слово «жених», помогла получить нужную справку.
С Валерой они познакомились на улице. Лялька, пытаясь найти убежище от дождя, а зонт она благополучно забыла дома, бежала, почти не глядя под ноги. Налетев на препятствие лбом, она притормозила. Ее лоб упирался во что – то твердое, пахнущее мужским одеколоном. Ей так понравился запах, что она шумно «втянула» его носом и только тогда подняла голову. На нее смотрели насмешливые синие глаза. Это было единственная красота, которая досталась ему от природы. Остальные черты лица пугали своей неправильностью. Широкий нос, больше похожий на картошину, «брежневские» брови и кожа, покоцанная перенесенной в детстве ветрянкой.
– Пустите, – Лялька попыталась отодвинуться на безопасное расстояние.
– Да ради бога, – убрал он руки с ее плеч. На самом деле, было очевидно, что он просто пытался удержать ее от падения назад.
– Не приставайте ко мне, а то закричу.
Он посмотрел на нее с опасливым недоумением и сделал шаг назад. И тут произошло невероятное. Его нога, попав в ямку в асфальте, странно вывернулась, и, прежде, чем упасть, Лялька увидела перед собой поочередно его растерянные глаза, потом руки, взметнувшиеся в судорожном движении и согнутые коленки. Пытаясь удержать равновесие, он успел «сделать» ей классическую подсечку, какие получаются только у футболистов на мокрой траве поля. Сидя в грязной луже, они хохотали над собой и над прохожими, которые при виде барахтающейся в скользкой жиже парочки, думали невесть что. Потом они долго сушили свою одежду утюгом, предварительно выполоскав ее в тазике с холодной водой. Утюг был в квартире его бабушки, куда он привел ее, уже не сопротивлявшуюся обстоятельствам и судьбе. Он уже не казался страшным, старым и приставучим. Он стал лучшим из лучших и всех остальных. Славки, Юрки и Сережки, которые пытались ее «завлечь» кто, чем мог, теперь казались скучными и пошлыми.
