Часть первая
Начать рассказ о наших «командирах и начальниках» надо именно с него.
Его боялись все курсанты (да и очень многие офицеры училища).
Всегда подтянутый, властный, требовательный и жесткий заместитель начальника училища был ключевой фигурой в нем.
Спустя годы, уже став офицерами, многие из нас с благодарностью вспоминали Леонида Васильевича. Для меня и моих товарищей он был образцом настоящего офицера: строгий, требовательный к себе и другим, умеющий видеть мельчайшие недостатки и добиваться их устранения. Его знаменитый, немного скрипучий, голос был известен всем в училище. Он никогда не кричал, но все его приказания выполнялись беспрекословно и бегом. Словом, такой командирский авторитет за годы службы в армии мне встречался очень редко.
Благодаря Васильеву наш Делегат вместо первоначального «блеяния» научился сносно подавать строевые команды. Мы, однако, всё равно передразнивали Делегата и потешались над его постоянными оговорками и ошибками.
Несмотря на «кавалерийскую» кривоногость, Васильев был блестящий строевик. На его фоне Делегат на плацу смотрелся просто колхозником.
Когда до курсантов стала доходить информация, что Делегат несколько раз «зарубил» представление Васильева к присвоению генеральского звания, это еще больше добавило отрицательных эмоций в делегатский адрес.
Отношение к Васильеву было особым: его боялись, но уважали. Даже клички в курсантской среде он не имел. Называли мы его просто по фамилии. Доморощенные анекдоты о нём, и те были какие-то необидные.
«Увидел как-то Васильев курсанта, спрыгнувшего с забора и прячущегося от него в кустах.
«Товарищ курсант, ко мне!»
Тот подходит, докладывает, как положено.
Васильев: «Что вы в кустах делали?»
Курсант: «Присел по большой нужде, товарищ полковник!»
Васильев: «Пойдёмте, покажете!»
Подходят к кустам, курсант показывает на кучу.
«Так это же собачье!» – удивлённо говорит Васильев.
«А жизнь-то какая, товарищ полковник…»
Полулегендарный случай произошёл с ним в такой обстановке. Сразу после отпуска, когда народ после «гражданской» жизни пребывал еще в «расслабленном» состоянии, Васильев обходил казармы. Зайдя в одну из батарей, он не обнаружил «на тумбочке» дневального. (Это считалось грубым нарушением внутреннего уставного порядка).
Васильев сам встал на тумбочку вместо дневального, чем посеял ужас в ряды внутреннего наряда.
Предложить «сойти» ему ни дежурный по батарее, ни дневальный, так опрометчиво покинувший тумбочку, не осмелились, конечно.
Васильев стоял на «тумбочке» и образцово отдавал честь всем проходившим мимо курсантам, как это и требовал Устав ВС.
В это время в казарму примчался комбат, прослышавший, что Васильев делает «обход».
Какого же его было удивление, когда в родной казарме «на тумбочке» вместо курсанта – дневального его встретил… Васильев, подавший к тому же команду «Батарея, смирно!!!», как это и требовалось по Уставу.
Бедного комбата чуть удар не хватил. Он автоматически ответил «Вольно!».
«Вольно!!!» – браво продублировал Васильев.
Содержание последовавшей за этим их приватной беседы в канцелярии так и осталось тайной.
Однажды зимой на 1 курсе «на тумбочке» дневальным у нас стоял Вовочка Колиниченко. Он обладал удивительно тонким и пронзительным голосом, над чем все мы постоянно подсмеивались. (Потом таким, «вовочкиным», голосом стал разговаривать на сцене Е. Шифрин.)
Однажды утром, после зарядки, мы услышали истошный Вовочкин вопль: «Батарея, СМИРНААА!» Все застыли, как и положено, но тут же Вовочка заорал громче прежнего: «СМИИРНАААА!!!», а через секунду ещё и еще раз. Решив, что это старшина решил подрессировать Вовочку за какой-то «залет», мы стали с хохотом подтягиваться к «тумбочке» не обращая внимания на Вовочкины регулярные вопли. Ввиду зимы и утреннего времени все были в кальсонах. Однако вдруг всем стало не до смеха. Выяснилось, что это сам Васильев прибыл в батарею и, выслушав Вовочкин тенор, попытался добиться от него приличного исполнения уставной команды. Поняв, после нескольких попыток, что Вовочка неспособен это сделать, не вызывая общего смеха, Васильев выдал знаменитое: «Больше этого петуха на тумбочку не ставить!» и убыл из казармы.
