И однажды понимаешь: картина оживает, и все, что действует, обретает размер, тепло, вкус, запах и цвет.
И город – жил. И Посланник – искал, двигался, как будто танцуя, не зная, кто движется ему навстречу. Поэт воскресал, не умея умирать. Богиня рождалась на свет в грязи, пыли, огне и ярости, превозмогая слабость человеческой плоти. Император уничтожал свои корни, придумывая новый порядок. Кравчий – скучал.
…
Да, вот так вот и бывает в самом центре гобелена. Кравчий скучал.
У него сегодня был тяжелый день – ноги болели больше обычного, и все вокруг казалось погруженным в серый, вязкий дым. Кажется, лекарь не зря пугал потерей зрения. Шумный прием утомил его сверх меры. И к чему называться кравчим, если ты лично наливаешь вина императору только в большой праздник, а в остальное время поставщик? Закупка, продажа, пропажа… А-а-а.
Он сидел, окруженный слугами, на помосте для важных особ, и скучал невыносимо.
Ничего. Сейчас переименовывают горы, улицы, фабрики – и человека вот переименовали. Обозначался одним знаком, а теперь вместо названия должности – старинное гордое слово. А господин советник по особо важным делам теперь должен ставить перед своим именем некий росчерк, означающий «покорный слуга». Хотя это кто еще чей слуга, а… а-а-а.
Кравчий зевнул.
У дальней стены он заметил высокого, необычно бледного, сутулого человека, говорящего с… о все небесные силы, это как раз господин советник по военным вопросам! Кравчий постарался прислушаться. Впрочем, ничего услышать ему не удалось. После язвительных слов, сказанных странным гостем, советник отшатнулся, и выражение его лица стало каменным. Не начнет ли он теперь клеваться, как одноногая птица? – подумал кравчий. Но тут кто-то заслонил многообещающую сцену, и пришлось посылать служанку расспросить, что да как.
– Он спрашивает, почему казнили того ученого на прошлой неделе, господин – начала рассказывать девица, подойдя поближе и не заботясь о том, кто, как и что мог бы услышать. – Того, кто вздумал выйти из башни в неурочный час. Господин советник сказал ему, что вопрос неуместен, и, пусть он даже и прибыл издалека, ему не стоит публично рассуждать о…
Старик поднял руку, прислушиваясь к болтовне служанки: им несли поднос с закусками, а за слугой с подносом двигалась веселая компания придворных, занятых необязательной болтовней.
– Хорошо, хорошо, моя радость… А кто это был? Кто такой любопытный, в наше-то время?
– Не знаю… – пролепетала она.
– Ну так иди и узнай! Мне очень интересно, кто этот бестактный высокородный. Почему он так смел?
– Он не из высокородных… Нет, простите, не совсем так… мне говорили, он принят его священным величеством, он довольно богат, но не нашей крови – вмешался в разговор сосед справа, отвечавший до недавнего времени всего-навсего за речную торговлю, а теперь выряженный адмиралом речного флота. – Говорят, он с другой стороны неба.
– Как, это он? – оживился кравчий. – Не верю я в эту ерунду.
– Да, он. – и сосед подмигнул, посмотрев направо.
Кравчий незаметно огляделся по сторонам и громко сказал:
– Интересно, долго ли живут на другой стороне неба…
Сосед с удовольствием поддержал разговор о продолжительности жизни небывалых людей, стараясь подогреть непрошеное внимание. Стоящие поодаль тут же начали приближаться – кто на шаг, кто на два. Очень быстро возник довольно внушительный круг любителей поострить, обсуждая бледность кожи, смешную шапочку и необычные черты незнакомца. Как только не в меру внимательный молодой человек, стоящий поодаль, был взят в плен какой-то милой девушкой, желавшей поцелуя, сосед понизил голос и немедленно спросил:
– Вы собираетесь пригласить его к себе на прием? Это было бы интересно.
– Да, да – поддержали его со всех сторон, заслоняя спинами от целующихся.
– Нет, что вы… Я слишком стар и не слишком любопытен. Это было бы неуместно. Он только что вылез из своей берлоги и неплохо поработал на благо нашей империи. Но я попробую…
– О, непременно, непременно!
Сосед улыбнулся старательно отрепетированной улыбкой.
– Кстати, вы уже читали новое уложение о праздниках? – и разговор благополучно принял удобное для всех направление.
Таскат, посланник звездного государства, который месяц занимался не своим делом. Если правду говорить, то говорить ее как есть, а если правда – просто глупые слова, то так их и скажи: искал на этой земле следы колдовства.