Вовочка впоследствии пытался спекулировать этим Васильевским указанием и отбивался от назначения в наряд дневальным: «Васильев приказал!». На замкомвзвода Шура Керогаз ему быстро объяснил, что в наряде, вместо стояния на тумбочке, Шланг – Вовочка может запросто мыть «места общего пользования», петушиный голос не помешает.
Знаменитый трагикомический случай встречи с Васильевым был у курсанта 1-й батареи – Жоржа Сапрыкина.
Мы занимались автоподготовкой (практическим вождением). Инструктора были прапорщики, а машины мы осваивали раритетные – «бортовые» грузовики ГАЗ-51. Эта машина создавалась в первые послевоенные годы и имела такие особенности, как «двойной выжим» сцепления, отсутствие гидроусилителя руля, старые и маломощные аккумуляторы и т. п. Любая ошибка с «двойным выжимом» приводила к тому, что сцепление начинало «гореть», и в кабине резко пахло паленым, а машина глохла. Прапора матерились и, в воспитательных целях, заставляли нас заводить грузовик «ручкой», что было малоприятной процедурой.
Так вот, Жорж каким-то образом умудрился скорешиться со своим прапором-инструктором и очень этим гордился, рассказывая народу, как здорово они проводят часы вождения. Накануне 23 февраля Жорж с инструктором решили слегка отметить праздник и не рассчитали «дозу».
Перед обедом в парк въехал грузовик и остановился напротив будки дежурного по парку, не доехав до положенного места. Из кабины долго никто не выходил. Дежуривший майор, удивлённый этим событием, подошел к машине и открыл дверцу кабины. С места старшего машины с деревянным стуком на мерзлую землю выпало тело прапора-инструктора. Он был мертвецки пьян и даже не очухался от падения.
За рулём грузовика сидел доехавший на «автопилоте» и уснувший Жорж. От выпадения прапора он очнулся и стал выбираться на волю. Дежурный с криком: «Товарищ курсант, стойте!» устремился за Жоржем. Тот, чуя близость «залета» и неминуемой кары, наддавал изо всех сил.
Майор в отчаянном броске ухватил Жоржа за полу шинели, но тот не снижая скорости рвался из парка. Дежурный не устоял на ногах и упал на обледенелую землю, не выпуская фалду жоржевой шинели из руки. Дорога из парка была с небольшим уклоном и позволяла Жоржу развить неплохую скорость вместе с «прицепом».
Проходивший мимо парка Васильев был потрясен открывшейся картиной: из парка несся краснорожий Жорж, волоча за собой по льду дежурного майора, который при этом отчаянно голосил: «Стойте, товарищ курсант!!!»
Итогом этого катания были 10 суток ареста Жоржу. Фото героического прапорщика Демьяненко, в знак особой благодарности за науку вождения, было помещено в выпускные альбомы его воспитанников!!!
Васильев обычно ходил на службу в училище через 2-е КПП. На КПП назначался пост дежурных курсантов, одной из обязанностей которых было предусмотренное Уставом представление начальникам: «Товарищ полковник, дежурный по КПП курсант Сидоров». Несложное, на первый взгляд, действо превращалось в целый экзамен при представлении Васильеву. Он всегда придирчиво относился к внешнему виду, строевой подтянутости и умению представиться «командирским» голосом. Не у всех это получалось, Васильев порой делал замечания курсантам, чем вводил нашего комбата Веню Грабара в ужас и тоску.
Курсом младше в одном дивизионе учились курсанты, имевшие забавные фамилии: Лысый, Кучерявый и Плоскоголовый. Даже поодиночке такие фамилии вызывают некоторое оживление, а их сочетание «в одном флаконе» производило фурор. Как-то раз они оказались в одном наряде на этом КПП. Утром Васильеву неудачно «представился» курсант Лысый. Васильев сделал ему «втык», и снял с наряда. В обед Васильев шел через КПП домой, ему представлялся уже курсант Кучерявый. Получилось у Кучерявого еще хуже, чем у Лысого, и Васильев тоже снял его с наряда.
Когда он шел с обеда на службу, ему представился курсант … Плоскоголовый. Васильев, потрясенный таким удивительным перечнем, вызвал и жестоко «отодрал» их комдива за безобразную строевую выучку дежурных.
Запомнился и другой характерный эпизод.
Как-то вышла наша батарея с обеда и начала неторопливо строиться у столовой для следования в клуб на какое-то мероприятие. По такому случаю прибыли, кроме взводных, Хиль и даже Комдивка. И вдруг появился Васильев!