Вернее – теперь он не мог найти.
До прошлого года он и не задумывался, чем обернется его неуместный интерес к истории большой страны, обозначенной на картах как империя Аре и подчиняющей себе, как было сказано в ее горделивых законах, все обитаемые пространства.
Он вовсе не был бестактен. Наоборот, некоторые вещи легко сходили ему с рук. А до того, как он справился с заданием, посланник считал, что ему необычайно везет.
Он прилетел сюда, чтобы разрешить спор о добыче нейдара – идеального для целей корпорации металла-сверхпроводника, более ценного для его родины, чем золото, и очень нужного индустрии космических кораблей. Впрочем, сказать «прилетел» было бы бестактно. В Аар-Дех считалось бестактным интересоваться происхождением нужных людей. Предыдущие посланники вызывали священный ужас самим фактом своего появления, но теперь им удивлялись так недолго, как будто свалившиеся с неба космические корабли – обычное дело.
Чем нужнее был человек, тем меньше его рассматривали.
До него дела шли плохо. Местные жители оказались умнее, чем на это рассчитывало его начальство. Агенты корпорации, купившие в империи никому не нужный кусок земли, повели себя невежливо. На руднике очень быстро начали добывать металл, и грузовые корабли, которым не требовалось пилотов, сновали между планетами с грузом туда-сюда, как нитка с иголкой. Они сшивали пространство до тех пор, пока не появилась некоторая натянутость в отношениях между Содружеством и Аре – примерно как на куске ткани, который маленькая девочка, балуясь с шитьем, прошивает несколько десятков раз. Один полет – один стежок – одна претензия.
Металл, на который положила глаз корпорация, действительно стоил мало, тек в жилах планеты, как кровь, добывался трудно – но встречался в этих землях в чудовищном изобилии. При всем при этом он был жизненно необходим местной армии для производства новейшего оружия – единственного огнестрельного оружия на планете. Сталь им, как понял Таскат, почему-то ну никак не подходила. Купить рудничный комплекс местные феодалы были не в состоянии. Но запустить его чужими руками, получая за это процент от добычи – конечно, дозволили.
В это время Таскату полагался отпуск. Ему нужно было забыть последствия тягостной работы в земле Идали, где так некстати сменилось правительство. Среди всех обитаемых земель Идали выделялась большой силой тяжести, нестабильностью власти и вспыльчивым характером местных уроженцев. Нервы посланника были изрядно потрепаны, а голова и уши нуждались в отдыхе. Скучать он начал с самого начала курса реабилитации. Поэтому, когда девять месяцев спустя дверь больничной норы мягко сдвинулась в сторону и возник глава департамента торговли, Таскат нимало не удивился. Последний месяц он лежал, свернувшись клубком, и смотрел выпуски новостей, выбирая самые громкие и серьезные скандалы.
Ему вручили третий в его коллекции парадный плащ. Стараясь не рвать в нетерпении обивку стен, он сел и внимательно посмотрел на собеседника. Собеседник нервно повел коротким хвостом.
– Чем обязан столь высокой честью?
Только секретарь, поставивший на стол корзинку со сладостями, уберег начальство от неожиданных хвостодвижений.
– Я вас внимательно слушаю – сказал Таскат и потянулся.
– …Я благодарен вам по гроб жизни. Вы великолепны. Вам удалось сохранить концессию – говорил ему глава, неслышно вышагивая перед ним по деревянному полу туда-сюда, туда-сюда. – Удалось произвести на этих людей такое впечатление, что нашим дипломатам стало много легче работать. Кого ни спроси, что они думают о нас – мы теперь не бездушные добытчики и торгаши, нет! Идалийцы превозносят тех, кого считают героями. «Это люди с родины Таската, Таскат готов был отдать за них жизнь!» Правда, никто теперь не знает, всерьез ли принимать их посольство – сегодня у них один правитель, завтра три или четыре, и страны тоже каждый раз разные…
Герой брезгливо сморщил нос.
Глава отдела ритуально царапнул пол
– Вы чуть не погибли. Почему вы рисковали жизнью и не улетели оттуда вовремя? Зачем вообще все эти перестрелки, погони, прятки по углам, героическая сдача в плен? Если вы намеревались вскарабкаться по трехметровой стене, не давая себя расстрелять, то рисковали обломать когти на ногах! Вас могли и взаправду расстрелять! Пуля может догнать кого угодно, ей все равно, идалиец это с короткими пальцами или эн-тай, которому захотелось побегать по заборам!
